– Алиса, выскажите истинную цель вашего приезда. Я уяснил информацию из вашей речи, и насчёт сказанного должен подумать. Буду с вами честен. Но вот для столь умной девушки не знать ничего о китайских обычаях довольно странно. Я отвечу на ваш вопрос, но и вы, будьте добры, ответьте.
Повернувшись, Тау увидел в тёплом свете лампы прекрасные зелёные глаза, выражавшие уверенность. Такие глаза не могли врать. Он чувствовал, что девушка не обманывает, но как это возможно? Зеркало, Цыси, любовь их родственников… Как себя с этим отождествлять, не укладывалось у Тау в голове. Чем он, простой историк, мог быть полезен? Учитывая, что в колдовство он ничуть не верил. Даже в астрологов, не говоря уже о какой-то ворожбе.
Подойдя ближе, Тау поставил бокал перед Алисой и отошёл к столу, присев на его край совсем по-мальчишески.
– Не молчите, Алиса! Зачем вы приехали ко мне? Чем я могу вам помочь? Почему, к примеру, вы не пошли к моему брату? А с водой всё просто, она улучшает пищеварение. Её принято пить перед ужином. Кстати, еду подадут совсем скоро.
Наблюдая за реакциями девушки, Тау не замечал в них ничего странного. Он видел волнение от неловкости. Видел смущение от обстановки. Но единственное, чего не заметил ни разу – хитрости. Он, взрослый мужчина, был знаком с большим количеством женщин. Некоторых держал рядом ради удовольствия, других ради забавы, и все они хотели одного – подобраться к деньгам Лань. Но девушка, сидящая сейчас перед ним, скромно озираясь по сторонам, совсем не походила на охотницу за сокровищами. Или это такой мастерский заход? Может, решила наверстать промах бабули и потребовать ту часть наследства, что Лань Чжиюй завещал Анастасии?
Информацию про ужин Алиса пропустила мимо ушей. Она сделала глоток вина, и приятное тепло тут же разлилось внутри, а напряжение в мышцах ослабло.
– Я ничего не знаю о китайских обычаях по очень простой причине – не интересовалась вашей прекрасной страной до недавнего времени. Даже первое видение девять лет назад не пробудило во мне увлечение Китаем. Но тогда я была ещё совсем девчонкой. А потом просто испугалась и решила попытаться обо всем забыть. Не вышло. Решение лететь к вам пришло ко мне спонтанно, после того, как зеркало показало мне вашего предка и мою прапрабабушку.
Алиса на секунду приостановилась, но тут же откровенно выпалила:
– Мне показалось, что вы и Лань Чжиюй – очень похожи. Что вы – почти что он. И поэтому можете знать то, что было известно ему. Странно звучит, понимаю. Вы верите в мистику? Я уже не могу не верить. И я подумала, что если зеркало хранит какой-то невероятный секрет, то именно вы его раскроете. И… я сама не знаю, чего ожидала от вас. Что вы подскажете мне какой-то ритуал? Молитвы? Мантры? Чтобы я упокоилась и не думала постоянно о тоске двух уже умерших людей, которая грызёт меня теперь непонятно почему. Я… я, может быть, ещё просто хотела выговориться… чтобы меня поняли. Потому что тяжело носить в себе такое. Но я бы никому ни за что не решилась рассказать. Только вам. Да, мне следовало перед полётом в Пекин изучить ваши обычаи и принятые у китайцев правила хорошего тона. Простите. Я страдаю некоторой рассеянностью и порой забываю элементарные вещи, сосредоточившись на чём-то одном. А в этот раз я просто зачиталась вашей книгой!
Тут Алиса отвела волосы со лба растерянным жестом, осознав – ляпнула нечто, что Лань Тау вполне может счесть за попытку подлизаться.
– Это правда, – быстро проговорила она. – Вы не только знаменитый историк, но и потрясающий писатель. Я и сама мечтаю написать книгу… Простите, вам это неинтересно. Позвольте мне только задать ещё один вопрос: почему вы не пожали мне руку в знак знакомства? Ведь это же выражение явной неприязни, даже пренебрежения. Но почему? Вы сами согласились на встречу, мистер Лань Тау, а я не сделала вам ничего плохого.
Китаец, до этого выглядевший очень серьёзным и сосредоточенным, расхохотался в голос. Он, старинный индюк, откровенно напал на бедняжку. Его можно было бы оправдать, если бы жил Тау традиционной китайской жизнью и никогда не видел людей из европейского общества. Но это было совсем не так. Мужчины семьи Лань получали образование в престижных учебных заведениях других стран и жили такой же жизнью, как и студенты со всего мира. Ели вилкой, пили колу, пользовались услугами женщин за деньги. Но почему именно с этой девушкой он решил показать себя истинным китайцем, Тау так и не понял.
– Алиса, простите меня. Я был не прав. Да, вы гость в моем доме, но не обязаны знать наши традиции и почитать их. В нашей стране просто не принято касаться незнакомцев. Один – речь о личном пространстве, два – не гигиенично. Простите, я больше так не буду.
Проговаривая эти слова сквозь смех, Тау даже не осознавал, насколько легко ему давалось общение с незнакомкой из такой близкой, но такой далёкой страны.
И этот искренний и заразительный смех не остался незамеченным в доме. Сегодня резиденция Лань принимала ещё одну, немаловажную, гостью. Сюин стояла под дверью кабинета Тау и сжимала кулаки от досады. Служанка предупредила её, что жених встречается с журналисткой. И самолюбие девушки сейчас трещало по швам. Мало того, что человек, отвращающийся от журналистов, пригласил женщину в дом, так ко всему прочему смеётся с ней как ребенок.
Сюин готова была уже ворваться внутрь, когда внутренний голос остановил её. Лучше понаблюдать. Услышать, а не увидеть – вот цель, которую внезапно поставила себе раздосадованная невеста.
Глава 10
Алисе очень нравилась мысль – характер человека можно определить по тому, как он смеётся. И когда засмеялся Тау, её словно накрыло тёплой волной, и отлегло от сердца. Стало вдруг так спокойно и хорошо. Получилось же найти в этом мужчине… да хотя бы просто внимательного слушателя? Ведь и правда, насколько легче после того, как выговорилась.
– Я тоже больше так не буду! – девушка и сама засмеялась, тихо, но звонко. Смех её был очень приятным. – Спасибо, что объяснили мне всё, мистер Лань. И хотя у нас в России любят повторять, что правила для того и существуют, чтобы их нарушать, я постараюсь так не делать. Обязательно почитаю сегодня вечером в отеле о ваших обычаях… Ой, диктофон!
Отдаваясь порывам настроения, Алиса порой становилась немножко неловкой и несобранной. Вот и сейчас она случайно задела диктофон, лежащий на подлокотнике кресла, и тот полетел на пол.
Девушка подняла его со смущённым видом.
– Всё в порядке, запись идёт. Хотя это и не совсем интервью, но всё же… Вы сказали, Тау, что вам нужно подумать, – продолжила она. – То есть сейчас вы ничего не можете рассказать? Прошу вас, посмотрите рисунки… даже если я вас не убедила – это же неплохие рисунки. Я закончила художественную школу с отличием, достоверно изображаю по памяти хоть раз увиденное. Пожалуйста! Вдруг вас привлекут какие-то детали, докажут вам, что я действительно видела всё это…
Тау подошел ближе и взял из рук девушки изображения. Он попытался сконцентрироваться на образах, но в голове творилась неразбериха. Сомнения одолевали его, ввергая разум в хаос. Отложив предполагаемые видения едва знакомого человека, мужчина щёлкнул костяшками пальцев и, смочив горло глотком вина, решил расставить приоритеты:
– Милая Алиса, мне хочется вам верить, и история ваша до изумления впечатляющая, но поймите и меня. Чтобы найти какое-то решение, необходимо знать, с чего начать. Нутром чувствую, что вы пришли в мой дом не для обмана, но я хотел бы знать больше. Возможно, у вас есть ещё какая-нибудь информация, или, допустим, вы смогли бы показать ваш артефакт?
– Конечно же! Ведь я для этого и принесла его в ваш дом. Вот видите, Тау… не просто же так я жаловалась на рассеянность…
Цинь Сюин всё это время стояла у стены, прислушиваясь к голосам, пока на лестнице что-то не зашуршало. Она метнулась в сторону и скрылась за первой же дверью, чтобы не быть обнаруженной.
Алиса тоже отпила ещё вина, удивительного вкусного и действующего на нее расслабляюще, осторожно поставила бокал на подлокотник кресла. А потом потянулась к сумке…
– Вы можете оставить его у себя на время, – сказала девушка, внутренне поколебавшись. Она немного занервничала – забыла, в какое именно из отделений сумки засунула вещь, и та упорно не желала находиться. – Я ещё немного побуду в Пекине. А насчет информации – мне самой очень хочется узнать больше! Потому что в моей семье почти не сохранилось сведений о жизни наших предков в Китае. Знаю только, что Анастасия Кострова ждала Лань Чжиюя семнадцать лет… Почему он не приехал за ней?
Тау внимательно, но с лёгким нетерпением наблюдал за движениями Алисы. А она продолжала искать зеркало, приговаривая:
– Мистер Тау, хочу сказать, что очень хорошо вас понимаю. Не представляю, как бы сама отреагировала на вашем месте… Спасибо большое, что выслушали меня и не сочли за сумасшедшую. И вы можете задать мне любой вопрос, я отвечу на всё, что смогу.
– Давайте начнём с малого, а там уже решим, как действовать дальше. На некоторые ваши вопросы есть ответы. К примеру, почему мой предок не приехал за вашей бабушкой. Дом в центре Пекина, где жила семья Лань, был разрушен до основания повстанцами, и Чжи бежал сюда, в то место, где мы сейчас находимся. В Китае тогда были тяжёлые времена, и семье Лань пришлось строить жизнь с нуля. Всё, что у них было, исчезло в один миг. Потребовалось двадцать лет, чтобы восстановиться. Уверен, что через двадцать лет Чжи уже не надеялся на то, что в холодной стране его кто-то ждёт.
Металл зеркала замерцал в тускло освещённой комнате, когда Алиса вытянула руку с овальным предметом. Такое явление мужчина видел впервые, поэтому поспешил выхватить любопытную вещицу у гостьи.
Но как только зеркало оказалось у Лань Тау, он почувствовал резкий приступ нестерпимой тошноты и головокружения, словно земля под ним начала колебаться. Сердце забилось быстрее, заполняя сознание тревогой и беспокойством. Лицо мужчины побледнело, на лбу выступили холодные капли пота. Он пытался устоять на ногах, но слабые колени подгибались, из-под них будто вытекали последние капли энергии. Стены комнаты казались скользкими и готовыми поглотить его, как песчаные дюны поглощают неосторожного путника. Тау хотел сжать кулаки, чтобы сохранить контроль, но безвольные пальцы утратили силу.
Тошнота стала непереносимой, подобно бушующему океану, разбивающемуся о скалы. Лань Тау пытался сдержаться, дрожащими руками цеплялся за крышку стола, но облако тумана заволакивало разум. Почти прозрачные нити реальности ещё сильнее утончались, исчезая в неведомом направлении. Историк ощущал, как она ускользает, словно ветер носил его куда-то вдаль. Пол под ногами начал рассыпаться, и привычный мир исказился до неузнаваемости. Голова кружилась, а пульсация в висках была подобна искрам, готовым вспыхнуть в огне.
Тело, будто марионетка в руках невидимого кукловода, не слушалось желаний хозяина и стремилось взлететь в небесную высь, пока тягучие пальцы тошноты и головокружения сжимали горло, не позволяя вдохнуть свежего воздуха.
Внезапно Лань Тау понял, что уже выпал из равновесия, как на краю пропасти. Но едва он достиг дна, болезненные ощущения отпустили безымянное тело, и Тау упал на пол, рассредоточенный и обессиленный.
Мучительный приступ прошел, оставив мужчину ошеломлённым и внутренне израненным. Восстанавливая дыхание, он понимал, что никогда не сможет забыть силу, которая проникла в него сейчас, потрясая до самых глубин души.
Глава 11
Алиса думала, что на сегодня ужасы уж точно закончились. Но когда с Тау стало твориться что-то неладное, ледяные иглы будто впились в сердце ей самой. Мужчина пошатнулся, и она, вырвавшись из оцепенения, бросилась к нему, чтобы поддержать. Но не успела – Тау упал на пол, и девушка опустилась на колени рядом с ним.
Со щёк Алисы сошёл весь привлекательный румянец, теперь она была сильно бледна, а в больших глазах плескался страх. И в то же время её лицо отражало неподдельную тревогу и сострадание.
– Тау, что с вами?! Тау? Очнитесь! Это… зеркало, да? Чёртова штуковина!! – выдохнула Алиса в сердцах по-русски. – Что же теперь делать?
Но увидев, что историк приходит в себя, тут же постаралась помочь ему приподняться.
Он ошарашенно смотрел на бронзовый овал, лежащий на полу, не веря в то, что произошло сейчас с ним, до недавнего времени адекватным человеком. Шум в ушах совсем прекратился. Тау попытался вдохнуть полной грудью, но в нос вместо свежего воздуха ударил лёгкий цветочный аромат. Только тогда он понял, что его поддерживает хрупкая рыжая девушка с невероятными зелёными глазами. Алиса казалась ему ангелом с ореолом над головой. В следующую секунду от пристального взгляда китайца смущённая Алиса отскочила в сторону. Тау нахмурился и произнёс:
– Вы сами всё видели. И я не знаю, что вам на это сказать. Могу признаться, что ощущения были очень жуткими. С вами так происходило каждый раз?
В дверь раздался короткий стук, и служанка что-то очень быстро проговорила на китайском. Мужчина ответил ей односложно.
– Идёмте, договорим за столом.
За столом? Её что, только что позвали на ужин? Алиса была сейчас в таком смятении, что естественная, в общем-то, вещь выбила её из колеи. Подхватив зеркало с пола и сунув его обратно в сумочку, девушка покорно последовала за историком. Она пыталась успокоиться, привести мысли в порядок. Но увиденное сильно тяготило. Всё больше она склонялась к тому, что зеркало – не благословение, а проклятье, таинственное жестокое наследие. А ещё у нее до сих пор учащенно билось сердце из-за того, что она действительно испугалась за Тау…
И вот как сейчас усаживаться за китайский стол? Да и куда садиться, азиаты разве дома едят не на полу? Ещё наверняка в таком традиционном доме подадут палочки для еды. И что она станет делать? Тау хотя и обещал впредь относиться снисходительно к её невежеству, но девушка все равно очень нервничала.
Но из колеи выбита была не только Алиса. От стыда Тау с трудом держал шею прямо. Лучше бы провалиться сквозь землю, лишь бы никто не видел его позора с обмороком. И единственное, о чем он сейчас грезил – аппарат МРТ, способный объяснить столь внезапное ухудшение состояния здоровья. Вряд ли виной всему кусок металла, а выпалил он гостье в замешательстве первое, что пришло в голову, лишь ради того, чтобы не упасть в грязь лицом.
Но Алиса этого не знала и думала, что единственно хорошее в сложившейся ситуации – это то, что Тау ей поверил. Это было важно. Не оставаться наедине со своими страхами. А ещё… почему-то просто хотелось, чтобы он ей верил.
