– Предлагаю потом посмеяться, далеко друг от друга, – мысленно закинула белобрысого на другой континент, там ему и место, – Зачем я тебе? Ничего не потеряно, все на месте. Телефон у тебя.
Когда к дереву прижал, вытянул из моей руки и в карман засунул. Мой до сих пор не отдал.
– Самое главное упустила, Мишень. Доставать, кто куртку будет? Но вначале признайся, как закинула туда? – задрал голову вверх, показывая на дело моих рук.
Упс.
Признаваться или снова пошутить?
Вдруг мне еще метод пригодится против стрелка бешеного, рискованно сдавать понапрасну реквизит.
Во всех сложных фокусах вначале идет простая подготовка. И раскрытие скорей разочарует зрителей. Всем хочется недосказанности и магических чудес.
– Волшебник помог, – выбрала полупризнание.
– Забыла о заклинании еще упомянуть, – подсказал стрелок, глядя на меня как на сумасшедшую.
Согласилась на свою голову.
– В таком случае, прямо сейчас снова пошепчи, волшебника вызови, потому что доставать будешь… ты.
***
* (примечание: упоминается стихотворение Пушкина "У Лукоморья дуб зеленый").
***
Даша
Даже спросить ничего не успела, поднял за ноги, и я руками схватилась за памятник. Встала Стрелку на плечи, буду потом еще получать, что испачкала кроссовками.
– Переставляй мне ноги на руки, не бойся, я поймаю, – осторожно удерживая меня, начал приподнимать еще выше.
Цирк на гастролях, а я тут отдуваюсь.
– Тянись еще выше, – подталкивал Стрелок.
Я карабкалась по прямому пьедесталу, пока смогла схватиться за ботинок Пушкина, подтянулась, вот уже и наверху. Обняла поэта и замерла. Так все быстро произошло, что и подумать не успела. Но напоминание настигло само по себе…
Ой-йо-йо.
Прикрыла глаза, борясь с тошнотой и головокружением.
Еле-еле стянула куртку с плеч памятника.
О том, что высоты панически боюсь, знают только близкие. Причина невыдуманная и кроется в детстве. На уроке акробатики порвался трос, и я упала с высоты на манеж. Спасали, лечили, и восстанавливали меня мучительно долго. Больше никто из семьи не заставлял учиться цирковому мастерству и разрешили выбрать самой призвание по душе.
– Хватит приставать к Пушкину! Не стыдно тебе?
Через шум в ушах, как эхо, раздался смеющийся голос стрелка.
Попыталась настроиться на спуск, пошатнулась, и еще сильнее схватилась за Пушкина.
– Променяли тебя, парень, – внизу кто-то и над Алексом посмеялся, но я боялась раскрыть глаза, только прислушивалась.
– Дарья, с тобой все в порядке?
Слегка помахала в стороны, показывая «нет».
Все-таки буду сторожить, как он и хотел. Даже цепь не понадобилась.
– Прыгай вниз! Я поймаю тебя. Давай, отпусти руки и прыгай, – начал выкрикивать снизу Стрелок.
– Лови, – выкрикнула ему, набрав воздуха побольше.
И сбросила куртку вниз. Ему ведь только она была нужна. Пусть уходит, разберусь как-нибудь.
– Прыгай, иначе доберусь до тебя, ох и получишь тогда, Мишень.
Уже вещи у него, а от меня никак не отцепится.
– Сама спущусь, уходи!
Послала нахала белобрысого.
Достать бы только рюкзак за спиной, там же веревка есть, захватила вместе с реквизитом. Составные трубочки, которые накручивала перед подъемом куртки, в моем положении не пригодятся. Вот благодаря двум длинным собранным палкам, которые взяла в рабочем кабинете крестного, и подняла куртку. Но того, что сама здесь окажусь, не ожидала.
– Послушай меня внимательно, – продолжил Стрелок, – Я обещаю поймать тебя. Если не справлюсь, согласен на любую ответку.
– И на слайм? – слабо пискнула.
– Даже на него, – раздобрился Стрелок, – И телефон твой тогда сразу верну. Номер все равно запомнил и записал. От меня не избавишься, так что прыгай, Мишень. Пушкину ты там надоела уже.
Холодная бронза постепенно замораживала руки. Не хотелось показаться слабой особенно перед ним. Но и выстоять долго не смогу, а Стрелок, похоже, не уйдет.
Начну ныть, тогда уж точно примет за слабачку, а мы, цирковые, не такие. Мы смелые.
Так себе утешение. Но я пыталась. Вытянула шпильку из волос, подаренную крестным, зажимая в руке на удачу.
– Все, я прыгаю! – крепко-крепко зажмурилась.
Под выкрики с отсчетом: раз, два, три…
Сорвалась с высоты.
И… приземлилась в руки Стрелка, впервые радуясь, тому, что держит.
– Ну все-все, успокойся, – отбросил он на время грозный настрой, при виде моего потряхивания, – Я же не знал, что так… получится. Больше никогда на памятники тебя закидывать не буду.
