Все трое детей Салимы начали ходить в школу. Каждое утро она их будила, готовила завтрак, одевала и отводила на занятия. Когда они уходили, женщина на мгновение задумывалась о Маджибе и о той траурной церемонии, которая была проведена в его честь. Вне всяких сомнений, ей было гораздо легче, чем раньше. И все же порой она предавалась унынию, тоскуя при мысли о той самой родинке на правой щеке.
Как-то раз все трое детей прибежали к ней с одной общей просьбой:
– Мамочка, мы хотим посмотреть представление. Уличный фокусник готов провести его, если заплатить немного денег.
– Хорошо, можете позвать фокусника сюда, – сказала Салима, которая сама любила уличные спектакли. – Только пусть выступает во дворе, в дом никого вести не надо.
Дети куда-то убежали, но вскоре вернулись с мужчиной, который провел для них коротенькое представление у ворот дома. Маджиба пошла к маме, чтобы попросить ее дать этому человеку обещанную плату. Салима взяла из сумочки четыре анны и вышла на улицу. У ворот увидела крысенка Шаха Даулы. Он так забавно дергал головой, что Салима невольно улыбнулась. Вокруг крысенка столпились дети, они громко смеялись над его выходками. От этого стоял неимоверный шум. Салима уже собиралась вручить честно заработанные деньги, как вдруг резко отдернула руку, словно ее пронзила молния: на правой щеке мальчугана виднелась черная родинка. Оцепенев, Салима буквально впилась в него взглядом. Внезапно Маджиба, стоявшая возле матери, испуганно спросила:
– Эта крыса, мамочка… почему она так похожа на меня? Я что, тоже когда-нибудь такой стану?
Ничего не ответив, Салима схватила мальчика за руку и быстро вошла в дом. Она заперла дверь, поцеловала ребенка и вознесла хвалу Всевышнему. Вне всяких сомнений, это был ее Маджиб. Как же забавно он кривлялся! Даже несмотря на его жалкий вид, и Салима не могла сдержаться от смеха. Дрожащим от волнения голосом она произнесла:
– Сын мой, я твоя мама.
При этих словах крысенок громко захихикал. Его голос был подобен писку. Вытерев нос рукавом своей рубахи, он протянул ладонь:
– Пайса!
Глаза женщины мгновенно наполнились слезами. Вынув из сумочки сто рупий, она вместе с кошельком побежала на улицу к человеку, организовавшему детское представление, чтобы выкупить у него Маджиба. Тот наотрез отказался, заявив, что не желает расставаться с источником своего заработка за такую незначительную сумму. Салима не отступала. Она смогла уговорить продать ей сына за пятьсот рупий. Отдав деньги, женщина поспешила вернуться домой, но Маджиба там уже не было. Дочь сказала, что он убежал через заднюю дверь. Салима взвыла, призывая сына не оставлять ее одну. Увы, напрасно. Маджиб исчез навсегда.
Новая конституция
Среди собратьев-извозчиков, работавших у центрального вокзала Лахора, Мангу слыл решительным и умным человеком. Конечно, он никогда не посещал школу и в строго академическом смысле был неучем. Однако нехватка теоретических знаний с лихвой компенсировалась большим практическим опытом, которым, по всей видимости, обладал Мангу. В любой ситуации, по любому вопросу от него можно было с уверенностью ожидать исчерпывающих разъяснений. Его товарищи, кто интересовался политикой, прозвали его в шутку Учителем.
Репутацию сведущего человека он заработал довольно просто. Всю информацию Мангу черпал из разговоров своих пассажиров, а затем делился наиболее интересным из услышанного с друзьями. Как-то раз он случайно узнал от двух муниципальных служащих, что в Испании вот-вот должна разразиться гражданская война. Тем же вечером в манере, свойственной скорее прирожденному политическому лидеру, нежели простому обывателю, он подошел к своему товарищу Раме Чоудри, хлопнул его по плечу и сообщил последние новости:
– Помяни мое слово, в Испании на днях должна начаться война!
– Где находится эта самая Испания? – недоуменно спросил его Чоудри.
– За границей, где же еще ей быть! – воскликнул Мангу.
Как же вырос авторитет Учителя, когда все узнали о начале гражданской войны в Испании! Усевшись в кружок у располагавшегося возле конюшни шатра, извозчики курили кальян и наперебой восхваляли прозорливость Мангу, а сам он в это время ехал в своей одноколке по ослепительной Мал-роуд, обсуждая с очередным пассажиром столкновения между индуистами и мусульманами.
Когда Мангу вернулся тем же вечером к станции Адда, сперва казался сильно взволнованным, но сумел взять себя в руки. Расположившись среди друзей, он долго хранил молчание, неторопливо потягивая кальян и слушая их разговоры. При первом же упоминании прошедших погромов Мангу снял с себя тюрбан и заговорщическим тоном обратился к присутствующим:
– Воистину, вся эта поножовщина – дело рук одного-единственного человека. Слыхал я как-то раз от стариков, что император Акбар проявил неуважение к одному могущественному брахману и тот проклял его страну, произнеся следующие ужасные слова: «За нанесенное мне оскорбление да будет твой любимый Индостан вечно раздираем мятежами и беспорядками!» Заметьте, постоянные распри между индуистами и мусульманами берут начало со времен владычества именно этого правителя.
Глубоко вздохнув, Мангу сделал очередную затяжку кальяна и продолжил свою речь:
– Все эти многочисленные конгрессмены пытаются сделать Индию свободной, а я вам вот что скажу: они и за тысячу лет ничего не добьются. Самое большое, что им под силу – заставить англичан убраться восвояси. Но на их место обязательно придет кто-нибудь другой. Быть может, немцы или русские, в целом не важно. Важно лишь то, что Индия так и не станет свободной. Кстати, совсем забыл: тот великий брахман также сказал, что Индией вечно будут править чужеземцы. То, что наша Родина находится сейчас под пятой у иностранцев, тоже часть проклятья императора Акбара.
Отметим, что Учитель питал сильнейшую неприязнь к британцам. На это было довольно много причин.
Они насаждали в Индии свои порядки и чинили произвол. Каких обид ему только не доводилось терпеть от английских военных! Эти спесивые нахалы обращались с ним как с безродным псом. В довершение ко всему Мангу ненавидел их за цвет кожи. Увидев бледное лицо англичанина, быстро красневшее от солнечных лучей, он сразу же хотел затеять какую-нибудь перепалку, что, впрочем, не мог себе позволить: закон был на стороне чужеземцев. Мангу любил повторять, что их физиономии напоминают разлагающиеся трупы. Если ему доводилось терпеть какие-нибудь обиды и притеснения со стороны британских военных, на весь оставшийся день у него портилось настроение. В таких случаях Мангу обязательно нужно было отвести душу. Кое-как дотянув до вечера и пристроив свой экипаж в конюшне, он располагался под шатром в кругу друзей, курил кальян и ругал англичан на чем свет стоит.
– Пришли в гости – и остались хозяевами! – воинственно сдвинув чалму набок, сетовал Мангу. – Вы только гляньте на этих чертовых потомков обезьяньего племени! Ведут себя так, словно мы их рабы!
Но и этого Учителю бывало мало. Частенько, когда кучера уже расходились по домам, он старался задержать кого-нибудь из приятелей, чтобы окончательно излить, что лежало на сердце:
– Смотреть на них и то противно! Рожи хуже, чем у прокаженных! Честное слово, просто какие-то ходячие мертвецы. Начнут лаяться на своем языке – любого дворового пса перебрешут! Так бы и дал иной раз в морду, да руки марать неохота… Помяни мое слово, нам нужны справедливые законы, требуется установить новый порядок, при котором сможем навсегда огородить себя от притеснений. Клянусь жизнью, лишь после этого мы сможем расправить плечи и вздохнуть полной грудью!
Как-то раз Мангу вез двух коммерсантов. Они ехали из городского суда, где рассматривалось какое-то дело о взыскании просроченной задолженности. Из их разговора кучер понял, что в Индии готовится принятие новой конституции.
– Слышал, что с первого апреля вступит в силу соответствующий закон, – сказал один. – Неужели после этого в Индии действительно все изменится?
– Все не все, но перемены нас ждут серьезные. Мы у порога новой эпохи, страна наконец обретет свободу!
– А с долгами как поступят? Все аннулируют?
– Это вопрос спорный. Надо будет потолковать завтра с кем-нибудь из юристов. Нужно четкое понимание того, что действительно ждет нас в ближайшем будущем.
Сердце Мангу наполнилось радостью.
Как правило, он осыпал свою лошадь проклятьями и ежеминутно хлестал бедное животное кнутом, однако на сей раз Мангу то и дело оглядывался на пассажиров, лихо подкручивал усы, после чего, слегка похлопывая коня поводьями, приговаривал ласковое:
– Веселей, веселей, родненький!
Получив щедрую плату, Мангу решил заехать в кондитерскую лавку Дину, своего старого приятеля. Заказав большую порцию ласси, он залпом осушил стакан, удовлетворенно рыгнул, пожевал во рту кончик усов и тут же испытал блаженство.
– Эх, свезло так свезло!
Вернувшись вечером на конный двор, к своему великому разочарованию, Учитель не застал там ни одного закадычного приятеля. В самом деле, принес такую замечательную, можно даже сказать, великую новость – а тут, как назло, ни души!
Зажав под мышкой кнут, он добрые полчаса расхаживал возле железнодорожной станции, изнывая от нетерпения. Голова была переполнена яркими образами, один прекраснее другого. Известие о скором принятии новой конституции словно перенесло его в совершенно иной мир – мир, в котором его страну ждет светлое будущее, где не будет места иноземным оккупантам. Как теперь сложится это, а как – то?.. Внезапно он вспомнил фразу одного из клиентов: «А с долгами как поступят? Все аннулируют?» Усмехнувшись, Мангу слегка пожурил незадачливого коммерсанта, вступив с ним в заочную полемику: «Уж можешь быть уверен! Новая конституция, несомненно, станет чем-то вроде крутого кипятка для мерзких паразитов, столько лет безнаказанно сосущих кровь честных работяг!»
Хрупкое чувство беспредельного счастья окончательно укоренилось в сердце Мангу:
– Черт побери! Да эти белые крысы (так он обычно называл англичан) теперь и нос побоятся высунуть из своих нор! Приходит наше время!
Вскоре на конном дворе появился Натху. Он нес под мышкой свой тюрбан и выглядел очень уставшим. Не успел опомниться, как Мангу налетел на него и энергично пожал руку:
– Ну, держись! Сейчас я поведаю такое, что от радости на твоей лысой голове вновь появятся волосы!
Захлебываясь от восторга, Учитель принялся сбивчиво рассказывать приятелю о грядущих политических изменениях:
– Вот увидишь, скоро придет наше время! Светлое будущее наконец-то наступит! Закон будет принят уже первого апреля. Вместе с новой конституцией в обществе произойдут великие изменения! Слово даю, все будет именно так, как я тебе сейчас описал! Эх, сдается мне, что тут не обошлось без русского следа.
Надо отметить, Мангу испытывал благоговейное уважение к Советскому Союзу. Он много слышал об этой удивительной стране, сбросившей с себя оковы самодержавия и стоявшей на пороге идеального коммунистического общества. Мангу верил, что события в одной части света способны эхом прокатиться по всему миру, запустив цепную реакцию. Вот почему он связывал предстоящие в Индии изменения с русской свободой.
Учитель считал, что движение краснорубашечников в Пешаваре, русская революция и принятие новой конституции – звенья одной цепи. Всякий раз, когда Мангу слышал, как кого-то судили по обвинению в государственной измене или как была уничтожена какая-нибудь подпольная террористическая организация, он трактовал все это как неизбежные жертвы ради установления нового порядка.
Как-то раз Мангу вез двух адвокатов. Они резко критиковали новую конституцию. Учитель слушал их молча, затаив дыхание.
– Я до сих пор не могу понять, зачем второй раздел конституции решили изложить именно в таком виде. Он касается федеративного устройства Индии. Федерации, подобной этой, не существовало нигде в мире. С политической точки зрения такое территориальное деление совершенно неприемлемо. Мы получим весьма странное надгосударственное образование, создание которого приведет к расколу в обществе.
Из разговора, сопровождавшегося иностранными словечками, Мангу сделал вывод, что эти люди просто не хотят свободы для своей Родины. «Жалкие ничтожества», – пробормотал он себе под нос с презрением.
