Венецианский купец – 4. Кровь, золото и помидоры

Венецианский купец – 4. Кровь, золото и помидоры

Благодаря усилиям Венецианца, мир в Европе наконец восстановлен и ничего более не мешает поднимать рыцарей на правое дело – Четвёртый Крестовый поход. Вот только желающих отправиться на Святую землю всё меньше и меньше, а возглавить его не соглашается ни один правитель.

К счастью, проблемы Старого Света больше не волнуют Витале, ведь впереди его ждёт Новый и первое в истории этого мира кругосветное путешествие на более крупном и лучше вооружённом корабле, чем его прежняя бригантина. Тайны пирамид майя ждут его!

___________

Copyright © Распопов Д.В.

Данная книга является художественным произведением. Имена, персонажи, компании, места, события и инциденты являются либо продуктами воображения автора, либо используются фиктивным образом. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, или фактическими событиями является случайным.

Также автор не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя, сигарет, нетрадиционным отношениям, педофилии, смене пола и другим действиям, запрещенным законами РФ. В описанном мире другая система времени, возрастов и система исчисления. Все герои при пересчете на нашу систему совершеннолетние.

Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет, нетрадиционные отношения, педофилию, смену пола и другие действия, запрещенные законами РФ.

___________

Глава 1

23 апреля 1199 года от Р.Х., окрестности Венеции

Как только мы въехали на холм, внизу сразу увидели два больших лагеря, компактно разместившихся в небольшой долине рядом друг с другом. Где стояло моё войско, а где наёмники, легко было отличить как по укреплениям, которые окружали лагерь синьора Бароцци, так и по отрядам разведки, курсирующим по местности. Наёмники же вели себя как… наёмники.

Три всадника на быстрых конях, заметив наш отряд и красные баннеры на копьях рыцарей, меня сопровождавших, развернулись на полпути и поскакали к лагерю, где началась небольшая суета, и вскоре нам навстречу выехал сам военачальник и часть офицеров.

– Добрый вечер, синьор Бароцци, – с улыбкой приветствовал я его, сидя на лошади.

Он расширенными глазами осмотрел меня, броню, в которую я был одет, и склонил голову.

– Вижу, вы поправились, синьор Витале, примите мои поздравления.

– Всё благодаря силе молитвы, – я смиренно перекрестился и вернулся к насущным делам: – Сколько наёмников прибыло? Судя по размеру лагеря, тысяч двадцать?

– Почти угадали, синьор Витале, – улыбнулся он, – двадцать две тысячи списочного состава, я проверил, чтобы он соответствовал истине.

– Не вижу французских рыцарей, – я приподнялся на стременах, стараясь заглянуть через частокол, огораживающий наш лагерь.

– Они решили занять дальний угол, – нобиль показал нужную сторону, где и правда, несмотря на заходящее солнце, я увидел знакомые флаги, – решили не доверять наёмникам, встав рядом с ними.

– Ну что же, если будут вести себя культурно, ничего не имею против, – я пожал плечами, – выделите мне шатёр, синьор Бароцци?

– Если не побрезгуете остановиться со мной, то места хватит на двоих, – предложил он, – к сожалению, мы весьма стеснены размерами долины, чтобы развернуть лагерь больше.

– Приму ваше гостеприимство за честь, – поклонился я ему, и Пьетро с улыбкой показал следовать за ним.

Узнав, что я прибыл, к шатру военачальника стали стекаться сначала французы, а вскоре и капитаны наёмничьих отрядов, засвидетельствовать своё почтение. Отрадно было видеть, что лица многих мне были знакомы, так что я приветствовал их по именам и даже кое-кому подарил небольшие по размеру, но дорогие по стоимости подарки, в честь второго или даже третьего совместного похода. Как-то так внезапно произошло, что приветствия и знакомства перешли в совещание, где меня аккуратно попросили огласить цель похода, а также методы, которые можно в нём использовать.

Я, сидя на предоставленном мне стуле, оглядел тридцать мужчин, ожидавших моих слов.

– Наша главная цель, синьоры, возвести на трон Польши, которого сейчас не существует, королеву Франции – Ингеборгу Датскую. На это у нас получено как благословление короля Филипа II Августа, так и разрешение королевы выступить под её знамёнами. Соответственно, нам придётся брать все ключевые города на пути, а, чтобы не оставлять позади волнений и недовольных, будем вырезать всех, кто носит дорогие костюмы или доспехи. Их богатства, деньги можете забирать себе по праву сильнейшего, но есть несколько исключений. Я запрещаю нападать на аббатства и католические церкви, настоятели которых согласятся принять над собой прямое управление Рима.

– Эм, синьор Витале, а как мы их различим? – задал резонный вопрос один из капитанов.

– Очень просто, синьор Кольбер, – я развёл руками, – вежливо подъезжаете, окружаете аббатство или монастырь и интересуетесь, не будет ли уважаемый аббат или епископ так любезен подписать документ, обязывающий отныне принять над собой прямое управление Святого престола, а именно Папы Иннокентия III. Если настоятель не подпишет документ или выразит сомнение в ваших полномочиях, думаю, дальше вы знаете, что нужно делать.

Я выразительно посмотрел на него.

– И всё делать вежливо, синьор Витале? – усмехнулся капитан пятитысячного отряда.

– Предельно, синьор Кольбер, мы ведь христиане, а не варвары какие, – покивал я, – если они истинные католики, то подписать такой документ им ничего не будет стоить, а вот если под маской католичества они проповедуют ересь…

– То и свои богатства наверняка собрали, обманывая честных прихожан, – заключил один из французских дворян.

– Я рад, что мы придерживаемся с вами одинаковых взглядов, синьоры, – с абсолютно серьёзным видом заключил я, – все подписанные документы можете сразу отправлять в Рим. Думаю, для них это будет приятным сюрпризом.

– Синьор Витале, а высоки ли там стены и сильны ли войска? – поинтересовался один из капитанов наёмников.

– Стены – это будет моя забота, господа, – улыбнулся я, – ваша же – слушать синьора Бароцци и чётко выполнять его распоряжения. Здесь присутствует много новых лиц, но, думаю, те, кто ходил со мной в походы раньше, быстро вам расскажут, как я поступаю с теми, кто мешается у меня под ногами.

Вышеупомянутые господа понимающе хмыкнули. «Новогодние ёлки», как я называл оставляемые после себя деревья, полные повешенных на ветвях людей, уже вошли в лексикон многих наёмников. Никто не знал, что это значит, но зрелище было крайне убедительным для тех, кто сомневался в моих решениях или словах.

– Синьор Витале, если мы завоюем королевство, то можно будет как-то получить в нём земельный надел? – поинтересовался старый барон, который прибыл сразу с пятью своими сыновьями.

– Господин барон, – я склонил голову, – это будет исключительно воля королевы, а я лишь её карающий меч справедливости.

– Жаль, – тяжело вздохнул он.

– Но я думаю, мы сможем урегулировать этот вопрос, если вы все напишете мне местоположение и желаемое количество наделов, – не стал я их разочаровывать, – я лично похлопочу перед нашей доброй королевой за вас.

Мои слова моментально подняли настроение многим. Большинство тех, кого отправил ко мне Филипп, были как раз из безземельной братии, и свой надел для них был крайне важным приобретением, пусть даже в таком далёком углу Европы.

– Благодарю вас, синьор Витале, мы подготовим требуемое, – с благодарностью склонил он голову.

– Ну и главное, все спорные вопросы между вами я предлагаю решать через меня, – с улыбкой сообщил я, – если из-за сиюминутной выгоды вы передерётесь, я буду крайне, повторяю, синьоры, просто крайне этим недоволен. На этом у меня всё.

Воины поднимались и, прощаясь, выходили из шатра. Остались только мы вдвоём с моим военачальником.

– Синьор Витале, а можно личный вопрос? – поинтересовался он, когда мы поужинали и улеглись по своим кроватям.

– Давайте, синьор Бароцци, – вздохнул я, открывая глаза, а ведь только хотел поспать после долгой и тяжёлой дороги. Несмотря на ускоренные старания симбионта, мне ещё было даже не близко до хорошей формы.

– А зачем это всё вам? – тихо спросил он.

– Я не могу сейчас ответить на этот вопрос, – честно признался я, – но вас устроит такой ответ, что это на благо Венеции? И только через несколько лет вы поймёте, почему я это делаю.

– То есть ваш отец в курсе происходящего? – не сильно удивился он моему ответу.

– А вы как думаете? – хмыкнул я, не став отвечать прямо.

– Энрико всегда больше думал о городе, чем о себе, – тихо пробормотал он, – ничего удивительного, что и вас втянул в свои интриги.

– Спите, синьор Бароции, завтра у нас будет тяжёлый день, – зевнул я, закрывая глаза, – а возможно, даже месяц или два.

***

Венгрию мы прошли словно горячий нож масло. Тридцать три тысячи пятьсот воинов для этого региона были огромной армией, которая продвигалась по землям, стараясь не сильно уж грабить их по пути своего движения. Ласло III пару раз направлял послов, возмущаясь нашим движением по его землям без предварительного согласования. В его словах была правда, поэтому я нагло отвечал, что пока королева Франции претендует только на Польшу, но если король слишком уж будет возмущаться простым передвижением нейтрального к его стране войска, то мы можем далеко не ходить и рассмотреть Венгрию в качестве альтернативы её земельных споров. Больше послов от него не было, а феодалы закрывались в замках, не высовывая оттуда носа, то есть не помогали, но и, главное, не мешали. Так что ускоренным маршем мы продвигались в сторону южного города Малой Польши города Цешин. Наёмничьи отряды занимались привычным делом, то есть грабили всё вокруг, заодно занимаясь задачей, поставленной им синьором Бароцци, – снабжали войско провизией, чтобы основной ударный кулак, состоящий из моей армии, не занимался мелочами и был готов в любой момент развернуться в атакующие построения. Но этого не требовалось, поскольку нас за всё время так никто и не потревожил. Мы видели, как вдалеке за передвижением посматривают конные отряды, которые сразу же убегали, стоило только разведке выдвинуться в их сторону. Других войск на нашем пути не наблюдалось.

***

Небольшой город, расположившийся на холме рядом с рекой, разросся вокруг замка, стены которого были даже на первый взгляд не выше пяти метров и не составляли больших препятствий для штурма.

– Синьор Витале, там парламентёры вышли, – обратился ко мне один из капитанов, обращая внимание на группу из десяти пеших человек под белым флагом, шагавших в нашу сторону. Среди них я увидел священника и одного хорошо одетого мужчину.

– Кто вы и по какому праву пришли на земли нашего князя Лешека Белого? – с оттопыренной губой «пропшекал» богато одетый господин, и его слова на латынь перевёл мне священник.

– По воле нашей королевы Ингеборги Датской, королевы Франции, которая объявила, что имеет больше прав на всю Польшу, чем ваши самозваные князьки, – спокойно ответил я, смотря на него с высоты седла.

– Да кто она такая, чтобы это заявлять? – возмутился он. – Мы требуем, чтобы вы ушли с наших земель, иначе наше войско разобьёт вас, а всех главарей развесят по деревьям!

– Переговоры окончены, – я развернул коня и бросил на ходу синьору Бароцци, – мне привезите двух благородных девушек из замка, которые могут читать и писать на латыни и польском, и голову вон того говорливого.

– Синьор Витале, – военачальник притворно возмутился, – а если таких девиц там не отыщется?

– Сравняйте тогда с землёй этот бесполезный город, – зевнул я, отъезжая.

Тут же завопили те, что одеты были попроще, так что священник едва успевал переводить их слова. Если вкратце, они просили не трогать их, за это город готов был предоставить выкуп.

– Мы пришли не грабить, – я снова повернул коня в сторону застывших парламентёров, – так что нам не нужны ваши деньги. Либо город сдаёт нам всех благородных и клянётся в верности Ингеборге Датской, либо он просто сгорит.

Главы цехов попросили время подумать и отправились восвояси, а за ними, кривя лицо, отправился и дворянин.

– Синьор Витале, – смущённо обратился ко мне один из капитанов наёмников, – я не очень хорошо говорю на латыни, но меня смутила ваша фраза «мы пришли не за деньгами».

– Всё верно, синьор Кольбер, – я повернулся в его сторону, – друзья, а также подданные королевы пришли за землями, а вот про вас речи не было, вы, видимо, за военной добычей прибыли?

На его лице и на лицах других капитанов расплылись улыбки.

– В такой трактовке ваши слова, синьор Витале, обретают совсем другой смысл, – он слегка мне поклонился.

– И да, не нужно мне напоминать, кто, кому, что должен, – моё лицо окаменело, – деньги вам выплачиваются исправно, размеры дележа добычи определены, задачи поставлены. Так что лучше на стенах города покажите ваше рвение к выполнению наших договорённостей, синьор Кольбер.

Он не ответил, лишь ниже поклонился, но в глазах вспыхнул опасный огонёк. Когда он отъехал, я повернулся к своему военачальнику и поманил его к себе, тихо сказав:

– Все сильнейшие отряды наёмников, его в том числе, на самые опасные участки.

Бароцци наклонил голову.

– Я так и планировал, но теперь конкретно он будет даже в их в первых рядах.

Сколько собирались думать поляки, мне было всё равно, поскольку я отдал приказ, и уже через два часа, когда всё войско подтянулось и развернулось, под прикрытием огромного количества моих арбалетчиков, наёмники пошли на штурм города, у которого даже стены толком не было, так отсыпанная землёй двухметровая преграда. Так что неудивительно, что не прошло и пары часов, как город запылал, и уже к вечеру там мало кто остался в живых. Мои войска дисциплинированно отошли от него подальше, чтобы не слышать крики и не нюхать дым и вонь оттуда, а наёмники с французами всё ещё веселились в городе. На все взгляды командиров моего войска я отвечал безразличием, они никак не могли привыкнуть, что грабить самим было не обязательно, вся захваченная добыча делилась между всем войском на равные части, не говоря уже о том, что конкретно они были на полном обеспечении и постоянном жаловании. Мне содержать их было очень дорого, так что если уж и посылать грабить, то только в большие и крупные города, как, например, в столицу Польши – Краков, который я выбрал следующей целью для захвата. Вот там уже я собирался дать своим людям разгуляться вовсю, ведь город нам просто так не сдадут, а это значило, что после тяжёлых боёв я буду вынужден дать людям выплеснуть свою агрессию по отношению к захваченным. Это я прекрасно понимал, но понимал ещё и то, что нужно прививать дисциплину, поэтому где-то моему войску придётся просто смотреть, как веселятся другие. Награда их при этом не уменьшится.

Утром я проснулся от женских криков и гогота мужских голосов. Одевшись, решил посмотреть, что там происходит. Оказалось, двух девушек, не старше восемнадцати лет, привели и бросили на землю рядом со входом в мой шатёр, а наёмники, смеясь и развязывая завязки штанов, делали вид, что собираются их изнасиловать. Отсюда и возникали крики и вой.

– Синьор Витале, подходящие по вашему запросу нашлись, – с поклоном ко мне подошёл один из капитанов наёмников и показал рукой на пленниц, – с их голов не упал ни один волосок, всё оставили для вас.

– Я запомню это, Ганс, – я вежливо склонил голову, – благодарю.

Тот, улыбнувшись, собрал своих и отправился обратно к городу, а испуганные, зарёванные девушки косились по сторонам, не зная, чего ожидать дальше. Я сделал два шага вперёд.

– Теперь вы мои служанки, – на латыни произнёс я, – будете послушными, выживете. Нет, отдам наёмникам. Всё ясно?

Они обе с ошалелыми взглядами бросились ближе и упали на колени, хотя было видно, что девушки точно не из простых семей, одеты они были дорого, ну, если не учитывать, что их платья за ночь стали весьма грязными и оборванными.

– Да, господин, – залепетали они на неплохой латыни, – мы будем вас слушаться.

– Тогда приступайте к обязанностям, – я кивнул в сторону шатра. – В ближайшем сундуке лежит одежда, её нужно выстирать, погладить и накрахмалить.

– Но… но… – они растерянно оглянулись по сторонам, поскольку кругом нас виднелись лишь одни шатры моего войска.

– У многих французских дворян есть пажи, – вмешался в наш разговор синьор Пьетро, видимо, пожалевший девушек, – я попрошу, чтобы они помогли вам освоиться первое время.

Те бросились его благодарить, я же обратил внимание на большой отряд пленников, которых вели из города. Многие были ранены, а некоторые едва шли, опираясь на товарищей.

– Синьор Витале, – ко мне вскоре обратились два капитана, прибывшие с этим отрядом, – эти сдались при штурме замка, что с ними делать?

Я оглядел людей, которых обчистили капитально, но всё же нижнее бельё их выдавало, это были не крестьяне.

– Повесить, – отмахнулся я от проблемы.

– Всех? – удивились они. – Может, лучше получить за них выкуп с их родных?

– Синьоры, впереди ещё десяток подобных городов, вы точно уверены, что хотите возиться с пленными? – я с любопытством посмотрел на них.

Они переглянулись и стали отдавать приказы солдатам, и уже вскоре рядом с рощей, где мы остановились, стали «наряжать ёлки». В зависимости от крепости сучьев развешивая по пять-десять людей на каждое из деревьев, и уже скоро наёмники вернулись обратно, готовясь устроить пир в честь победы и славного веселья.

Я же вернулся в шатёр, где обе девушки горячими камнями, которые нагревали на моей небольшой «буржуйке», пытались разгладить складки костюма.

– Писать, считать умеете? – поинтересовался я, дождавшись, когда они стянут с меня сапоги.

– Да, господин, – они старательно прятали от меня взгляды, смотря только в пол.

– Закончите с костюмом и сапогами, будете учить меня польскому, – я лёг на постель, а испуганные девушки, вздрагивая от каждого громкого гогота неподалёку, бросились выполнять приказ.

Я задумчиво следил за их стараниями и мелькающей белой коже в прорехах порванной одежды, с полной отчётливостью понимая, что молодые девушки, хоть и не красавицы, но не вызывали у меня того возбуждения, как тогда, когда Ингеборга присутствовала рядом. Я со злостью ударил кулаком по кровати, выругавшись на винето.

– Вот же ведьма, похоже, и меня в себя влюбила!

Глава 2

– Синьор Бароцци, сворачивайте лагерь, мы идём дальше, – распорядился я, когда от захваченного города мало что осталось, а довольные наёмники вместе с французскими дворянами отошли от пьянства и разврата. Чего нельзя было сказать о моём войске, которое, хоть и получив долю в добыче, всё равно оставалось недовольным тем, что они не повеселились в Цешине вместе со всеми. Это явно читалось на лицах офицеров, а также солдат, так что я увеличил утреннюю зарядку и тренировку построений каре ещё на три часа, мимоходом поинтересовавшись, выветрились ли мысли о недовольстве или нагрузки стоит увеличить? Офицеры попросили пощады и получили её, как и сообщение об уменьшении премии за эту неделю за ненадлежащую моральную подготовку войска. Солдаты не должны думать, у них не должно оставаться на это времени! Также предложил сильно недовольным расторгнуть контракты и покинуть мою армию. Таких почему-то не нашлось, поэтому я, покосившись на командующего, который, поджав губы, пробурчал, что намёк понял, приказал выступать дальше. Наш ждала столица!

***

До Кракова было недалеко, так что в три дневных перехода мы уложились, подходя к огромному городу с высокими белыми стенами, внутри которых высился ещё и мощный укреплённый замок со своими стенами и укреплениями.

Войско, разворачиваясь и разбиваясь на сотни, стало возводить укреплённый лагерь, а наёмники просто разбивали шатры в чистом поле, не заботясь о частоколе и земляных укреплениях, которыми занимались мы.

Я, сидя на лошади, смотрел на город, а вокруг меня собирались командиры, лица многих выражали крайнюю озабоченность.

– Синьор Витале, вы уверены, что мы сможем его взять? – осторожно поинтересовался капитан Кольбер, продолжавший меня раздражать своим вызывающим поведением уже который день.

– Вы нет, – я повернул лицо к говорившему, – я – да.

Его лицо побледнело от гнева, и я решил, что надо с этим наглым выскочкой решать сейчас, когда на нас устремились взгляды почти всех глав отрядов, участвующих в войне. К тому же я достаточно окреп, чтобы проверить свои навыки, закреплением которых занимался каждый день, восстанавливая умения, подзабытые за год с лишним нахождения в носилках. Вынув ноги из стремян, я легко скатился с лошади и, вытащив меч, поманил его левой рукой, ничего не сказав. Глаза наёмника вспыхнули радостью, он также слез со своего скакуна, подхватив щит с мечом.

Был ли у меня мандраж перед первой схваткой один на один, да ещё и со взрослым? Определённо, да, но терпеть и заглаживать его наглое поведение было больше нельзя, если я хотел, чтобы мой авторитет поддерживался и дальше. Раньше, когда я считался маленьким, это было понятно, никто не стал бы сражаться с ребёнком, но сейчас, когда я в свои одиннадцать стал ростом почти вровень со многими взрослыми, конфликты за лидерство стали возникать всё чаще, и ничем другим, кроме как поединком, это нельзя было решить. Такой сейчас был век – сильнейший получает всё.

Капитан, выставив вперёд щит и прикрываясь им, стал подходить ко мне. Выпад, и меч просвистел рядом, когда я отклонил тело на десять сантиметров, ровно настолько, чтобы он по мне не попал. Ещё взмах и натиск, он попытался ударить меня щитом, чтобы сбить с ног, на что я просто отступил назад и влево, давая ему провалиться вперёд, но сам не напал. Следующая такая же атака вызвала первый смешок среди капитанов наёмников, а ещё одна заставила одного из них поинтересоваться, а точно ли господин Кольбер занимает по праву место капитана, если не может просто попасть мечом по ребёнку?

Такие шутки быстро вывели наёмника из себя, и он с налившимися кровью глазами бросился, чтобы за один натиск смести меня со своего пути. Симбионт впрыснул гормоны, кислоты и ещё много чего, отчего я на несколько минут почувствовал себя сверхчеловеком. Движения соперника для меня словно замедлились, и я сделал один подшаг ему навстречу, носком левой ноги подбил край щита, на секунду лишая его обзора, затем следующим шагом оказался у него сбоку и, оттолкнувшись правой ногой, подпрыгнул высоко вверх, с силой воткнув мизерикордию, вытащенную одним движением из ножен при сближении, в кольчужный воротник, защищавший его шею, проткнув ярёмную вену сверху вниз. Оставив кинжал в ране, я приземлился на обе ноги, оказавшись за его спиной. Всё это произошло всего за пару мгновений, так что никто ничего не смог понять. Вот озверевший взрослый двигается на ребёнка и через пару секунд уже стоит с кинжалом в шее.

Я вернул не пригодившийся меч в ножны и спокойно подошёл к лошади. Остатки коктейля из суперсмеси, которой «угостил» меня симбионт, ещё действовали, так что я самостоятельно, в одно касание, взлетел наверх. Только затем посмотрел по сторонам, натыкаясь то на ошеломлённые взгляды взрослых, всё ещё не понявших, что произошло, то на их вытаращенные глаза, когда капитан Кольбер вытащил мизерикордию из раны, и кровь толчками стала медленно вырываться оттуда. Он попытался схватиться рукой за шею, но кольчужный воротник помешал этому, и почти сразу глаза его закатились, и он сначала опустился на колени, а затем упал лицом в землю, заваливаясь набок, вокруг головы стало расплываться небольшое красное пятно.

– Синьор Бароцци, – не обращая на труп никакого внимания, спокойно обратился я к своему командующему, привлекая его внимание.

Он поднял взгляд с лежащего на земле капитана и перевёл его на меня, прокашлявшись, перед ответом.

– Да, синьор Витале?

– Как закончите с установкой лагеря, я хочу, чтобы все начали копать яму глубиной в рост человека и шириной по плечи, начиная от того дерева и заканчивая вон там, у холма.

– И наёмники? – уточнил он.

– Все, кроме аристократов и рыцарей.

– Будет сделано, синьор Витале.

Я тронул лошадь, но тут один из пажей французов подал мне мизерикордию, предварительно вытерев её. Кинув ему золотую монету, я вернул кинжал в ножны, молча направляясь в сторону легионов, начавших заниматься заготовкой леса, чтобы ставить частокол.

***

Через пару часов вернувшись на поле, я с удивлением увидел, как солдаты ковыряются в земле деревянными лопатами с железной кромкой, а рыхлят её предварительно палками. Так могло продолжаться неделями, с полной очевидностью понял я.