Гады
Артём Косов
Однажды, молодой и злой Ильин выходит с работы и исчезает. Он отправляется в город своего детства, чтобы начать жить по законам личной теории. Главная мысль этой теории: "Всё просто. Я делаю, что хочу, не думая о других."Ильин поселяется у своей давней подружки Веры. Вместе они попытаются построить свой идеальный мир, ничего за это не заплатив. Никого не ранив. Ни о чём солгав.
Артём Косов
Гады
«И создал Бог зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо.»
БЫТИЕ 1:25
От автора: «Если вы уже начали читать, то перечитайте сноску выше ещё раз и сделайте акцент на слове «хорошо». Хо-РОШО! Если с третьей попытки у вас всё-таки не получилось, то посмотрите, как это делает Сэм Рокуэлл в фильме «7 психопатов». Ой, я имею ввиду слово «хорошо», а не сноску из Библии. Она вообще сюда как-то случайно попала.»
«Быть хуже, чтобы стать лучше»
Да, я сделал это. Если бы моя бабушка была жива, она бы на меня обиделась.
Вечером. После закрытия магазина. Между включением сигнализации и выключением света. Я обчистил свою же кассу, вышел и пропал.
До вокзала на метро. Купил билет до Пензы. Последний и неудобный.
Я уехал от всего, что было со мной полчаса назад. Денег осталось…совсем немного. Всего лишь одна купюра, напитавшаяся за ночь запахом плацкарта. И всеми моими проблемами.
Она впитала в себя запах быстрой-лапши, треск вареных яиц и храп каждого третьего, нет, каждого второго бурлящего пассажира. Купюра даже запомнила историю, которую я не хотел, но всю выслушал. Её рассказывала соседка напротив, не давая всем спать. Я лежал на верхней полке, прикрывая глаза. Но жара, ужасная плацкартная жара заставляла меня смотреть и слушать. Всё, что она говорит.
– Мой брат тут умер. Вот прямо здесь, где-то. На этом повороте, наверное.
Она:
– Не знаю, как точно это произошло. Вряд ли его убили, он человек хороший.
Она:
– Но в детстве он меня не любил. И когда я переехала, мы больше не общались.
Она:
– С тех пор, как брат мой умер вот на этом самом повороте, в этой кромешной тьме, он преследует меня. Свою сестру.
Она:
– И бьет меня. По голове, постоянно. Гад.
Соседка замолчала. А потом я понял, что она плачет. В какой-то момент я уснул, а во сне я увидел, как гибнет её брат. Это случилось несколько раз.
Сначала он напился, потому что на таких поворотах часто напиваются. Потом он застрял в железной дороге. Потом его сбил поезд. Потом он выжил. Возможно, что кто-то, о ком мы не знаем, застрелил брата или зарезал ножом. Я слышал о таких расправах. Я никогда их не видел, но они жили у меня в голове. Кажется, между ухом и мозжечком.
Брат всё—таки выжил. Я пару раз ударил его по голове, чтобы проверить, сплю я или нет. Его голова оказалась резиновой – значит сплю. Брат сказал:
– А если это сердечный приступ?
– И такое бывает, – сказал я.
– Это не важно, – сказал брат.
А ещё он сказал:
– Смотри, что покажу.
Я проснулся от грохота. Соседка лежала на полу вагона, накрытая матрасом. Видимо, он упал с верхней полки прямо ей на голову. Соседка плакала. Она лежала, ей не хотелось вставать. Она только всхлипывала и повторяла:
– Брат. Братишка. Ну за что же ты свою сестру так ненавидишь? Каждый раз на этом же повороте чем-нибудь меня по голове ударяешь! Гад. Гад!
Я снова заснул. У меня не получалось это контролировать. Перейдя через пару домов—одновременно—квартир, погладив красивых котят, я снова встретил того самого брата. Он сказал мне:
– Да, я тот ещё гад. Зато я знаю, кто я на самом деле.
Рассмеявшись, он начал жевать помидор. А потом сел на велосипед и уехал. Мне часто снятся велосипеды. Когда мне часто снятся велосипеды, чаще всего этот сон заканчивается тем, что я снова попадаю в школу. И меня просят снова отучиться в 10, а потом и в 11 классе.
Но потом я вижу фиолетовое небо и просыпаюсь.
Я проснулся. Меня за ногу трясла проводница.
– Ну ты и соня, – сказала она.
Кажется, мы были знакомы.
А потом я проснулся ещё раз. Все вокруг спали. Из-под матраса храпела соседка. Я сходил в туалет, а по пути назад засмотрелся в окно. Когда – то я жил здесь, в Пензе. Вон там мой дом, иногда его видно, когда солнце встает очень рано.
Я вышел из поезда. Без вещей и улыбки. Я отправился к той, которую я знал, но давно не видел. Её звали Вера. Я не был уверен. Мы не виделись очень, очень давно.
Но мне больше некуда было идти. И купюра, оставшаяся в моём кармане, прекрасно это знала. Даже она в тот момент знала меня лучше, чем я себя сам.
Вера меня ни о чём не спросила. Только сказала:
– Да, точно. Наверное, придется сделать тебе дубликат, – и зевнула.
Она вернулась в постель, обняла подушку и крикнула:
– У меня выходной! Так что я хочу поспать…
Она уснула, а я ещё стоял в коридоре какое-то время. Не разувшись. Не включив свет. Просто стоял. Холодные капли дождя стекали с моих волос, прямо по носу, по бороде, пачкая пол, смешиваясь с пылью.
Это Вера знает квартиру на ощупь, а я зацепился за вешалку плечом, уронил плащик, стукнулся коленом о тумбочку, и даже как-то хотел наигранно завыть, но не перед кем. Вера меня знает. Вера любит меня. Вера мне никогда не поверит. Свалив с полочки у зеркала два флакона для волос и какие-то духи в кошачий лоток, я ушёл на кухню. Кроссовки остались где-то там, где-то в коридоре, найдутся потом. Я взял кухонное полотенце и стал вытирать голову. Зачесался рукой. Сгрёб волосы назад. Мама не устаёт говорить:
– С такой причёской у тебя нос выразительнее.
Наверное.
