Роман «Давайте пойдём вместе…» в лице предвестника нового этапа развития философских концепций. Монография

Глава 1. Анализ первой части романа

Сама книга начинается с эпиграфа из ранее упомянутого романа Жюля Верна «20 000 лье под водой»:

«Я порвал всякие связи с обществом! На то у меня были веские причины. А насколько причины были основательны, судить могу лишь я один! Я не повинуюсь законам этого самого общества и прошу вас никогда на них не ссылаться! …Никто из людей не мог требовать у него отсчёта в его действиях! Бог, если он верил в него, совесть, если он не потерял её, были его единственными судьями».

Первая часть цитаты из десятой главы «Обитатель морей», в которой знаменитый капитан Немо отвечает профессору Аронаксу.

Примечательно, что это лишь часть ответа капитана Немо, поскольку до этого звучало

«Господин профессор, – возразил с живостью капитан, – я вовсе не из тех людей, которых вы именуете цивилизованными!»,

однако, вероятнее всего это не слишком хорошо сплеталось с основной идеей «Давайте пойдём вместе…» которая имеет сотни переплетений, но об этом ниже. Вторая часть цитаты, уже говориться со стороны самого профессора Аронакса, но и тут перед его цитатой утверждаются весьма грандиозные цитаты:

«Все было сказано. Гневен и презрителен был взгляд неизвестного. И у меня мелькнула мысль, что в прошлом этого человека скрыта страшная тайна. Недаром он поставил себя вне общественных законов, недаром ушёл за пределы досягаемости, обретя независимость и свободу в полном значении этого слова! Кто отважиться преследовать его в морских пучинах, если и на поверхности океана он пресекал всякую попытку вступить с ним в бой? Какое судно устроит против этого подводного монитора? Какая броня выдержит удар его тарана?».

Интересно использование такого приёма – двойного цитирования из одного произведения и при изучении сюжета становиться ясным логика автора. Кроме того, благодаря эпиграфу он выражает жанр произведения – научную фантастику, а также задаёт общий мотив, настроение происходящему.

Сама история начинается с пролога, где демонстрируется краткий диалог между неким сэром Тебальди и профессором Гардом, в котором уверяется, что именно профессор сможет раскрыть некую тайну. В этом моменте вновь можно заметить атмосферу рвения раскрыть неизвестное, свойственное научной фантастике, однако, далее после описания самого персонажа посредством действий, откуда становиться понятным, что это никто иной как профессор Гард, атмосфера перетекает в более напряжённые настроения, тёмные тона, чего стоит фраза:

«Да, будь это хоть сам Дьявол, доктор Гард во что бы то ни стало разгадает эту загадку…»,

которая на удивление в последующем находит своё тонкое отражение в ходе развития событий.

Природа описана глазами самого героя, его мыслями и эмоциями, словно повествование ведётся одновременно ведётся со стороны и одновременно в голове профессора, что добавляет эффект погружения, отчасти даже выражая своеобразный настрой дуализма. Параллельно упоминается, куда он направляется – он хочет раскрыть тайны работ некоего академика Лайонела. В сцене, когда он пробирается через чащу, можно увидеть представление кратких эмоций – страха, ужаса, рвения, трусливости и аллегорию на то, что происходит в душе у персонажа, поскольку сразу после этого, когда он видит дом того, куда он так стремился попасть, то сразу погода словно утихает и на небе появляется Луна, которую автор называет белоснежной Фебой – ещё одна отсылка, но уже на роман «С Земли на Луну прямым путём за 97 часов 20 минут» того же Жюля Верна, делая её неким символом на стыке мистицизма и фантастики.

Затем, сразу после этого природа вновь показывается свой характер, и профессор начинает проникать внутрь, дискретно обращая внимание на детали самой постройки, выполненная в отчасти в древнеримском, но больше в аристократическом стиле барокко, отличающаяся своим гигантизмом. Проникает он в дом также интересным способом – при помощи «алмазика», которым он делает бесшумно округлое отверстие. Это кажется странным, учитывая, что действие происходит в мире будущего, как можно будет в последующем заметить и также является отсылкой на рассказ «Конец Чарльза Огастеса Милвертона» Артура Конан Дойля, где главные герои также проникают в особняк преступника, но у них ничего не получается.

Доктор в истории попадает в учебный класс, что также является отсылкой на дальнейшие события, но интересно, что это его действо ещё пуще злит владельца особняка, как будет видно в дальнейшем. В доме он видит только белый свет Луны и пугается каждого шороха, где слышен звук некого устройства – писка, как предполагает профессор. Далее, во время продолжения его похода в доме, он замечает странные явления – звук дождя в доме, странный иной непонятный звук, вместе с которым появляются и другие различные мелодии, каждый из которых словно имеет свой смысл и на время позволяют то успокоиться, то насторожиться.

Затем с каждым шагом можно профессор начинает сходить с ума слыша некую чудесную мелодию. Это действо, как и игра со звуками, на самом деле многосмысловой ход, поскольку это можно воспринимать и как аллегорию, и как то, что на самом деле, профессор подвержен действию некоего чудесного аппарата, посредством коего владелец особняка управляет его разумом, вызывает в нём страхи. Такое предположение вытекает во время анализа прочих произведений автора, к которым тоже есть не мало отсылок и это одна из таковых.

Наконец, профессор проникает в зал, который поражает своими масштабами, демонстрируя возможности и превосходство владельца, там он встречается с главным героем, который описан весьма элегантно, играющий на скрипке. Не менее интересно описана сама мелодия:

«…ибо в руках силуэта показались очертания самого трогательного музыкального инструмента, самого совершенства гениальности, королевы скрипки, издающая просто ошеломительные звуки. Это был плач, это был зов, это была ода всему миру, вызывающая слёзы на глазах, от этого учёный ощущал себя виноватым во всех грехах людей за всю историю их существования, он увидел свою немощность, то, что он, будучи учёным пожелал большего…»

Это ничто иное как самая настоящая сцена суда, в которое профессор, изображая грехи всего человечества предстаёт перед законом, что подтверждается тем, что далее он тут же впадает в панику, а далее слова: «правосудие», «кара», звучат неоднократно. Далее сцена наказания описана весьма устрашающе – под звуки органа, с громким басом, ужасом, описанием эмоций «подсудимого». Именно в этой сцене впервые называется:

«Я Лайонел, Владыка всех наук!»

Это ещё одна отсылка не только на одну работу автора, но и на целую философию в его трудах.

Подтверждением вышеупомянутой теории о манипуляции вновь можно наблюдать здесь, когда Лайонел говорит:

«Думаю электромагнитное воздействие на ваше тело и мозг было вполне неплохой манипуляцией?»,

далее спустя пару действий произноситься приговор – смерть. Эта сцена описана очень даже живо, как кульминация пролога, с погоней, быстрыми телепортациями главного героя и тут видна технологическая мощь главного героя, его непобедимость в этом плане. Профессор же находит своё наказание – он падает вниз, пролетая через внезапно открывшуюся лестницу в подвал, где он попадает в пучину электрических разрядов, что описано весьма устрашающе, чего стоит лишь краткая часть этого грозного описания:

«…Испепеляющие разряды, молнии, испепеляли его, вся одежда возгоралась, а его очки взрывались от накала температуры впиваясь осколками в глаза…».

Затем, после этого видно, как профессор превратился в энергию – ещё одна отсылка на идею о происхождении всего сущего, а также на идею дуализма, где материя превращается в энергию, а энергия заключается в материю – электрическую батарею, которая, паря, начинает подниматься к рукам академика в белых перчатках, который проходит в зал, где, установив эту батарею к своей коллекции, проходит к тому же месту, где стоял изначально.

В каждом его действии видны настоящие чудеса – воплощение того, что наука и технологическая оснастка выглядит как настоящее чудо. Затем, неоднократно названный различными наименованиями – огненный судья, Владыка наук, произносит интересную цитату:

«Глупое человечество… Что значит, уход после смерти в небытие, когда я же остаюсь в бытие»,

где вторая часть – прямая отсылка на фразу Воланда

«…Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие…»

из двадцать третьей главы «Великий бал у Сатаны», что вновь даёт весьма неоднозначные указания, интересные выводы.

Пролог далее завершается заключением, что небо разразила молния, которая торжествовала вместе с Великим Повелителем науки.

Далее, в первой главе атмосфера несколько изменяется на более нейтральные тона и начинается с представления столицы вымышленного государства Березина – города Фрезу, правда даже в этот момент, можно проследить возможно первую лёгкую критику, количество которой в работе достаточно большое:

«Каждый в столице куда-то спешил, кто-то на работу, кто для важного мероприятия, кто-то для очередного застолья, а кто-то чтобы попросить милостыню у уходящих домой»,

после демонстрируется такой персонаж как врач Ларионов Виден Денисович, покидающий вирусологический институт, чтобы направиться к доктору физико-математических наук, академику Государственной Академии наук Лайонела Восточного.

Фамилия в данном случае является отсылкой, как на происхождение автора, так и на предысторию самого персонажа. Доктор покидает город, после чего приводиться краткое описание природы и краткая издержка о самом академике Лайонеле, после чего во всей красе иллюстрируется особняк академика. При этом описании можно пронаблюдать некоторые небольшие отсылки на различные детали архитектурного искусства, каждая из которых в свою очередь относились к той или иной философии, откуда можно построить начальную философскую картину персонажа, особенно если учитывать, что упоминается момент, что именно сам Лайонел является автором проекта особняка. Гостя встречает камердинер, который словно также является отсылкой на прошлые работы автора, относящиеся к временам XIX века.

Описание камердинера также соотноситься с тем временем, однако, есть отсылка на произведение Астрид Линдгрен, описывая его «в рассвете сил», что придаёт начальному описанию лёгкости и простоты. Внутри описание особняка также показано подобающе и уже в более светлых тонах, нежели это было в прологе, в целом такая структура позволяет ещё лучше проанализировать род деятельности главного персонажа, вокруг коего и крутятся все события.

Наконец, когда они поднимаются на самый верхний этаж – на площадку, перед читателем предстаёт сам академик Лайонел Восточный, возможно один из первых главных персонажей автора со «смертельно бледным цветом лица». Рядом с ним находиться его ученик – Михаил Осипов, прототипом коего вероятнее всего стал Родион Мамиев из другого произведения автора [2—50], после чего происходит небольшой диалог в ходе коего выясняется, что академик болен миелобластным лейкозом и посредством описания всех аспектов этой болезни демонстрируется, что Лайонел является не только физиком и изобретателем, но и редким знатоком тонкостей микробиологии и вирусологии. Кроме того, в этом же диалоге, в описании его характера, манеры речи, наглядно можно заметить мизантропические черты и соответственно мизантропическую философию, которая на удивление не граничит с аскетичным образом жизни, а скорее с идеей одиночества. В своём заключении описания болезни, Лайонел демонстрирует невозможность противодействия даже с его возможностями, которые в дальнейшем представлены в ещё более грандиозном ключе противодействовать законам природы.

В описании конфликта болезни, сама болезнь выступает в роли некой преграды, которую практически невозможно преодолеть, в чём видны отсылки на философию иррационализма или философию трагедии Шопенгауэра [140—185], ограничивающий возможности разума, даже при таких возможностях. Конец беседы переходит уже на довольно интересную ноту надежды на будущее, хотя и упоминает вновь свою мизантропию, которым словно пропитано всё произведение:

«…я вовсе не думаю о людях, вы знаете моё отношение к ним – будь моя воля, я бы их истребил…»,

но касаемо положительного, поскольку Лайонел говорит:

«…я надеюсь, что среди них будут разумные и они смогут построить счастливое будущее, но это крайне маловероятно, но гарантией моим словам выступает только один человек – мой Малик, мой сын…».

Интересно, что здесь, автор действительно называет Малика – сына Лайонела человеком, при сохранении мизантропии и казалось это должно вызвать казус, однако, на самом деле это является отсылкой на произведение «Его величество человек» Рахмата Файзи, что он неоднократно упоминал во многих своих работах. Кроме того, здесь наблюдается тонкая отсылка на философию Ницше о сверхчеловеке, на которую также стоит остановиться подробнее.

Поначалу может показаться, что сам Лайонел больше всех подходит на роль сверхчеловека, однако, если обратиться к определению самого философа из «Так говорил Заратустра», то можно заметить, что сверхчеловеком определялось существо, которое настолько превосходит человека в возможностях, насколько он превосходит обезьяну, но если посмотреть на Лайонела, в плане душевного покоя и невинности он не смог продвинуться достаточно далеко, демонстрируя в нём большое количество ненависти, хотя он полностью соответствует описаниям радикального эгоцентрика, творца и обладателя могущественной волю.

Больше под роль такого сверхчеловека, судя по описаниям подходит именно Малик – сын академика, мальчик лет 12, описание коего является достаточно подробным и явным:

«его доброе миловидное лицо было настоящим воплощением детства, человеческой красоты в самом юном возрасте».

Именно с этим персонажем знакомиться читатель, в учебном классе на первом этаже, где как оказывается есть голограммные ученики, как выясниться позже – искусственные интеллекты, созданные, чтобы мальчику не было столь одиноко и для развития самих ИИ. Педагогом является Сервиз Ангелов, весьма экзотическое имя, где ударение ставилось на вторую гласную в имени и на третью в фамилии, было на самом деле отсылкой, поскольку прототипом персонажа по словам самого автора был его школьный учитель физики Эргашев Абдурасул Абдусолиевич, имя коего так интересно было интерпретировано, а также интересно обыграно в описании, имея соответствия с самим человеком.

Кроме того, в этой сцене можно заметить, что этот класс – та самая комната куда впервые проник профессор Гард и теперь становиться ясным, что Лайонел воспринял проходит именно в комнату, которая принадлежала его сыну, которого он так сильно любил ещё большим проникновением или скорее жестом нападения со стороны профессора, особенно учитывая радикальную мизантропическую настроенность персонажа. В ходе урока, можно увидеть талант самого мальчика и степень усиленности его «школьной» программы, поскольку тема – физика резонансных ядерных реакций, это направление науки в реальной жизни созданная самим автором во вселенной произведения создана академиком, сын коего отличается хорошими знаниями в этой и смежных областях науки, что выясняется в ходе диалога.

После завершения урока, голограммы отключаются, и мальчик направляется к выходу. Здесь неоднократно описывается футуризм, но в не стандартном его проявлении – в лице современной техники, голограмм, парящих автомобилей, большого количества неона и подобных украшений, возможно здесь есть отсылка и на цитату:

«Возможно, в глубине души мы все немного мотыльки: нас неудержимо тянет к свету»

директора галереи Grundy Art Gallery Ричарда Пэрри. И удивительно, что стили барокко с малой дозой стиля эпохи Ренессанса, преобладающие в описании особняка, мебели и которая предстаёт после отключения голограмм, часто в произведении идёт рядом с футуризмом, который именно в этом произведений и прочих работах автора идёт в особом соотношений, где больше преобладает именно неофутуризм, в гораздо более малой мере русский футуризм, чуть большем соотношении биокосмизм и в таком же малом соотношении присутствует архитектура футуризма [180—204].

Для описания персонажей в зависимости от важности и степени передачи, особо для главных из них использовался сентиментализм и академизм, но для общего текста в больших количествах присутствует символизм, что соотносится с философией Шопенгауэра, Ницше, Гартмана. Но когда становиться необходимым описать природу, либо эмоции, также в зависимости от персонажей, чаще всего это действует для «Семурговских» персонажей, который получили своё название от модели сверх существ, согласно роману-эпопее этого же автора, «Конструктор миров», применяется импрессионизм и романтизм.