Быстро не получилось. Пока встанешь с пола со связанными за спиной руками, пока затекшие ноги разогнешь…
Мутант помог. Быстро и плавно втёк в помещение, схватил Тала и легко, словно пластмассовую куклу, выкинул наружу. Следом полетели обблеванный, его товарищ и я. Феерическое ощущение, когда тебя хватают стальными клещами за плечи и швыряют, словно чемодан из самолета при выгрузке багажа. И рад бы дернуться, а никак. Силища нереальная у этой твари.
Хорошо, что при падении лицо себе не разбил, успел крутануться в полете и упасть на бок. А вот второму сталкеру не повезло. Он стоял на коленях, и из его расквашенного носа капала кровь.
Мутант же не спеша закрыл дверь сарая на замок… и тут я, мягко говоря, удивился, так как ничего похожего никогда не видел.
Горб за головой мутанта шевельнулся – и распался. После чего мне стало понятно, зачем у рубахи горбуна такие широкие рукава. Потому что в каждый из них просунулось еще по одной руке, которые до этого были сложены за ненадобностью на затылке мутанта. Гибкие, бугрящиеся мускулами руки, в которых, кажется, вообще не было костей, словно в щупальцах осьминога.
Мутант подошел, ухватил каждого из нас за шиворот и потащил за собой, словно котят. Сопротивляться эдакой силище было просто нереально. Плюс меня еще порядком мутило после того удара, и ноги подкашивались. То есть боец из меня никакой. Да и как биться с таким чудищем? Ногами? Вот уж не знаю. По моему, этот биотанк очередь из пулемета хрен остановит.
Четырехрукий проволок нас по захламленному, грязному двору и, втащив в облезлое двухэтажное здание, расположенное неподалеку от сарая, попер по довольно широкому коридору.
Здание это как оставили после чернобыльской катастрофы, так, наверно, никто им и не интересовался, кроме диких зверей, сталкеров, ищущих ночлег, да вот этого мута, который, похоже, оборудовал тут своё логово. Впрочем, впереди слышались приглушенные голоса, но неудобное положение мешало рассмотреть кто ж там голосит впереди.
Однако рассмотрел, когда мутант приволок нас в довольно просторное помещение и поставил на ноги.
Когда-то это была столовая. Нетрудно догадаться хотя бы по выцветшим советским плакатам, чудом сохранившимся на стенах. На одном изображена мозолистая трудовая пятерня, на которой было категорично написано: «Мой руки перед едой!» На другом красовался могучий мужик с белым колпаком на голове в окружении кастрюль. И подпись: «Повар, соблюдай порядок в столовой!»
В целом помещение сохранилось неплохо, если не считать потеков на стенах и выщербленного грязного пола, на котором тут и там валялись кости и объедки. Стулья и столы, например, были что надо. Эдакие массивные памятники советской мебельной промышленности, которая если что производила, то на века.
За ближайшим столом сидели посетители и жрали из литровых стеклянных банок что-то типа тушенки, вылавливая куски мяса прямо руками либо вытряхивая густое содержимое себе в пасти. Еще несколько таких же закатанных банок стояли на столе. Ясно, домашние заготовки. Мой желудок слегка дернулся, напоминая о себе. Мол, я ж того, выблевал всё. Пожрать бы, хозяин…
Правда, в следующую секунду я блеванул бы снова, но нечем было. Потому что один из едоков выудил из банки тушеный человеческий палец. Задумчиво осмотрел его со всех сторон и принялся с аппетитом грызть, да так, что только кости фаланг на зубах захрустели.
Так уж устроен мозг человека, что он первым делом фиксирует самое важное для своего хозяина. Я, например, всегда сначала помещение оцениваю на предмет, насколько удобно в нем махаться-перестреливаться и в случае чего как оптимальнее из него свалить. Потом взгляд за жратву зацепился, что понятно – в Зоне для сталкера это один из наипервейших интересов. И только сейчас осознал я, что за типы так аппетитно жрут из банок человеческое мясо.
Их было двенадцать. Все как на подбор крупные, широкоплечие, мускулистые, и почему-то в напрочь разодранной одежде со следами крови на ней. Причем у меня моментом сложилось ощущение, что одежда им как бы и не нужна, просто по привычке таскают на себе драные тряпки, некогда бывшие легкобронированными комбинезонами группировки фанатиков Монумента. Уж я-то отлично знал униформу этих ненормальных, поклоняющихся аномалии…
Один из них полез было в почти пустую банку, но не достал прилипший к ее дну кусок человеческой ступни. И тут я увидел, как пальцы фанатика удлинились, каждый без малого на десять сантиметров. Довольно хрюкнув, «монументовец» подцепил ими вожделенное мясо и довольно зачавкал.
«Данные индивиды умеют изменять свое тело как им заблагорассудится, перестраивая клетки в любой последовательности, – немедленно всплыли у меня в голове слова академика Захарова. – Никогда не видел ничего подобного, разве что у простейших. Я бы назвал этих существ биотрансформерами. Или биоформами, так короче».
Их главарь, как и полагается, сидел во главе длинного стола и задумчиво ел, вытаскивая мясо из банки неестественно длинными пальцами. В отличие от остальных на нем не было обрывков одежды. К его телу давным-давно намертво прирос старый экзоскелет самой первой модели. И когда тело хозяина этого раритетного экзо начало расти, металл, не выдержав давления, лопнул во многих местах. Теперь фигура главаря странным образом мутировавших «монументовцев» была облеплена кусками брони, меж которыми проглядывало черно-красное, пульсирующее мясо. Причем большая незатянувшаяся рана в груди мутанта никоим образом не мешала ему жить. Как и его подчиненным, у которых я заметил аналогичные глубокие дыры в туловищах, из которых понемногу сочилась зеленоватая жидкость.
Шлем главаря тоже лопнул, бронестекло отсутствовало – наверно, растрескалось и отвалилось. И теперь можно было рассмотреть лицо того, кого я знал как Перевозчика. Сплошная черная, бугристая маска, с красной щелью безгубого рта, похожей на рану. И глаза без бровей и век. Кровавые жуткие шарики с черными точками зрачков посредине.
– Когда уже горячее будет, хозяин? – проревел один из «монументовцев». – Закуски твои хороши, конечно, но только аппетит разжигают.
– Сначала выберите, кого будете есть, – проскрипел четырехрукий мут.
– А помоложе никого нет? – сморщил уродливое лицо разговорчивый «монументовец». – У этих прожженных сталкеров мясо жесткое, как у старых коров, подохших своей смертью.
– Молодых всех сожрали до вас, – равнодушно отозвался мутант. – Это всё, что есть.
– Берем всех, – глухо проговорил Перевозчик. И, вытащив руку из банки, ткнул измазанным слизью пальцем в Тала. – Мне стейк вон из того. Он посвежее остальных выглядит. Сделай с кровью, только не пережарь.
Как только старший группы закончил, тут же посыпались заказы от остальных. Кто-то руку пожелал в чесночном соусе, кто-то хорошо прожаренные пальцы. После каждого заказа Тал вздрагивал. Когда на него показал пальцем один из «монументовцев» и заказал его сердце, блондин проговорил еле слышно:
– Помню, как у нас в ресторане я так живых крабов клиентам выносил, на посмотреть. Те их разглядывают, прикидывают, годится ли краб им для ужина. А они тихонько так на блюде сидят, будто чувствуют, что их ждет…
Четырехрукий сильно встряхнул Тала, и тот обреченно замолчал.
Наконец, заказчики заткнулись, мысленно расчленив почти всех нас. Кроме меня. Я уж подумал, что отправлюсь обратно в сарай в одиночестве, но тут последний «монументовец» ткнул в меня пальцем и сказал:
– А мне его башку свари. Целиком. И череп вскрой, чтоб мне не возиться. Хочу сначала его фотомодельную рожу обглодать, а потом мозг сожрать. У меня на Большой земле такой же красавчик жену увел, и если б не он, я бы в Зоне не оказался.
– Жалеешь, что ли? – главарь поднял на подчиненного красные глаза.
– Нет, конечно, – немного нервно рассмеялся тот. – Наоборот, всё, что ни делается, – к лучшему! Зачем мне жена-шлюха? Жену-то я, кстати, убил, а вот до того урода так и не добрался, свалил он. Так хоть на этом оторвусь.
– Приятного аппетита, – криво ухмыльнулся главарь, отчего черная корка в уголке его рта треснула, обнажив темно-красное мясо. Впрочем, главаря это ничуть не смутило. Достав из банки чье-то ухо, он принялся его задумчиво жевать. Видимо, принимая вкусную и здоровую пищу, попутно размышлял о нуждах и проблемах личного состава.
– Спасибо, Харон, и тебе того же, – облегченно выдохнул «монументовец».
«Ишь ты, по ходу, Перевозчик погоняло свое сменил, – думал я, пока четырехрукий выволакивал нас из зала. – К чему бы это?»
Странное существо человек. Его на убой тащат, а он думает о том, с какой это стати главарь фанатиков прозвище поменял. Ну, а если разобраться, то чего еще делать-то? Плакать и извиваться, получая за это на ходу увесистые пинки от четырехрукого пониже спины? Товарищ обблеванного мною сталкера как раз этим и занимался. Правда, похоже, от плохого настроения помогало это неважно.
Протащив нас знакомым коридором, мутант повернул налево, потом еще раз налево, и мы оказались в разделочном цеху.
На самом деле цех – это громко сказано. Небольшое помещение с массивным столом, залитым почерневшей кровью, и крюками под потолком, на двух из которых, подцепленные за нижнее ребро, висели человеческие тела с разными степенями обструганности мяса. У одного вместо ноги белела кость с обрывками плоти на ней. Второму повезло меньше. Или больше. С него было срезано почти все мясо, и оставшееся успело почернеть. Почему больше? Потому что он был мертв. В отличие от одноногого, который и кричать уже не мог, а только слабо скулил, словно покалеченная собака.
Когда четырехрукий ввалился в разделочную, подвешенный разлепил пересохшие губы и прошептал:
– Убей меня. Пожалуйста…
– Всему свое время, – недовольно проскрипел мутант.
– Прошу, смилуйся… Ты же тоже когда-то был человеком… – не унимался калека.
– Это было давно, – бросил мутант. После чего швырнул на пол троих из нас – куда мы связанные денемся? А вот обблеванного перехватил поудобнее и потащил его в угол, к длинному бревну, выдолбленному посредине так, что получилось нечто вроде узкой лодки. Правда, на полпути остановился, обернулся и сказал: – Вздумаете попробовать убежать – будете висеть как он, подвешенные за ребро. Те, кто хорошо себя ведет, умирают быстро.
После чего тут же подтвердил свои слова. Снял со стены длиннющий нож-свинокол, переделанный под мясницкие нужды из штыка от винтовки СВТ-38, подтащил сталкера к колоде и одним мощным движением перерезал тому горло. Едва голову не отсек.
Горячая кровь потоком хлынула в колоду. Мутант наклонился, понюхал ее, поморщился.
– И зачем же вы, хомо, столько водки жрете? – проскрипел он. – Только кровь себе портите.
«И правда, самое время поразмышлять о здоровом образе жизни» – подумал я.
Бежать и вправду было бесполезно. Я уже успел убедиться в том, насколько быстро умеет двигаться эта четырехрукая тварь. Догонит в два прыжка, а потом виси на крюке и жди, когда ж к тебе придет освобождение от мучений в лице Сестры. Поэтому я стоял… и мысленно посылал жар «фотошопа» в свои руки. Представлял, как огонь, бьющий изнутри меня, пережигает кожаные ремни, стянувшие мои запястья…
Между тем четырехрукий, слив кровь, сноровисто разделал обблеванного. Сорвал одежду, вскрыл брюхо, вытряхнул внутренности в большое ведро, срезал с костей то, что заказали «монументовцы», а остальное подвесил на свободный крюк.
И, схватив за шиворот второго сталкера, поволок его к колоде.
Тот уже не дергался и не орал. Ступор напал от увиденного. И когда четырехрукий подвел ему под шею нож, парень зажмурился и сам запрокинул голову назад, подставляя горло. Захотел, чтоб быстрее все закончилось. Смирился.
