– Но…
– Я кому сказала! Молчать!
Преступник притих и дал мне возможность подумать, а заодно хорошенько его рассмотреть. На вид мужик как мужик: нос с горбинкой, челюсть квадратная, лицо вытянутое. Сам жилистый, под толщей пуховика почти потерялся. Из-за не очень высокого роста и телосложения штаны у него собрались в гармошку на ногах. А больше ничего примечательного не нашлось, кроме рябой кожи да внимательного взгляда. Подозрительного такого.
И улыбочка нехорошая. Знакомая прямо-таки.
– Подельник есть? – поинтересовалась я первым делом, прикидывая, как дотащить воришку до охраны.
Или позвать ее сюда? Что-то Анжелина говорила про тревожную кнопку на панели. Возле двери такая висела, но я не обратила на нее внимания.
– Нет, – хрипло отозвался преступник и облизнул губы. – Извините, а вы кто?
– Нянечка, – сурово произнесла я. – Вадима Андреевича, на территорию дома которого ты забрался незаконно.
– Нянечка? Вадьки?
Раздалось сдавленное покашливание. Мужчину подо мной подозрительно затрясло, затем он некрасиво хрюкнул в ковер. Ему, кажется, стало весело.
– Я сказала что-то забавное? – Ладонь сильнее стиснула затылок.
– Нет, нет, простите, уважаемая… Нянечка, – опять заскулил вежливый уголовник.
– Вставай, шут! Сейчас охране объяснять будешь, почему явился среди ночи на частную территорию без разрешения.
Я поднялась и несильно пнула воришку в бок, услышав недовольное оханье. Он еще что-то вякнул про насилие над подозреваемым, за что получил второй удар. Сильнее. Ибо нечего к хрупким девушкам среди ночи в дом забираться.
Вытолкав мужика во двор, я наскоро надела пуховик и бросила взгляд на зеркало в прихожей. Собственный вид напугал. Здесь и наручников не надо, размазанная по лицу тушь с остатками косметики, синяки под глазами и волосы дыбом сами бы кого угодно в кутузку уложили. Причем посмертно.
Ничего. Я же не на свидание отправилась.
Охранник спросонья чуть сам в грязную кучу снега не грохнулся, когда меня увидел. Потом еще с минуты две задавал совершенно тупые вопросы, нервируя сильнее. Вот за что я не любила гражданских и обычных чоповцев, так это за тягу к лишней панике и отсутствие критического мышления. Потому что мне три раза пришлось объяснять идиоту, пришедшему на вызов, чего я хотела.
А когда до парня дошло, меня с преступником проводили в дом.
– Извините, – проблеял нарушитель закона, когда нас оставили в холле дожидаться Пахомова-младшего, – если не секрет, сколько уважаемой няне лет?
– Неприлично задавать такие вопросы женщине.
Послышался шум, голос гаденыша Вадима и еще одного. Надрывно-хриплого. Анжела Аркадьевна.
– Так вы не женщина, вы – няня.
Я со всего размаху отвесила умнику подзатыльник.
– Молчать!
– Дана Игоревна сказала, что на нее напал маньяк в домике для гостей! – услышала я слова охранника и закатила глаза.
Ну что за идиот? Вот почему не люблю частников и гражданских! Сказала: «Прокрался в дом, как маньяк». Пыталась сойти за несчастную жертву, ресницами хлопала. А пустоголовый чоповец все перепутал.
В холл вошли трое – охранник, Вадим и полуголая Анжела. Последний факт я отметила чисто машинально. Как и то, что белобрысая кикимора вцепилась в наследника Пахомова кроваво-красными ногтями. Из-за угла высунулась повариха с парочкой горничных, еще двое работников показались на лестнице.
– Вечер добрый, – буркнула я и толкнула задержанного в спину. – У меня здесь преступник. Забрался ко мне и что-то искал, возможно, деньги.
А воришка возьми и радостно заголоси на весь дом:
– Гадик, твоя нянечка просто космос!
Глава 8
Вадим
– Нянечка… а-ха-ха-ха! Ептить! Пацанам расскажу, три дня оралово будет, – Кособеев содрогался на кресле от смеха, пока я раздраженно носился по спальне.
Вот надо же так попасть. Мало того что Дана эта устроила концерт с выдачей преступника. Еле уговорил не звонить в полицию и заверил, что сам разберусь со своим полудурочным другом. Еще этот ржет, словно лошадь Пржевальского. Одно хорошо – Анжела отстала и больше не лезла. Решила, что двое мужчин в ее постели сегодня как-то слишком.
– Ты зачем в домик для гостей полез, тупица? – зашипел я и схватил с кровати подушку, чтобы бросить в Мирона.
Косой увернулся, затем поднял руки. Сдался.
– Эй, я в олигарских домах не разбираюсь, – пожал он плечами шутливо, затем хмыкнул. – Блин, ты место не уточнил, и я по привычке туда сунулся. Всегда же там встречались для передачи информации.
Согласен. Лучше бы сразу позвонил, но я так замотался. Анжела пристала, совсем из головы вылетела встреча с напарником и другом. Да что там! Я даже сообщение в смартфоне упустил из-за приставаний экономки. Банально не увидел уведомления, хотя до этого трижды в час проверял смартфон.
– Прости… Душнила, – я все-таки ударил его подушкой по голове.
– Пф, – Мирон отмахнулся, – лучше бы за охраной последил. Дрыхнут, как суслики, ничего не слышат. Камеры обойти нефиг делать. Зачем так подставляешься? Ладно бы Пахомов, его вообще не жалко.
– У меня теперь вон. Нянечка есть. Присмотрит, – я кивнул на окно, за которым простиралась ночь.
Где-то там уже мирно сопела Дана. Или разгуливала по саду в поисках новых приключений и потерянных в сугробе маньяков. Из груди невольно вырвался смех, когда я вспомнил, в каком виде она сюда заявилась. С гнездом сороки на голове, смазанном макияже и с криво застегнутыми пуговицами на пуховике она была хороша. Красивая девка, прямо взор не оторвать. Глазищи сверкали, как у кошки, розовые губы недовольно поджимались.
У меня екнуло в груди и засосало под ложечкой. Странное сочетание, прямо-таки непримиримое. Низ живота потяжелел, возбуждения волной прошло по телу. Чем дольше Дана находилась в доме, тем больше подвергала риску мою операцию.
Нет, от нее точно надо избавляться. Как можно скорее.
– Она ничего, – цокнул Мирон, явно заметив мой интерес. – Попка, грудь… Ой, простите, глаза…
– Ноги сломаю, – я сразу ощетинился.
– Запал, – удовлетворенно пробормотал Мирон, изображая рукой падения самолета в пропасть. – Бухнулся с пьедестала мужской независимости под бабский каблук. Тряпка.
– Никто тут ни на что не запал, дебила кусок, – я огрызнулся и прошлепал к столу, где лежал ноутбук.
Прислуга принесла его минут пять назад, пока Мирон распинался перед хмурой Анжелиной. У бедняжки чуть весь выбеленный мех на голове не выпал от словооборота в минуту, выдаваемые Кособеевым. Когда надоело расписывать, про «губы, словно ягоды малины» и «кожа аки персик», он сменил тему на искусство. Тыкал в картины каких-то известных художников, на глаз определяя репродукция или нет, и расспрашивал про виденье творца.
С прошлой операции не отпустило. Мужики брали группировку, промышлявшую контрабандой украденных и подделанных произведений искусства, и Мирона поставили главным. До перевода к нам он столько лет занимался фальшивками, что слету определял Рембрандт перед ним или златорукий Вася Подъездный.
