– Но помилуйте, голубчик, откуда же у меня найдутся для вас средства? – возразила госпожа Уилсон, понимая бесполезность и нелогичность своей отговорки.
– Прошу вас по-родственному одолжить мне совсем небольшую сумму. Умоляю, проявите снисхождение, ведь мы с вами отнюдь не чужие люди, – продолжал медовым голосом Алексей Николаевич, лисом вертясь перед тётушкой.
– Ну, хорошо, я над этим подумаю, – нехотя ответила Клара Генриховна.
– Благодарю вас, милейшая тётушка! – радостно воскликнул Алексей Николаевич, целуя ей руки и низко клянясь.
Госпожа Симпли только фыркнула, увидев счастливое и довольное его лицо, которое стало как будто совсем круглым от удовольствия.
– Кстати, у нас с мужем очень выгодное дело, мы даём людям деньги в долг и забираем их с большими процентами. Если бы нам увеличить капиталы, мы смогли бы стать очень влиятельными людьми, – скороговоркой произнесла она.
– Жаль, что мой супруг оставил мне только полуразрушенное поместье, а не рог изобилия, – ответила Клара Генриховна, – я подумаю и насчёт вас, милочка, но только не сейчас, я и без того вся в хлопотах.
В этот момент в гостиную вошёл Борис. Он был одет в новенькую ливрею, и учтиво поклонившись, сказал:
– Ваша милость, к замку приближается карета господина генерала.
Все тут же оживились и посмотрели на госпожу Уилсон. Она степенно встала, окинула гостиную взглядом и произнесла:
– Ну, что ж, пора вам, мои дорогие, учиться встречать важных гостей.
Затем она неспешно вышла из гостиной залы, а за ней последовали все остальные, ведь не каждый день можно было видеть персон, которых уважала сама Клара Генриховна. И всем уже новые гости замка показались суровыми снобами, которых стоило остерегаться более чем Клару Генриховну.
Между тем, по тёмной дроге в свете двух масляных фонарей ехала карета, запряжённая четвёркой резвых лошадей. На козлах сидели кучер и лакей из отставных военных. В самой же карете сидели трое: седой генерал, лицо которого было украшено пышными усами и бакенбардами, его пожилая супруга, одетая в старомодное сиреневое платье и чепчик, и кузен генерала, сутулый лысоватый джентльмен, на голове которого был потёртый черный цилиндр, а на носу сидело мутное пенсне. Этот господин и был тем человеком, за которого Клара Генриховна чаяла выдать Наталью Всеволодовну. Все трое молчали, ибо их сковывала дремота, но многочисленные кочки, создававшие жуткую тряску, мешали заснуть.
– Ах, дорогой, уже совсем стемнело, а мы ещё не доехали, неужели придётся ночевать в поле? – сказала жена своему мужу.
– Не бойся, моя дорогая, – ответил генерал, – мы наверняка скоро прибудем.
– И зачем мы только к ней едем? – недовольно спросил лысоватый джентльмен.
– Нас пригласила такая почтенная дама, как Клара Генриховна, а вы ещё и не довольны этим! – отозвался генерал, сурово глядя на кузена.
– Напомните мне, с какой целью она изъявила желание познакомится со мной, – попросил джентльмен, поблёскивая стёклышками пенсне.
– Помилуйте, сударь вы мой, неужели я могу упомнить всего на свете? Кажется, речь шла о её воспитаннице и сострадании к вашему одиночеству, – сказал генерал.
– И много ли за этой воспитанницей приданого? – осведомился джентльмен.
– Полно вам, кузен о женщинах думать, вы дважды овдовели, пора бы и на покой, – ответил генерал, поглаживая ус.
– Вы не представляете всей моей великой скорби, брат мой, – поднимая глаза кверху, сказал пожилой джентльмен.
В этот момент карета неожиданно остановилась, и её пассажиров хорошенько встряхнуло. За окном сгустился сумрак, лишь только можно было различить силуэты голых деревьев, росших у самой дороги.
– Эй, Никанор, что там случилось? – крикнул генерал кучеру, открывая дверь кареты.
– Там экипаж застрял, ваше превосходительство, – ответил кучер.
– Так слезь и спроси, не нужна ли им помощь, а заодно узнай, кто там едет и куда, – приказал генерал и закрыл дверцу кареты.
Через некоторое время к карете вернулся кучер.
– Ваше превосходительство, – доложил он, – там изволят ехать местный помещик Иван Андреевич Коршунов. Они направляются в замок Уилсон Холла, экипаж совершенно в грязи увяз, так что не вперёд, не назад.
– Так что ж ты благородного человека не позовёшь к нам в карету! – возмутился генерал. – Живо зови его сюда, и пусть тот не думает отказываться.
– Стоит ли кузен так хлопотать, – возразил сутулый джентльмен.
Но генерал только махнул рукой, ведь он привык самостоятельно принимать решения, и не любил, когда они обсуждались. Ещё через пару минут в карету постучались. Открылась дверь, и взору сидевших в карете господ предстал стройный, крепкий господин лет сорока семи с изящной тростью в руках. Он приятно улыбнулся и сказал:
– Честь имею представиться, дворянин Иван Андреевич Коршунов, здешний помещик.
– Рады знакомству, сударь, моё же имя Степан Богданович Серженич, отставной генерал, а это моя супруга, Евгения Петровна, и мой кузен, Антон Сергеевич, прошу любить и жаловать, – отозвался генерал.
– Очень рад знакомству, – ответил Коршунов, – так значит, и вы тоже изволите ехать в замок Уилсон Холл?
– Так точно, сударь, – сказал довольный генерал, который был несказанно рад новому попутчику, – прошу вас садиться к нам в карету, ведь вы, кажется, изволили застрять в этой непролазной грязи.
– От всего сердца благодарю вас, – сказал Иван Андреевич, садясь рядом с сутулым Антоном Сергеевичем, – дороги в наши дни стали просто ужасны.
– И не говорите, сударь, дороги – это сущее наказание, – подтвердила Евгения Петровна. – Второй день трясёмся по ухабам.
– Да, да, – поддержал Иван Андреевич. – А я, знаете ли, являюсь соседом покойного господина Уилсона, и вот решил засвидетельствовать своё почтение и выразить глубочайшие соболезнования вдове Уилсон.
– Так что ж это, мы на поминки едем, кузен? – удивлённо воскликнул Антон Сергеевич, снимая с головы цилиндр и набожно крестясь.
– Хм, – удивился генерал, – а нам Клара Генриховна не писала ничего о постигшем её горе.
– О, госпожа Уилсон крайне деликатная леди, я хорошо её знаю, она не стала бы расстраивать вас раньше времени, – ответил Иван Андреевич, сверкнув глазами.
– А как же ваш экипаж? – спросила Евгения Петровна после недолгого молчания.
– Я отправил одного из слуг в деревню за помощью, – ответил Коршунов, думаю, мой экипаж скоро так же прибудет к замку.
– Вы ездите один с двумя слугами? – изумился Антон Сергеевич.
– Ну, в наших краях эта предосторожность никогда не бывает лишней, тем более в такую погоду, – с улыбкой ответил Иван Андреевич, – а потом я собирался заехать ещё в одно место. К тому же здесь развелось много волков в последнее время, и лучше ездить втроём.
– Помилуйте, сударь, здесь должно быть прекрасные охотничьи угодья! – воскликнул генерал, который страстно любил охоту.
– О да, ваше превосходительство, – ответил Иван Андреевич, – я, к сожалению, ни разу не охотился на землях покойного Михаила Эдуардовича, так как он всегда был против охоты в его лесах, но, поверьте, дичи здесь водится превеликое множество! А какие кабаны здесь, а какие зайцы, вы таких, готов поспорить, нигде не встречали! А уж волков давно пора перестрелять, ведь от них просто не стало житья. Только представьте, господин генерал, трубят рога, лают собаки, запах пороха, бешеная погоня за зверем, свежий ветер…
Иван Андреевич попал в самую точку своим вдохновенным монологом. Степан Богданович слушал его, закрыв глаза от наслаждения. Старый генерал живо представил себе всё, о чём говорил его попутчик, и голова его закружилась в предвкушении обожаемой им псовой охоты. Он так давно не участвовал в травле зверя, что захотел непременно поохотиться в окрестных лесах на следующий же день.
– Завтра, завтра же будет охота! – воскликнул генерал, поглаживая пышные усы.
– Ох, батюшка, да ты же шестой десяток разменял, а всё тебя в бой тянет, – вздохнула его жена.
