Там внизу много места

Впервые о нанотехнологиях мир узнал в 1959 году из речи Ричарда Фейнмана «Там внизу много места». Воодушевленный его идеями, писатель-фантаст, один из основателей трансгуманизма, предсказавший падение коммунизма, хронический оптимист F.M. Esfandiary сменил свое имя на FM-2030.

«В традиционных именах отражено прошлое человека: родословная, этническая и расовая принадлежность, национальность, религия. Я не тот, кем я был десять лет назад и, конечно же, не тот, кем я буду через двадцать лет. Моё имя 2030 отражает мою убежденность в том, что 2030-е годы станут чудесным временем. В 2030 мы победим старение и у каждого будет прекрасная возможность жить вечно. 2030 – это мечта… и цель. Не стоит бояться мечты и надежды. Ведь именно дерзость мечтателей завела нас так далеко – из мрачных первобытных болот к тому, где мы сейчас, – в шаге от покорения галактик, в шаге от бессмертия.»

FM-2030

F.M. Esfandiary сменил свое имя на FM-2030, чтобы выразить свою веру и надежду, что в результате развития технологий он проживет как минимум 100 лет и в 2030 году отпразднует свой 100-й день рождения.

В возрасте 69 лет, 8 июля 2000 года, он скончался от рака поджелудочной железы и был крионирован компанией Алькор в городе Скоттсдейл, Аризона, где и находится по сей день.

Ранняя осень 1985 года

Темнота подвала сжимает сердце детскими голосами. Максим, мальчик лет одиннадцати, начинает рассказ:

– Это было давным-давно. Один из районов страны был захвачен демонами без лица.

– Как это – без лица? – недоумевает кто-то из детей.

– Вот так. Без носа, без глаз, безо рта, – отвечает Максим.

– А как же они ели?

– Они ели людей. А как – никто не знает. Некому рассказать. Все исчезали, – на помощь Максиму приходит девичий голос. Он принадлежит десятилетней Тане.

– Макс, а что дальше?

– И вот однажды, – продолжает рассказчик, – один из путников заехал в такой район. Демоны погнались за ним. Полночи продолжалась погоня. И вот, когда лошадь совсем выбилась из сил, он увидел огонек.

– От костра?

– Надежда, – Максим игнорирует вопрос, – придала силы ударам путника, и он смог заставить лошадь преодолеть усталость. Огонек оказался костром. Путник добрался до людей! Его усадили в круг. А когда он отдышался, главный на становище поинтересовался, что заставило его так спешить.

– Он не знал про демонов?

– За ним же не гнались! – реагирует Таня, – Тихо! Максим, продолжай!

– За мной гнались демоны без лица,– сказал путник. «Такие?» – спросил вожак и провел рукой перед лицом… И лицо исчезло!

– Ой!

Яркая вспышка света ворвалась в подвал. Кто-то из детей приподнял внешний люк подвала, только что охранявший мрак. Слушатели вместе с рассказчиком прищурились.

– Зачем? – Таня повышает голос.

– Таня, прости, – извиняется провинившийся, – я просто хотел увидеть лица.

– Ну и что, видишь чего-нибудь? – присоединяется к разбору Максим.

– Не-а. Глаза слезятся.

– Глаза привыкнуть должны, дупель. Кто следующий?

– А что случилось с путником?

– Никто не знает. Он не оставил никаких следов, – закрывая люк, говорит Максим.

В подвале вновь воцаряется темнота.

– Готовы? – трагически шепчет девчушка.

– Давай!

– Это глаз мертвеца, передай дальше!

Раздается пронзительный одинокий крик, который тут же подхватывают почти все дети, а в подвал врывается яркая вспышка света, указывая им путь для бегства. На месте для детских страшилок остаются лишь Максим и Таня. Они смотрят друг на друга. Мальчик отводит глаза вниз. На полу лежит что-то округлое, слизкое и зеленое.

– Что это, Тань?

– Слива без кожуры.

Подросток плюет на лишенный кожуры фрукт и вылезает наружу. На дворе возле подвала царит ранняя осень. Полдень согревает своим дыханием стандартный двор недавно построенной панельной советской девятиэтажки. Во дворе пока скудно с обстановкой: есть стол со скамейкой, где уже сидят мужики и играют в домино, несколько стоек для сушки белья, редкие хилые саженцы и заросли полыни. Блеском нового лака бросается в глаза по-королевски одинокий «Жигуль». Его водитель читает газету. В открытое окно авто по двору растекается речитатив диктора радио:

– Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв на встрече с трудящимися ленинградского завода «Арсенал» особенно подчеркнул, что спустя четыре года после исторического 26-го съезда Коммунистической партии Советского Союза как никогда прозорливо, выглядят его решения в области разрядки международных отношений. Отказ от политики, основанной на недоверии, соперничестве и напряженности, отказ от использования силы является средством воздействия на политику всех государств и способствует укреплению взаимного доверия и мира.

Из подъезда выходит очень красивая, роскошно одетая, по советским меркам, женщина. Она держит за руку своего сына –мальчика лет одиннадцати. Он одет в буржуйские джинсы – в то время предмет зависти сверстников и знак принадлежности к избранным.

Автовладелец откладывает газету. Мать оглядывается, замечает Максима с Таней и ведет сына к ним.

– Здравствуйте, дети. Как же тут полынью пахнет! А как вас зовут?

– Максим.

– Миледи, – делает реверанс Таня..

– А это мой сын Петя, – мама отпускает руку своего чада. – Пусть он поиграет с вами.

Мама Пети отходит к «Жигулям». Шофёр выбегает из машины и галантно открывает дверь перед прекрасной пассажиркой. После нескольких ритуальных манипуляций автомобиль отъезжает.

– Эй, новенький, – кокетливо интересуется девочка. – Это ты вчера переехал?

– Угу. Меня зовут Пётр.

– Петя, это ваша машина? – допытывается девчушка.

– А что? – неохотно бросает новенький.

– У меня ещё не было знакомых с машиной.

– Нет, не наша, – пытается замять допрос вопрошаемый.

– А кого, Петя? – ехидничает Максим, перехватывая инициативу. – Мамкиного хахаля?

Джинсовый принц неловко замахивается на обидчика, но тот обхватывает соперника в неумелый клинч. Начинается потасовка. Девушка же со смесью испуга и наслаждения смотрит на эту кутерьму. Но драка почти тут же заканчивается.

– Ты чего, Петя? – отскакивая в безопасную зону, вопрошает ехидна.

– Ещё хочешь?

– Петя, ты случайно не больной? – Максим делает еще один шаг назад. – Не психованный?

Петя снова бросается в атаку, но бывший рассказчик отбегает.

– Ну ты, хрен с горы, – недоумевает старожил. – Так не положено. Сначала объяви войну. Причину назови.

– Макс, это он из-за меня! – горделиво вздергивает носик Таня.

– Да пошли вы все! – новичок приводит в порядок одежду.

– Ну вот, а казался рыцарем! – девчушка разочарована. – А ещё в джинсах!

– Настоящие? – интересуется бывший обидчик

– «Монтана», – небрежно пробрасывает обладатель сокровища.

Занятые своими разборками дети не замечают, что за их телодвижениями внимательно наблюдают трое подростков с непременными папиросками в зубах. Эти персонажи достигли той степени социализации, при которой весь двор знал их по кличкам: крепко сколоченный главарь Хрип, неуклюжий здоровяк Жбан и вертлявый Парша с рыжими волосами.

– Эй, Макс, – в соответствии с кличкой хрипло вопрошает главарь, – что, прописку новенькому выписываешь?

– Не ссы, новенький, – присоединяется к наезду Жбан. – Всем прописка нужна. Деньги есть?

– Мы играем, Таня пытается перевести разговор в безопасное русло.

– А-а, играли, – наезжает Хрип, – а почему нас не позвали?

– Ну, чё, дева, – гнусит Парша, – поиграем?

– Мы сами разберемся, – Максим задвигает за себя Таню.

– А, ты, Макс, шустрый, – хихикает вертлявый. – А делиться?

Жбан подходит к Петру и пускает табачный дым ему в лицо. Мальчик безрассудно бросается в ноги агрессора и сбивает его. Но тот тут же поднимается и…тут совсем неожиданно Максим бросается в те же ноги. Завязывается потасовка. Сверху на Максима наваливается Хрип. Вдруг Таня надрывает на себе одежду и бросается в кучу дерущихся и кричит:

– А-а-а! Насилуют!

Драка замирает. Джинсовый мальчик выталкивает девочку из кучи.

– Беги, миледи!

Мужики – доминошники поднимают головы. Танин слабенький голос набирает силу набата.

– Дядя Паша, держите их! Тётя Саша, вызывайте участкового! Насилуют!

Хрип отходит от кучи и командует:

– Жбан, Парша, уходим по-тихому. А ты, красотка, сначала титьки отрасти, тогда и голосить будешь. Ладно. Не прощаюсь. По одному двору ходим.

Троица хулиганов медленно уходит с поля брани. Подскочивший было к ним доминошник останавливается и провожает их взглядом. Максим, тяжело дыша, отряхивает штаны:

– Ну вот. Теперь и во двор не выйдешь.

– Кто это? – интересуется Петр.

Таня поправляет одежду и заодно восстанавливает прическу.

– Ну, мальчики, вы теперь мои пажи до гроба.

– Ненадолго, Тань, – старый знакомец, выпрямляет спину. – До следующей встречи с ними.

– А кто тогда будет меня защищать?

– Тань, – фыркает Максим, – ходи с бабушкой. Хотя пока не подрастешь, никто и не будет.

– Фи, ну и благодарность от спасенных, – несостоявшаяся миледи убегает в сторону подъезда.

Петя растерянно:

– И что же делать, Максим?

– Не знаю, Петя. Деньги есть?

– Нет.

– А как же нам теперь в школу ходить?

– Меня в сороковую записали.

– Здесь всех в сороковую зачисляют.

– Покажешь, как до неё добраться?

– Выйдешь минут за сорок до начала уроков. Встретимся в подвале. Внизу.

– Зачем?

– Обходной путь покажу.

Полнокровный сентябрь 1999 года

В автобусе едет Макс. Ему уже 24 лет. Он весьма пьян. Болтается по салону, подходит к другим пассажирам, что-то рассказывает, размахивая руками. Соседи иногда кивают ему, но большей частью отворачиваются. Автобус останавливается. Максим выходит на остановке и покупает в киоске, второго или третьего поколения периода первоначального накопления капитала, чекушку водки и пачку сигарет. Початую бутылку кладет во внутренний карман куртки. Идет к домам, пытаясь прикурить на ходу. Рядом с ним вырастает мужик в натянутой на уши черной шапочке – это выросший Жбан.

– Слышь, браток, притормози! Эй, слышь, который час?

– Нет часов.

– Что, что ты сказал?

– У меня сегодня сын родился!

– С-ы-ы-н…, а не гонишь?

Молодой Максим достает из внутреннего кармана куртки чекушку.

– Брат, давай отметим?!

– Не ссы, в натуре. Деньги давай, отметим.

– Жбан?! Это ж я, Макс!

– Брателло, в натуре. А чё, правда, сын?

– Правда, новоявленный отец отпивает из бутылька. Три шестьсот!

– А ты чё – заблудился? Здесь роддома нет.

– Да я отмечаю.

– А чё – деньги есть?

– Да, есть.

– Ну, давай.

Гопник протягивает руку, на его запястье в уличном свете блеснула стекляшка часов. Максим осматривается по сторонам. Никого нет. Тогда он нелепо размахивается и бьёт брателлу по протянутой руке чекушкой. Жбан от неожиданности пропускает удар, но тут же контратакует. На молодого папашу сыплются удары. Руками. Ногами.

– Бля-а, – напевно тянет грабитель. – Ну, сука, гнида..

Жертва ложится на землю и закрывает голову руками. Бандит присаживается рядом с ним на корточки, быстро обшаривает карманы, достает кошелек, вынимает деньги , кидает пустой кошелек на землю.

– Ты как там, брателло?

– Темно.

– Вот и отметил!

Жбан харкает на лежащего. А затем быстро уходит прочь. Молодой Макс приподнимается и начинает шарить возле себя в поисках кошелька. Находит часы со сломанным замком браслета, а затем и сам кошелек. Рассовывает их по карманам, нащупывает чекушку. Взбалтывает её, на донышке остались последние капли. Выпивает остатки и отбрасывает пустую бутылку в темноту. Встает. Идет вдоль домов.

Неожиданно загораются фары милицейского уазика. Молодой Максим жмурится. К нему приближаются два милиционера. Первый из них, если бы не форма, ничем бы не был похож на мента – улыбчивый такой дядечка с капитанскими погонами. Второй – начинающий матереть молодой волкодав – с колючим взглядом и сержантскими лычками.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.