База. Антарктический рубеж

Глава 1

Холод. Ветер гонит по небу свинцовые облака, которые убегают за горизонт и ныряют в ледяные волны Атлантики, такого же серого цвета. Весь здешний мир был какой-то чёрно-белый с различными оттенками серого. Вдалеке виднелось белое, покрытое вечными снегами побережье Антарктиды. В солнечные дни снег ослепительно блестел, так что было больно смотреть без защитных очков, но сейчас, под серым небом, он тоже становился каким-то тусклым, невзрачным. Единственное, за что мог зацепиться взгляд в этом тусклом чёрно-белом мире, были редкие постройки на берегу.

Несколько приземистых строений и армейские утеплённые палатки, тоже не отличались разнообразием цветовых решений, но на фоне первозданного снега, выглядели как тропические цветы. Эти постройки образовывали антарктическую исследовательскую базу Little America IV, которая была почти построена. Вообще, времени с момента прибытия Центральной группы кораблей в залив Китов, прошло всего ничего около двух недель, но по здешним меркам это не мало. В Антарктиде нельзя было, что-то делать долго, в том числе и строить – просто замёрзнешь.

Именно поэтому операция «Высокий прыжок» была оснащена всем необходимым для оперативной работы в этих экстремальных условиях. Средств в неё было вложено немеряно, причём финансирование осуществлялось из военного ведомства. Что-то было явно не то с этой операцией. Руководил экспедицией контр-адмирал в отставке Ричард Бёрд, знаменитый полярник, ещё в далёком 1929 году он первым в мире совершил на самолёте полёт над Антарктидой. Здесь вроде всё логично.

Но зачем обычной научно-исследовательской экспедиции такая мощная военно-морская эскадра. В состав её входили: авианосец, тринадцать кораблей различных типов, двадцать пять самолётов и вертолётов, более четырёх тысяч человек. Немногочисленные учёные терялись на фоне этой немаленькой армии. Командовал всей этой армадой кадровый военный контр-адмирал Ричард Крузен.

В прессе встречались только редкие заметки об этой экспедиции, в которых кроме общих фраз и лозунгов о покорении ледяного материка ничего не было. Нет, конечно, в них были озвучены цели экспедиции: создание антарктической исследовательской базы Маленькая Америка 4, обучение персонала и испытание оборудования в условиях холода, и прочее и прочее. Естественно, эти широко освещённые цели экспедицией выполнялись. База уже почти была построена, оборудование тестировалось, а также, постоянно взлетали гидросамолёты, по разным маршрутам, и фотографировали сверху белый континент.

Тем не менее, никто из рядовых, даже не посвящённых в государственные секреты, членов экспедиции не сомневался, что это далеко не все цели операции «Высокий прыжок». Всё перечисленное в прессе практически уже было выполнено, но сворачиваться и отправляться домой никто не собирался. Всем участникам, ещё до отправки было объявлено, что работы на полгода. Именно на такой срок были загружены продукты. Многие задавались вопросом: что же будет дальше, куда двинет эта мощная эскадра, с кем будем воевать?

Подобные же мысли крутились в голове у молодого капитана ВВС Джорджа Джонсона, который прогуливался по лётной палубе авианосца и курил уже третью сигарету. Ему было скучно, очень скучно. Вскоре после Рождества 1946 года они покинули базу Норфолк в штате Виргиния и второго января 1947 года вышли из Хэмптон-Роудс. В начале пути на судне царило всеобщее веселье. Лётный состав и техники уничтожали запасы спиртного прихваченного с собой, продолжали праздновать Рождество и наступивший Новый год.

Командование смотрело на это безобразие сквозь пальцы, так как полёты на начальном этапе экспедиции не планировались. Было, правда, несколько «счастливчиков», перебравших сверх меры и попавшихся на глаза командиру, но отделались они довольно легко – несколько суток домашнего ареста в своих каютах. К двенадцатому января судно пересекло экватор и спустя пару недель достигло побережья Антарктиды. Большинство судов эскадры уже были на месте.

Джонсону было скучно, потому, что он был новичком на авианосце – попал на борт только перед самой экспедицией. Он не очень легко сходился с людьми, поэтому друзей в команде у него пока не было. Нет, приняли его нормально. Бывший фронтовик-истребитель, имеющий немало сбитых немецких самолётов и несколько боевых наград за это, вызывал к себе уважение. Его приглашали в разные компашки, чтобы выпить виски, коньяк или русской водки, у кого что было. Но, по его принципам это была ещё не дружба. Он лишь немного смог сблизится со вторым лейтенантом Смитом и техником Джексоном.

Они также воевали во вторую мировую и принесли немало проблем немцам. У Смита был тоже не маленький список воздушных побед над асами Люфтваффе, а Джексон под обстрелом умудрялся снаряжать свои самолёты и выпускать их в небо. Настоящие лётчики знают, что от хорошего техника зависит твоя жизнь. Вот с этими двумя ему было приятно проводить время, а остальных он принимал как неизбежность, хотя скорей всего они были нормальными парнями. Возможно в будущем, когда он узнает их лучше, часть из них станет его верными друзьями. Но торопить события в этом вопросе было не в правилах Джорджа.

Дома его называли Георгием, в честь Георгия-Победоносца. Это легко объяснимо, его родители эмигрировали в Европу, а затем в Америку из России, не приняв революционных перемен. Мама была из известной дворянской семьи, а папа был очень хорошим авиационным инженером. Скорей всего, он смог бы найти применение своим знаниям и у большевиков, но беспокоясь за мамину родословную, они всё-таки решили покинуть Родину. Немного поскитавшись по чужбине, они осели в Америке, где папа смог устроиться на один из авиационных заводов по своей специальности. Мама устроилась в колледж преподавателем французского и немецкого языка, так как знала их в совершенстве.

Именно в Америке в 1920году на свет появился Джордж Джонсон, которого дома родители звали Георгием, а фамилия у них была Ивановы. Но, чтобы не осложнять жизнь сыну в новой стране, его записали на здешний манер. Джордж на радость родителей рос здоровым, спортивным мальчиком, хорошо учился в школе. Кроме английского свободно говорил на русском, так как дома родители говорили только на нём. По настоянию матери выучил и немецкий с французским. В сентябре 1941 года поступил в колледж, где работала его мама, но через два месяца его бросил и стал курсантом в Корпусе авиации Армии США.

Что подтолкнуло его к такому решению, он определённо не мог сказать до сих пор. Может любовь отца к небу, который из-за травмы ноги в детстве не смог стать лётчиком и выучился на инженера, чтобы быть ближе к авиации. А может разговоры родителей, которые, после нападения Гитлера на Россию в июне 1941 года, очень сильно переживали за свою покинутую Родину. А может молодой, полный сил Джордж просто понял, что спокойная гражданская жизнь, где-нибудь в юридической конторе, в окружении пыльных папок, не для него.

Как бы там не было, но уже через год после окончания базовой подготовки, он был направлен в специализированную лётную школу, где продолжил обучение на двухмоторных самолётах. К середине 1942 года его результаты в воздушной стрельбе настолько улучшились, что его перевели на одноместный истребитель и направили в 54-ю истребительную группу, которая под руководством Гилберта Замке сколачивалась в полноценную боевую единицу. В середине января 1943 года группа прибыла в Англию, через несколько недель получила все свои 46 штатных Р-47 «Тандерболт» и весной начала боевые вылеты.

Так Джонсон начал участвовать во Второй мировой войне и внёс свой вклад в дело победы над фашизмом. Пусть он не летал над Родиной своих родителей, но сбивая немецкие самолёты в Европе, не давал им шансов бомбить и обстреливать Россию. За время войны он не раз пересекался с русскими лётчиками, свободно общался с ними безо всякого акцента. Слушая их рассказы о зверствах немцев в России, он ни разу не пожалел о своём решении стать военным лётчиком. Несмотря на различия их стран, они стали настоящими друзьями, готовыми всегда прийти на помощь друг другу, так сказать подставить крыло.

Когда война закончилась, он попытался уйти из армии. Съездил домой к родителям, но через пару недель понял, что уже не сможет жить без неба. Причём полёты на гражданских тихоходных самолётах, он не воспринимал как настоящий полёт. Часто просыпался по ночам, пытаясь сбросить с хвоста «Мессершмитт 210», или заходя в хвост «Фокке-Вульфу 190» и нажимая на гашетку. Вот это была настоящая жизнь, адреналин тёк рекой. Поэтому попрощавшись с родителями, мать всплакнула, а отец поддержал его решение, он вернулся в Норфолк, на базу ВМС, и продолжил службу.

Но любой лётчик иногда спускается на землю, именно в такой момент Джордж повстречал Джессику Смит. Симпатичную молодую учительницу из одной из школ города. Возможно, сказалась принадлежность девушки к касте учителей, как его мама, они даже визуально были чем-то похожи. Может, повлияло банальное воздержание, у парня уже почти полгода не было секса, но их отношения развивались стремительно, и спустя неделю после знакомства перешли в горизонтальную плоскость. Через две недели они уже стали жить вместе в небольшой квартирке, которую снимала Джессика.

В начале всё было чудесно, они прожили вместе почти полгода. Девушка была хорошей хозяйкой, достаточно начитанной, чтобы поддержать разговор на любую тему. Да и в постели, у них всё было хорошо. Но, видимо этого было недостаточно для Джорджа. Воспитанный в семье русских эмигрантов на классической русской литературе, он ждал чего-то большего. Какой-то вспышки, искры, потрясения, в общем он сам не знал чего, так как не испытывал ещё чувства любви, любви на всю жизнь. А, что она бывает, он знал, видя отношения своих родителей.

Поэтому через полгода, он стал тяготиться их отношениями. Уже не бежал стремглав, после службы домой, иногда без всякой надобности задерживаясь на аэродроме, или в баре с друзьями. А когда Джессика предложила ему на уик-энд съездить в Вирджиния-Бич и познакомится с её родителями, а потом и решить о дне свадьбы, он понял, что надо что-то решать. Сказав ей, что пока не готов встретиться с её родственниками, на что она надула губки, он на следующий же день пошёл в штаб, где служил его фронтовой друг капитан Вильям Браун.

Вильям был отличным лётчиком, одно время они летали в паре: Джонсон ведущим, а Браун ведомым. Тогда Джордж был спокоен за хвост своего «Тандерболта», потом Браун сам стал ведущим, а Джорджу дали в пару молодого лётчика, только из лётной школы. Под конец войны Браун был подбит в воздушном бою, их пару атаковала шестёрка «Мессеров». Он чудом, на неисправном самолёте, перевалил через линию фронта и выпрыгнул с парашютом. Приземлился он уже без сознания прямо в окопы союзников. Русские быстро доставили сбитого лётчика в госпиталь, где ему сделали операцию. Когда он пришёл в себя, русский доктор, на плохом английском, сказал ему, что жить тот будет, а вот летать вряд ли.

Так оно и получилось. После выписки из русского госпиталя, он попытался уже у своих врачей пройти лётную комиссию, но вердикт их был однозначным – летать нельзя. Правда они не исключали, что через несколько лет, здоровье Вильяма придёт в норму, и он может повторно пройти комиссию. Возможно, это было сказано специально, чтобы успокоить молодого пилота, который не представлял своей жизни без неба. Тем не менее, в сердце Брауна поселилась надежда, он не ушёл из армии, а перешёл на службу в штаб, как он надеялся временно. Человек он был дотошный, очень исполнительный, к тому же холостой, благодаря чему, легко задерживался на службе сверхурочно. Такое рвение молодого офицера, фронтовика, повредившего здоровье в войне с фашизмом, было замечено начальством, и он сумел сделать неплохую карьеру в штабе.

Друзья частенько встречались в баре, после службы, за кружкой пива, или рюмочкой виски вспоминали свои фронтовые вылеты и друзей лётчиков. Правда, после знакомства с Джессикой, Джордж, стал реже посещать бар, но связь с другом не терял. Зайдя в штаб, Джонсон поднялся на третий этаж, где находился кабинет Брауна и, постучавшись, открыл массивную деревянную дверь. Кабинет у друга был не большой, но довольно уютный, секретарь ему пока не полагался по должности, большое окно выходило на залив. Вильям вышел из-за стола и, протягивая другу руку поинтересовался:

– Что-то случилось, дружище?

– Да нет, Вильям, ничего серьёзного, – ответил Джордж, пожимая руку друга, – просто нужно поговорить.

– Конечно, Джордж, присаживайся, – хозяин кабинета показал на небольшое кресло в углу у маленького столика, – что-нибудь выпьешь? Есть коньяк, виски, русская водка.

– Хорошо живёшь, но сейчас ничего не хочу, давай лучше вечером в нашем баре посидим, я угощаю.

– Ну, как знаешь, – невозмутимо ответил Вильям, – а насчёт бара договорились, вечером встретимся. А сейчас, я тебя слушаю, ведь ты не просто зашёл поздороваться?

– Да нет, конечно, ты как всегда прав. Понимаешь Вильям, мне нужно на какое-то время уехать из Норфолка и отпуск мне не поможет, – вздохнув начал нелёгкий разговор Джордж.

– Я, хочу попросить тебя как друга и как штабного офицера организовать мне какую-нибудь командировку, лучше за границу.

– Позволь всё-таки узнать причину такого странного твоего желания, – Вильям приподнял бровь.

– Да всё банально. Джессика начала форсировать события в наших отношениях, хочет познакомить меня со своими родителями, говорит о свадьбе. А я, если честно, ещё не готов к семейной жизни. Понимаешь, как-то не представляю себя главой семейства и отцом маленьких крошек. Я не чувствую, что она моя вторая половинка на всю жизнь, нет такого ощущения вселенского счастья.

– Явно, чувствуются русские корни, – улыбнулся Вильям, – американец, в таком случае, просто женится, и если не любит свою жену – заводит любовницу. Русский терзается, ищет смысл жизни, причём не тот, что лежит на поверхности, а именно скрытый. Я читал Достоевского, Толстого, я немного тебя понимаю. Но, почему ты не хочешь взять отпуск и уехать, допустим, к родителям.

– Тогда мне придётся брать её с собой, у неё тоже есть неиспользованный отпуск. Если я уеду один, она серьёзно обидится, а я не хочу, так кардинально, рвать наши отношения. Мне просто надо побыть одному, разобраться в своих чувствах. Возможно, я всё-таки женюсь на Джессике, только немного позже. В целом она не плохая девушка, хорошая хозяйка. Однако, мне нужно время подумать. Лучше, подальше от неё. Вот поэтому мне и нужна командировка и желательно надолго. Я думаю ей, в моё отсутствие, тоже не помешает проверить свои чувства. А то мы как встретились, так ни разу ещё и не расставались. А классики, которых, ты упомянул, считали, что чувства проверяются разлукой и я с ними согласен.

– Как говорят русские «сам не ам и другим не дам», – засмеялся Вильям, – а я, было, подумал подкатить к твоей Джессике, раз тебе она не нужна. Как раз неделю назад я расстался со своей подружкой.

– Шучу, шучу, – поспешил воскликнуть Вильям, заметив, что Джордж нахмурился, – не нужна мне твоя Джессика, я вообще в обозримом будущем жениться не собираюсь. А она у тебя слишком серьёзная для легкомысленных отношений.

Он ненадолго замолчал и уже совершенно серьёзно продолжил:

– Ну, что ж, друг, ты вовремя зашёл, есть у меня к тебе предложение. Сейчас срочно организуется научно-исследовательская экспедиция в Антарктиду. Руководить экспедицией, назначен Ричард Бёрд, слышал о нём? – Джордж кивнул. – А командовать оперативным соединением кораблей будет контр-адмирал Ричард Крузен. Я думаю, ты и о нём наслышан. Эскадра собирается довольно внушительная, будет состоять из нескольких групп. Операция носит название «Высокий прыжок» и начнётся уже в конце августа. В центральную группу входит авианосец класса эссекс – «Филиппинское море», капитаном на нём Делберт. С. Корнуэлл. Недавно от него поступила заявка на лётчика-истребителя, чтобы укомплектовать штат, авиационной группы. Если ты твёрдо решил съездить в командировку, я могу тебе помочь перевестись на это судно.

– Интересно, – проговорил Джордж, – а какие там самолёты? Я ведь на авианосец не садился ни разу, как-то не пришлось. Хотя попробовать всегда хотелось.

– «Медвежьи кошки», – посмотрев в бумаги, ответил Вильям, – а точнее одномоторный палубный истребитель Грумман F8F-1 Bearcat, знаешь такие?

– Да, конечно, хороший самолёт. Максимальная скорость – 421 миля в час, четыре пулемёта Браунинг М2, калибра 12,7 мм, четыре 20мм пушки AN/M3, четыре неуправляемые ракеты. Но, мне на нём не приходилось летать, – ответил Джордж.

– Я знаю, как ты летаешь, поэтому уверен, что ты освоишь эту «кошку» за несколько полётов. Тем более время у тебя будет, – Вильям заглянул в бумаги, – по сценарию экспедиции, авианосец покинет Норфолк только после Рождества. Подходит тебе моё предложение дружище?

– Более чем, а насколько по времени планируется эта морская прогулка?

– Продовольствия закупается из расчёта на полгода, так что времени подумать о своих амурных делах у тебя будет, хоть отбавляй, – опять улыбнулся Вильям, и тут же согнав улыбку продолжил:

– Я знаю тебя много лет, поэтому должен предупредить. Мне, кажется, что-то не так с этой экспедицией. Для журналистов это обычная научно-исследовательская прогулка, с понятными и предсказуемыми целями. Но есть несколько настораживающих моментов. Финансирует её наше ведомство, а деньги, скажу тебе по секрету, не маленькие. Как ты думаешь, зачем учёным такое прикрытие из кучи военных кораблей? Даже подводная лодка есть. Самолёты, вертолёты, а личный состав, больше четырёх тысяч. Они что собрались весь континент от снега очистить или небольшую войну организовать, только с кем?

Он поднялся и, подойдя к двери кабинета, плотнее притворил её, затем продолжил:

– Самое интересное, что вся эта каша заварилась после окончания серии допросов командиров немецких подводных лодок «U-530» и «U-977» Вермаунта и Шеффера, сдавшихся аргентинским властям. Ну а допрашивали их, ты, конечно, догадываешься, совсем не аргентинцы. Вот такая скверно пахнущая история. Естественно, это только мои догадки, так как уровня моего допуска не хватает, что бы узнать истинные цели этой аферы. В любом случае, решать тебе, а я свою точку зрения высказал.

Некоторое время в кабинете царила тишина, которую первым нарушил Джордж:

– Спасибо за информацию Вильям. Я приму твои слова к сведению, но я всё-таки воспользуюсь этим шансом покинуть Норфолк. И дело здесь не только в Джессике. Понимаешь, мне необходимо сменить обстановку, я уже прокис на этой базе. Сплошная рутина, день изо дня, никакого адреналина. Знаешь, мне по ночам, иногда, снятся мои воздушные поединки во время войны. Вот там была настоящая жизнь, а сейчас сплошное болото.

– Ну, что же друг, это твоя жизнь и тебе решать, как её прожить. Раз ты уже решил принять участие в экспедиции Бёрда, вот тебе бумага, пиши рапорт о переводе на авианосец, – Вильям протянул другу лист бумаги.

Через несколько минут Джордж покинул кабинет друга, на последок напомнив тому, что вечером они должны встретится в баре. Придя в своё подразделение, он предупредил своего командира, что подал рапорт о переводе на авианосец. Тот, немного поворчал, для порядка, так как Джонсон, своим рапортом прыгнул через его голову. Но он был нормальным парнем, тоже повоевавшим во Второй мировой. Он сам никак не мог привыкнуть к мирной жизни и поэтому в душе понимал своего лётчика:

– Жаль, конечно, тебя отпускать капитан, ты действительно хороший лётчик, таких мало. Но я не собираюсь тебя удерживать, ты ещё молод и волен сам устраивать свою жизнь. Послужи на авианосце, возможно, это твоё, если не понравится – возвращайся, я всегда возьму тебя назад.

Вечером они хорошо посидели с Вильямом в баре, а на следующий день из штаба пришёл приказ о переводе капитана Джонсона на авианосец. Пришлось ему опять вечером идти в бар теперь уже с парнями из его эскадрильи. У него со всеми были хорошие, ровные отношения и они, узнав о его переводе, сами потащили его в бар прощаться. Они засиделись в заведении допоздна, правда, Джордж старался не увлекаться спиртным, так как завтра с утра ему нужно было явиться на авианосец и предстать перед начальством.

Утром он привёл себя в порядок и отправился к новому месту службы. Корнуэлл принял его в большом кабинете, совмещённым с капитанской каютой. Соблюдя необходимые формальности, он через адъютанта вызвал командира авиационного крыла командора Роберта Милнера. Тот, пока шли до кают, где располагались офицеры авиакрыла, коротко расспросил, где и на чём летал Джордж и передал его командиру эскадрильи Джеку Сноудену. Так началась служба капитана Джонсона на авианосце.

В первые дни у него, несмотря на отменное здоровье, буквально шла кругом голова. Авианосец был как большой муравейник, он с трудом на нём ориентировался. Ещё совсем новый, только запах краски выветрился, он поражал своей мощью. Спущенный на воду в сентябре 1945года, он вступил в строй только в мае 1946 года, до сих пор продолжалась комплектация команды. Штат судна превышал три тысячи человек из них больше двухсот офицеров.

Через пару дней Джордж уже смог с грехом пополам ориентироваться в этом Вавилоне. Через неделю, приступил к тренировочным полётам на новеньком «Bearcat». Перед первым взлётом его долго инструктировал Сноуден:

– Взлёт у тебя получится легко, я не сомневаюсь. Он не намного труднее, чем с наземного аэродрома. Вот с посадкой, могут возникнуть проблемы. Конечно, корабль сейчас стоит на месте, но полоса на палубе, естественно, не сравнима с наземной. Давай сделаем так, самолёт для тебя новый, ты взлетишь с палубы, а сядешь на наземный аэродром. Можешь даже несколько посадок совершить. Как почувствуешь себя уверенно садись на авианосец, договорились?

– Да сэр, я так и сделаю. Как почувствую самолёт, буду пробовать посадку на палубу, – уверенно ответил Джордж. У него было прекрасное настроение, наконец-то что-то новое, он уже чувствовал мандраж, значит, адреналин начал поступать в кровь. Он вчера вечером объяснился с Джессикой, сказал, что его перевели служить на авианосец, правда, умолчав, что это была его инициатива. Он предложил отложить поездку в Вирджиния-Бич к её родителям, мотивируя это тем, что ему необходимо освоиться на новом месте, изучить новый самолёт. Как ни странно, она легко согласилась с его доводами, никаких обид и надутых губок.

Он пока не стал говорить ей, что скоро уйдёт в экспедицию на полгода. Не всё сразу, но реакция девушки на его отказ от знакомства с её родителями немного озадачила Джорджа. Возможно, она почувствовала, что слишком торопит события и решила дать ему время всё спокойно обдумать, а может слегка охладела к нему. Как бы то ни было, он понял, что поступил совершенно правильно, сменив место службы. Усилием воли он прогнал посторонние мысли и сосредоточился на управлении истребителем. Его «Bearcat» уже стоял на старте на полётной палубе, разогревая двигатель.

Запросив у диспетчера разрешение на взлёт, и получив добро, он резко отпустил тормоз и ещё добавил обороты двигателя. Короткий разбег и его самолёт легко взмыл в небо, палуба осталась далеко внизу и продолжала стремительно удаляться. Сделав пару кругов над авианосцем, он направил свой истребитель на наземный аэродром, где служил еще неделю назад, и легко совершил посадку. Не покидая взлётки, он развернулся и, перегнав самолёт в начало полосы, опять взмыл в небо. Сделав круг, уже над наземным аэродромом, он совершил ещё одну посадку и опять взлетел.

Ну, пожалуй, достаточно, он уже почувствовал все нюансы управления этой машиной. Управлялась она легко, откликалась на перемещение ручки весьма адекватно, хороший самолёт. Можно пробовать садиться на палубу. Он снизился и прошёл над авианосцем, имитируя заход на посадку, развернулся и начал уже реально садиться на лётную палубу. Лёгкий толчок и самолёт покатился по палубе, торможение и вот он остановился на конце взлётной полосы авианосца. К нему уже спешили техники.

Джордж заглушил двигатель, вылез из кабины и направился к стоящему в сторонке Сноудену.

– Нормально, капитан, – сразу заговорил тот, – ещё немного потренируешься, и будет совсем хорошо. Как самолёт, слушается?

– Да, сэр, хорошая машинка. Разрешите ещё сегодня потренироваться, – ответил Джордж.

– Давай, сейчас парни осмотрят самолёт, заправят, и можешь взлетать, до вечера ещё время есть.

Спустя неделю тренировок, Джордж уже уверенно садился и взлетал с палубы авианосца. Постепенно он запомнил имена всех офицеров авиакрыла, а с техником Джексоном и вторым лейтенантом Смитом даже подружился. Ну, а сразу после рождества авианосец покинул базу и взял курс на ледяной континент. При прощании Джессика рыдала в его объятиях, он даже засомневался в своём решении поучаствовать в экспедиции. Но, нет, всё он сделал правильно. Если любит дождётся, а нет – значит не судьба.