Сообразив, что Аринка утонула, перепуганная девочка бросилась домой. Спрятавшись за баней и просидев в своем укрытии до вечера, Нюрка, сказавшись больной, нырнула в постель.
* * *
На закате к ним пришла Левониха в поисках внучки. Растерянный Захар только руками развел:
– Не видал я ее сегодня тута, Левония. Обычно-то вон, под дубом сидят обе, а нынче где-то бегали. Видать, перегрелись обе на солнце. Нюрка вон спит уже – плохо ей сделалось. Мож, и Аринка где заснула?
– Не откликается она на зов мой, Захар. Как бы ни спала она, а зов услышит. Как бы беда не случилася… Дозволь по нити пройти?
– Ищи, Левония! Сейчас и Нюрку подыму, коль так.
Покуда Захар за Нюркой ходил, Левониха к дубу подошла, на который Аринка свою привязку навечно перекинула. Поняв это, Левония схватилась за голову:
– Ой, девка, что ж ты наделала-то! Сняв привязку, ты ж и защиты лишилась, глупая! Вот ведь научила на свою голову, карга старая! – заливаясь слезами, запричитала Левониха.
– Привел Нюрку, Левония, – произнес Захар, выталкивая дочь вперед.
– Где Арина моя, Нюрка? Как на духу сказывай! – не поворачиваясь, проскрипела Левониха.
Испуганная девочка сжалась в комок, крупно дрожа всем телом.
– Я не знаю, бабка Левония…
– А ведь ты мне врешь, девка! – резко сказала Левониха, быстро развернувшись к девочке и впиваясь в нее взглядом.
Трясясь все сильнее, Нюрка заплакала.
– Где Аринка? А ну, Нюрка, не молчи! – встряхнул дочь Захар.
– Я не знаю! – зашлась в плаче Нюрка.
Левониха посмотрела на нее долгим-долгим взглядом, развернулась и пошла со двора.
Аринку нашли через два дня. Она уж и распухнуть успела. Левониха всю деревню подняла. Все излазили, всю речку. И только спустя два дня безрезультатных поисков принялись баграми растаскивать затор из веток в быстрине. Она и всплыла.
* * *
Сильно осерчала Левониха на Игнатовых.
Ночь над телом Аринки просидела, а утром хоронить ее понесла. Игнатовы-то всей семьей вышли ей навстречу – сочувствие высказать, с Аринкой проститься. Увидела их Левония, и лишь глазами повела, а все Игнатовы разом со страшной силой в плетень свой впечатались, поломав его напрочь и на ветки свалившись.
Схоронила Левония девку. Сама схоронила. Где – то никому не ведомо. В деревню ввечеру вернулась. Отродясь ее такой не видели. Прошла по деревне босая, в черном балахоне, простоволосая. Темные ее волосы с нитями седины свободно трепал ветер, кидая их ей в лицо прядями. Будто не замечая того, Левония шла, глядя перед собой. И никто не посмел ей даже слова сказать – страшно было.
Дошла она до Игнатовых. Встала перед воротами. Протянула руки к луне, и заговорила:
