Студент

Все персонажи книги вымышлены, а любые совпадения случайны.

Три ангела апокалипсиса.

***

Два раза в год я разгоняю свой мозг, свой чертов локомотив мысли на запредельную скорость. Рецепт прост и скорее напоминает ритуал. Утром я выпиваю огромную кружку кофе. Им запиваю пирацетам (это что-то вроде таблетки из фильма «Область тьмы», проще говоря – ноотроп) и, конечно, никотин, который я принимаю путем жевания, так приятнее, и запаха отвратительного нет. Таким образом мозг пашет как проклятый, а затем по инерции катится, постепенно замедляясь, и продолжает ход на медленно-средней скорости два-три месяца перед следующей сессией.

Студент сильно поменялся в последнее время. Неизменными остались три момента: он гоняет балду от сессии к сессии; работает больше, чем учится и бухает. Все остальное кардинально поменялось. Больше студенты не голодают, ибо живут с родителями, либо их спонсируют родители, а студент живет отдельно, либо он работает. Студент не бегает нынче за зачетами, ибо их уже, можно сказать, нет и в помине. Студенту – все трынь трава. Сказать прямо – летим в пизду с нашим образованием, а оно точно туда и летит.

Да, естественно, наше высшее образование, оно на то и высшее, чтобы привыкать к жизни в наше непростое время. Люди, его получающие, учатся думать, распределять время, выбирая между мастурбацией и вписоном, да и вообще. Высшее оно на то и высшее, чтобы разговаривать с кем-то на «вы», вести великосветские беседы, а с кем-то из своих обсуждать баб, попивая пивасик во дворе за университетом.

Проблемы студенчества описать будет сложно, поскольку их множество. Но есть одна, которая может затронуть любого из нас. И имя ей – любовь. Любовь – дело тонкое, особенно, если речь идет о студенте медицинского ВУЗа. И эта дребедень изводит меня на протяжении нескольких лет. Уже сбился со счета этих самых лет, хотя я их даже и не считал-то в принципе. Не скажу, что я болт кладу на учебу, но представь, дорогой друг, как трудно жить с этим, когда тебя окружает 75% девушек, а количество учебного материала растет в геометрической прогрессии.

История, я скажу, растет ногами из самой «жопы», в которой находятся красота и другие прелести нашей безмятежной жизни. А значит, что она закончиться нормально не может. Перед отчислением из второго меда я познакомился с одной скромной и обаятельной девушкой. Звали ее Ася. Она была одногруппницей моего закадычного товарища Игоря, с которым не грех выпить в битцевском парке чая, например, или хорошего крафтового пива, а может быть, если позволяют финансы, и вина.

Так получилось, что весь осенний семестр я совершенно не замечал представительниц женского пола, так как был в отношениях с будущим педиатром Надеждой. И моя надежда о Надежде, была как одежда на Надежде: выделяла ее упругую, да и что скрывать, аппетитную пятую точку. И мне этого хватало. Асю я не видел в упор, хотя, как потом узнал, что каждое утро она здоровалась со мной:

– Привет, Ваня!

А я на автомате отвечал, думая либо об анатомии на соответствующей кафедре, либо об анатомии Надежды:

– Да, доброе утро, – и убегал на свою пару, на которой неизменно просиживал пару-тройку часов, маясь от явного безделья, общаясь с Красной и Белой (это мои подруги) и так далее.

Но случайности – дело забавное. На самой грани отчисления из-за поганой анатомии человека я решил прогулять физкультуру, а затем отвиснуть вместе с соседями по общаге. Но что-то невидимое своей тонкой ниточкой удерживало меня тем днем в университете. Так я позвонил Игорю.

– Хей! Бородач! Сладкий мой пупсик. Я хочу потереться об твою прекрасную белую бороду, посмотреть в твои глубокие как Марианская впадина глаза. Ты сейчас в РНИМУ?

– Да, любимый, – он отвечал с причмокиванием, как обычно он отвечает, – я готовлюсь к комиссии по физике вместе со своими девочками в столовой. Приходи, Вань, мы тут в «оленя» играем.

Игра в «оленя» – дело весьма увлекательное. Смешное местами. Я и мои товарищи, называем так игру, в которой ее участники пишут на карточках название какого-то существа, предмета или того, что в голову придет, а потом приклеивают ее своему соседу на лоб. Суть игры проста: каждый игрок пытается угадать, кем он является. Хорошо, если игрок не конченная мразь, конечно.

Так вот. Я пришел в столовую. В самом конце зала возле прекрасного панно сидел Игорь, а его окружали самые, наверное, прекрасные существа этого университета: педиаторши. Он сидел один в этом цветнике, так что необходимо это было подправить. Тем более что надежда о прекрасном будущем с Надеждой уходила совсем явно. Она пролетала как фанера над Парижем. Уверенным шагом я направился к самому дальнему столу.

– Всем привет! – мой голос был бодр, будто я проснулся всего часа два назад.

Игорь встал, пожал мою руку, а затем снова приземлился на нагретое собой место.

– Привет! – дружно воскликнули девчата.

– Меня зовут Иван. Так, есть ли здесь еще один стул? – я пошарил глазами по пространству вокруг стола. Да стул был, я приземлился на него, поставив свою сумку рядом, – давайте знакомиться.

– Меня зовут Ася, – сказала Ася.

– Аня, – пробубнила смущенно девочка, сидящая по правую руку от Аси.

– Имани.

– Света.

– Меня тоже зовут Света, – сказала девочка сидящая рядом с первой Светой.

– Маша.

– Анастасия.

– Кристина.

– Игорь, – в шутку сказал Игорь.

– О боже, тебя то я знаю, – сказал я ему.

– Ангелина.

Наше представление друг другу кончилось. Мы еще пару секунд просидели молча, девочки явно оценивали ситуацию, я явно был смущен данной ситуацией.

– Так, ну что? Пишем новых персонажей?

– Да, давайте, – сказала Ася громко, но я снова не обратил на нее внимания.

Мне передали бумажечку, на которой можно было написать название персонажа. Я старался писать максимально разборчиво, но получилось все равно коряво. Закончив, я кинул бумажку в медицинскую шапочку, которая ходила по рукам. В ней лежала моя судьба на ближайшие четыре года. Конечно, я не знал об этом. Перемешав окончательно все листочки, каждый из нас вытянул по одному и нацепил на лоб.

Играли мы достаточно долго, пытаясь показать свою эрудицию и, возможно, интуицию. Настала очередь Аси. Она должна была найти ответ на вопрос, кем она является, я мимолетом посмотрел на нее, а затем заглянул в смартфон.

– Я – порнозвезда? – проговорила Ася.

Этот момент был подобен грому среди ясного неба. Я посмотрел на нее, увидел эти прекрасные голубые глаза с небольшой желтой точечкой на радужке правого глаза. С того момента я не мог отвести от нее взгляда. Это была очень красивая девушка с темными или темно-русыми волосами, которые доходили до ее груди. Ее слегка полноватые натурально-розовые губы изобразили неуверенную милую улыбку. Я смотрел на нее. Это – любовь с первого взгляда. Какая же она была красивая.

– Нет, – был общий ответ на ее предположение. Все дружно засмеялись, и ход перешел дальше.

Игра подходила к концу. Расходиться не хотелось, но Игорю надо было идти сдавать физику, мне надо было в общагу, остальные же собирались либо домой, либо на оставшиеся пары. Проговорив последнюю реплику, мы стали расходиться. А я поймал взгляд Аси.

Мы шли к раздевалке университета, не проронив ни слова. Не скажу, что это было тягостное молчание, наоборот, я был воодушевлен. Непонятно чем, но воодушевлен. Попрощавшись с Игорем на лестнице, что вела от «кишки» вверх, мы подошли к «аквариуму». Там как всегда было много людей, которые толпились за уже остывшими слойками с вишней, самопальной шаурмой и другими произведениями кулинарного искусства второго медицинского института.

На мое удивление людей возле «гардероба» практически не было. Положив вещи на скамейки, мы с Асей пошли за куртками. Получив их, мы вернулись обратно к нашим рюкзакам. Сказать, что я снова чувствовал себя смущенным школьником, значит не сказать ничего.

– Прости, я забыл, как тебя зовут, – я и правда забыл ее имя.

– Ася, – она продолжала одеваться, а потом посмотрела на меня своим пронзительным взглядом.

– Тебе к какому метро? «Тропарево» или «Коньково»?

– Мне особо без разницы, а тебе?

– Мне тоже без разницы, и все же тебе куда будет ближе?

– «Тропарево». А тебе?

– Я живу в общаге.

– Значит в сторону «Коньково».

– Вообще да, но я могу пойти с тобой до «Тропарево», а потом и к себе в общагу.

– Пойдем до «Коньково», – с невидимой силой в своих глазах она посмотрела в мои.

– Хорошо, пойдем, – я улыбнулся и посмотрел на ее милое и красивое лицо.

***

Бывает такое, что появляется человек в твоей жизни весьма спонтанно и необыкновенно. Таким человеком была Марина. Я даже и не думал, что когда-нибудь встречу ее, причем максимально случайно, максимально неожиданно для себя. Последний раз мы виделись когда мне только-только исполнилось 18 лет, а ей было 14, после этого мы не виделись практически 4 года.

Эта встреча была спонтанна. Два года отношений с Асей обернулись, в какой-то степени, мучением, поэтому мы и расстались (по моей инициативе). Но спустя некоторое время произошла наша встреча с Мариной. Я помнил ее еще девочкой-подростком, теперь же это была красивая сформировавшаяся девушка. Она все также носила прямоугольные очки, у нее была все та же стрижка «каре». Ее белая кожа и черные волосы прекрасно гармонировали с ее черными как ночь глазами. Она всегда носила платья, которые эффектно подчеркивали ее ноги, талию и аккуратную красивую грудь.

Мы встретились с ней на «Китай-городе», чтобы прокатиться по тесным и излюбленным, как оказалось нами обоими, улочкам Москвы. Я на доске, а она на роликах. Завораживающее чувство: девушка чуть впереди тебя бежит на роликах, а одета она в серое хлопчатобумажное платьице, которое подчеркивает ее шикарные формы. В эти моменты чувствуешь себя как-то иначе: что-то промежуточное между человеком и диким млекопитающим.

Я не могу назвать это любовью, скорее это был интерес и влечение. Было в ней что-то и дикое, и притягательно-женственное. Ее речь по отношению ко мне, да и мужчинам, наверное, в целом, была построена по принципу: «Ах, ты мальчик, я тебя всему научу». И это поражало сознание, словно пуля, выпущенная из автомата Калашникова. Ее дикость проявлялась в любви укусить, царапнуть или напрыгнуть так неожиданно, как это делают дикие кошки. А как она сексуально курила! Я не мог устоять перед ней.

Мы сидели у нее на кухне. Параллельно занимаясь химией, мы курили и разговаривали. Обладая опытом в объяснении всякой сложной мути, я растолковывал предмет, думая о том, как мне предложить ей отношения. Этот вопрос для меня постоянная дилемма. Кажется, что это достаточно просто, всего лишь надо сказать: «Ты мне нравишься, давай встречаться?» Но на деле… Я думаю, что данная проблема родом из неуверенности или, может быть, страха быть отвергнутым вовсе. Ведь таким образом получится, что и общаться вы не сможете как раньше, и общаться как-то по-новому уже не удобно, и уже тебе и ей просто не комфортно. Проблема френд-зоны.

– Так, смотри, сейчас я составлю тебе химическую задачку посложнее. Готова?

– А что за задача, Вань?

– Непростая, но очень увлекательная, решай пока эту, – я посмотрел в ее черные как ночь глаза, – а я напишу условия.

– Хорошо, Вань, – Марина углубилась в тетрадь.

Пока она решала настоящую задачу, я выводил на листе «дано», формулы химических соединений, массы и концентрации. После «дано» я написал: «Ты мне нравишься, Марина!» Я отчеркнул «условие», солнце светило мне прямо в глаз, а в пепельнице тлела сигарета, я посмотрел в потолок, как бы пытаясь поймать нужные слова, и написал два главных вопроса «задачи»: «Ты будешь моей девушкой? Давай встречаться?»

– Ну как у тебя с решением? – я посмотрел в ее записи по той задаче, что она решала, пока я писал свою, – мда, да, все нормально, давай теперь эту попробуешь решить? – я дал ей листок, на котором была написана моя «задача».

– Какое интересное условие и очень непростые вопросы, – она сделала кокетливую улыбку настоящей леди, – я не знаю как ее решить, может, – она посмотрела мне в глаза, – ты поможешь мне ее решить?

– Собственно, вариантов решения здесь немного…

– Как сказать. Я бы согласилась, но не знаю, надо ли? Знаешь, у меня были непростые отношения с моим, как бы это сказать, бывшенастоящим парнем.

– У него интересный статус.

– Да, мы еще не разошлись, но я собиралась это сделать. Ваня. Я не знаю, что мне тебе ответить.

– Ну, ты можешь ответить либо «да», либо… «да». Какой ответ тебе ближе?

– Я не уверена, что это все протянет долгое время, понимаешь?

– Марин, я попробую сделать для этих отношений все, что в моих силах. Я всегда буду рядом.

– Как Владимир Путин говоришь: заманчиво и никакой конкретики.

– Мы с ним похожи в некоторых моментах, да, – я слегка улыбнулся, при этом оставаясь абсолютно серьезным.

– Ладно, давай попробуем.

– Может посмотрим фильм? Ты любишь Pink Floyd?

– Обожаю, а ты?

– И я. Может посмотрим тогда их фильм?

– Да, давай, но… Подожди, а как же химия?

– У тебя и так хорошо получается решать сложные задачи, – мы встали из-за стола и пошли в комнату.

***

Нет ничего хуже, чем осознание того, что отношения между вами заходят в тупик, из которого есть лишь один выход: расстаться. Неважно, останетесь ли вы друзьями, станете врагами или просто получите статус «бывшие». Это неважно, когда дело доходит до этого исхода. Хорошо, если оба понимают, что этот выход однозначен, хуже, если один из «игроков» этой чертовой игры осознает это, а второй не готов это принять.

Бесконечные истерики и депрессии Аси, выражавшиеся в неприятии развития отношений, шли полным ходом. Можно ли было это предположить два года назад, когда все только начиналось? Нет, нельзя. Сейчас это было похоже на болото, затягивающее и лишающее кислорода того, кто в него попал. Я ходил и думал, как выйти из этого порочного круга, дабы сделать это как можно мягче, чтобы не столкнуться с порцией новых ебанутых истерик, разбитой посуды, слез и так далее.

– Ася. Я пришел к выводу… Нам надо расстаться.

– Вань, – она пыталась говорить спокойно, – это не шутка?

– Нет, это не шутка. Наши отношения зашли в такой тупик, из которого я не вижу иного выхода. Нет никакого развития. Давай это закончим?

– Я же люблю тебя.

– Да, я понимаю, но так продолжаться не может. Ася, пойми…

– Вот, ты – мудак, Востоков. Иди ка ты в жопу, – ее глаза наполнились слезами, и она ушла в вестибюль метро, аккуратно виляя своей шикарной задницей.

Она думала, что я пойду за ней. Я не пошел. Слишком долго я думал о том, как мне быть в этой сложившейся ситуации. Я стоял у вестибюля и слушал уличных музыкантов, что играли напротив входа на станцию «Чистые пруды». Темно-синее небо словно одеяло обволакивало нас всех. Из колонок гремели гитары, барабаны отбивали ритм, а вокалистка пела на ломанном английском очень известную и грустную песню о потерянной любви.

Ночная весенняя Москва с только что распустившимися листьями на деревьях впитывала в себя выхлопные газы автомобилей. Я просто шел. Куда? Куда глаза глядели. Мной поставлена точка, и я ответственен за нее. Счастливее от этого явно не стал, но теперь мне было куда легче дышать. Легче, чем раньше. Машины пролетали мимо. Проносились велосипедисты. Все куда-то вечно спешат, даже если они отдыхают.

Два года отношений. Отношений не самых здоровых. Они определенно ставят на человеке некую печать. С Асей у нас было практически все, кроме банального взаимопонимания и целей. Можно сказать: не было ничего кроме секса. Мы пытались строить «коммунизм» нашей любви, но как и любой коммунизм наш был утопичен, а к середине его «стройки» было понятно – его не будет.

Я проходил мимо метро «Сухоревская», а где-то вдалеке виднелся «склиф», в котором мне вот-вот надо было проходить практику. Садовое кольцо – воронка, машины мчаться по ней на всех жизненных скоростях, так и я мчался от болезненных ощущений, разбрасывая бычки, словно оставляя метки, как это делаю псы, когда уходят далеко от своего дома. Я уходил от этого всего, неизбежно делая круг, из которого было всего несколько выходов. Тем временем часы тикали, а электричка не стала бы ждать меня одного.

***

Она была в лучах июньского солнца, когда я шел, опаленный этой жарой. Она была одета по-летнему: мини-юбка, белая блуза, туфли на небольшом каблуке, черные очки в круглой оправе на переносице. Ее белая гладкая кожа, полные губы, слегка заостренный кончик носа и серо-голубые глаза… Она сразила меня наповал, что я даже и не знал, что мне надо делать. Я растерялся как пятнадцатилетний мальчишка. Она шла как и я на пару по патологии, учились мы на одном потоке. Звали ее Наташа.

– Привет! – чтобы догнать ее мне пришлось максимально ускорить свой шаг, не подавая виду, что я бежал за ней.

– Эм, привет, – у нее был тонкий голос, слегка приглушенный на выдохе.

– Ты же с медпрофа? Я – Ваня. А как тебя зовут?

– Наташа. Да, я с медпрофа. А что такое?

– Не против, если мы пойдем вместе на «патологию»?

– Ну, давай.

– Кто у тебя препод? – этот вопрос – хороший способ выведать в какой группе обучается кто-либо на твоем потоке.

– Кока Хасбулатовна, а у тебя?

– Морозова.

– Ты из группы Энджи?

– Да, я ее одногруппник.

Темы для разговора закончились. Я – не мастер знакомств на улице. Настало слишком курьезное неловкое молчание, которое не хотело уходить. Мы шли метр за метром, продвигаясь к клинике Тареева, а вездесущее молчание нависало как свинцовое небо перед ливнем, томя всех ожиданием либо грозы, либо грома. Сзади подбежала другая девушка, я не знал, кто это, но Наташа явно знала.

– Привет!

– О, привет!

– Ладно, Иван, мы пойдем.

– Да, приятно было познакомиться, а мне надо в «Перекресток», – я помахал им вслед, хотя этого они уже не видели, и зашел в магазин. Ментальные тучи просто растворились, так и не разразившись ливневыми потоками, грозой и порывистым ветром.

***

Мы сидели с Мариной в кромешной темноте. Фильм кончился. Она ждала от меня каких-то действий. Ничего лучше, чем поцелуи на ее диване я предложить не мог. У нее был такой маленький ротик. Это были необычные для меня ощущения. Нас окутывала темнота ночи, а где-то в космосе над Москвой пролетала станция МКС, оставляя белую полосу на черном небе. Мы лежали и целовались одни в большой квартире, которая по-советски была обставлена хрусталем, в которой так по-русски стояли столы с компьютерами и с парой пустых бутылок из-под пива.

– Вань, когда у тебя последняя электричка?

– Не знаю, надо посмотреть, – я достал телефон и открыл расписание, – в час, но она едет до Подольска. Без остановок.

– У тебя не так много времени… Хочешь какао?

– Твой фирменный?

– Да.

– Давай, я только за.

Поднявшись с дивана, мы пошли на кухню. Проходя мимо зеркала в коридоре, я посмотрел на свое помятое лицо в отражении. Недосып и кофеин делали свое дело. Я вышел на кухню, где Марина ставила чайник на плиту. Сначала она зажигала спичкой конфорку, а потом этой же спичкой поджигала сигарету из пачки синего «Кэмэл». Я сел за стол и тоже прикурил свою сигарету.

– Я на пару дней уеду на дачу. Это павелецкое направление.

– А когда приедешь?

– В субботу, у мамы день рожденье в пятницу.

– Как насчет того, чтобы в субботу приехать ко мне? У тебя я уже был несколько раз, а у меня мы еще не были.

– Хорошо, давай, – Марина залила какао-порошок кипятком, – я правда не знаю, во сколько я приеду, вероятно, это будет вечер.

– Все нормально, я сам в субботу работаю, поэтому я вечером могу тебя встретить на Варшавской, а потом поедем ко мне.

Свет единственной лампочки в плафоне освещал кухню, которая была заполнена дымом сигарет и паром горячего какао. На столе лежали листочки с решенными задачами по химии. На них изредка встречался пепел. Я посмотрел на часы, до моего поезда оставалось около 25 минут. Подлив холодного молока в кружку, я залпом выпил какао.

– Надо топать, время, – я показал на запястье правой руки, будто там находились мои часы.

– Давай.

– Если не успею, я приду к тебе обратно.

– Хорошо, Вань. Напиши, как доедешь домой.

Я обулся и взял свою коралловую доску с синими колесами. Марина стояла в коридоре и наблюдала за тем, как я собираюсь. Перед выходом из квартиры мы поцеловались настолько крепко, что казалось я перенял от нее часть души, отдав ей добрую половину своей. Я вышел в подъезд и вызвал лифт, который, как это обычно бывает, был, видимо, проссан еще в конце 80-х годов.

На доске в штанах полных счастья я мчал до станции пригородных поездов. Фонари освещали мой путь. Ветер дул теплым потоком мне в спину. До отправления поезда оставалось совсем немного времени, поэтому я увеличил свою скорость прямо пропорционально тому, насколько быстро убывало время. Мимо меня пробегали бродячие собаки, которые играли между собой. Я не обращал на них никакого внимания.

Выехав на «финишную» прямую, я гнал что есть силы, делая небольшие перерывы на светофорах. Скоро я оказался возле билетных касс. В автомат по продаже билетов я закинул оставшиеся у меня 22 рубля и получил билетик. До поезда оставалось всего пять минут. Я прошел на платформу и закурил сигарету. Ко мне подошел какой-то местный обрыган и попросил закурить. Дав ему две сигареты из пачки, я прыгнул в поезд, который понес меня в Подольск, минуя все остановки.

***

Мы сошлись с Асей, и это было невероятно, и предсказуемо одновременно. Дело одного звонка.

– Вань… Я скучаю по тебе. Ты там спишь со всякими шлюхами, а я не могу без тебя! – она рыдала в трубку.

– Ась, ну ведь ты же понимаешь, что давать этим отношениям еще один шанс слишком глупо.

– Ты действительно так считаешь?

– Не знаю, я бы и хотел… Попробовать начать все с нуля, но мне кажется, что эта затея не самая здравая.

– Я люблю тебя, – проговорила она с надрывом в голосе мне в трубку.

– Знаешь… Я тоже тебя… Люблю. Давай попробуем, – в этот момент рыдания в трубке прекратились.

– Правда? – она сказала это своим самым серьезным голосом на пониженном тоне.

– Да, давай завтра пойдем гулять? Ты можешь завтра?

– Могу. Где и во сколько?

– Давай на «Театральной» в пять вечера?

– Хорошо, давай.

– Ладно, зай, мне надо спать. Сладких тебе снов.

– И тебе, зай.

Я повесил трубку. Лежа в кровати я глядел в потолок и думал: «Глупец или действительно ее люблю, что вновь согласился на эту авантюру?» Ответ был прост и ясен как день: «И то, и другое в совокупности.» Лунный свет равномерно освещал комнату, лишь только темнота в коридоре говорила о том, что это была ночь. Желтый огромный шар на небе, словно из сыра, казался съедобным настолько, что хотелось есть, а живот заурчал в голодной панике.

Вечером я приехал на «Театральную», Ася опаздывала. Я ждал ее в центре зала. Мимо проходили люди. Кто-то из них спешил домой, кто-то все еще ехал, вероятно, по работе. Широкий зал метрополитена пропитанный запахом старых вагонов, напоминающий мне запах старой черной резины, временами казался либо совсем пустым, либо слишком забитым людьми. Теплый воздух проносился от одного выхода к другому, попутно залетая в тоннели, из которых периодически вылетали поезда темно-синего цвета с белыми полосами.

Ася спустилась по лестнице на станцию. Она неизменно была одета в джинсы, которые подчеркивали ее сочный таз, на ней была майка блекло-изумрудного цвета с широким вырезом, а поверх была накинута легкая белая рубашка. Она неизменно шла в наушниках, а ее ресницы были неизменно накрашены, что подчеркивало ее голубые как кусочки льда глаза с желтым пятнышком на правой радужке. Она подошла ко мне и вынула один наушник. Мы крепко обнялись, будто не виделись сотню лет и начали страстно целоваться. Мне не хватало этих поцелуев. Люди проходили мимо, оборачиваясь на нас, делая недовольные мины, а затем уходили прочь.

– Куда пойдем? – спросил я, как только мы закончили высасывать из друг друга все соки.

– Не знаю, зай, куда ты хочешь?

– Давай выйдем на Красную Площадь, а затем пойдем в направлении к Третьяковке?

– Хорошо, пойдем.

Мы взялись за руки и шли так, как это было когда-то два года назад. Толпы иностранцев ходили по Красной Площади и делали фото. Мы проходили мимо мавзолея, гранит которого неизбежно погружал в темноту каждого, кто на него либо смотрел, либо того, кто к нему подходил. Слева от нас люди забегали в ГУМ, а выходили оттуда с матрешками, платками и мороженым. Мы шли прямо к Васильевскому Спуску молча, наслаждаясь нашей совместной тишиной, наслаждаясь друг другом. Величественный собор Василия Блаженного со своими карамельными куполами довершал такую красивую, но такую разную Россию, которая сокрыта на одной главной площади страны: красную, с коммунистическим прошлым, предпринимательскую и теистическую.