Входная дверь в нем сорвана с петель,
давно погас очаг и хлам везде.
Уж не метла метет здесь, а метель.
Висит клюка без дела на гвозде.
Всех тех, кто жил здесь, видит он во сне,
и слышит смех под треск горящих дров.
О, как он пах смолой – хвала сосне!
Как счастлив был давать тепло и кров!
И крикам детским, шумным играм их
он снова рад в своих тревожных снах.
И отзвук птичьих трелей в нем не стих —
струной еще дрожит в его стенах.
Дом, тихо становящийся трухой!
Те, кто здесь жил, кто здесь имел всегда
твое тепло и добрый твой покой,
уверен я, придут еще сюда.
Пускай не все. Как должное прими —
неумолимо время – многих нет.
И даже тех, кого ты знал детьми,
да, даже тех, давно пропал и след.
Ручей
Тихо, тихо, словно кошка,
ночь приходит в мир, и вот
тихий свет луна в окошко,
лишь откроешь штору, льет.
Плавно тихие затоны
погрузились в тишину.
Не плывут уже, а тонут
даже реки. Ну и ну!
На полях немеют птицы,
чайки стынут на пруду.
Гаснут дальних звезд зарницы,
в облаках, имей в виду.
Лишь не дремлет в черной гуще,
а журчит все горячей
дум моих, вперед бегущий,
незатейливый ручей.
Костер
Суета одолела совсем!
Убежать бы из города, право,
к тихим духам тайги, где ни стен,
ни заборов – лишь сосны да травы…
Бор, колдуя, с ветвей своих вниз
запах хвои льет, вроде елея…
Словно выпил прохладный кумыс —
на душе как-то сразу светлее.
Окружит тебя соснами бор,
распахнется душа: стой и слушай.
И скажу, запалив я костер:
«Дух огня, защити мою душу!»
И ответит, в огне замерев,
он не делом – намеком скорее:
теплый ветер сквозь ветви дерев
вдруг прорвется и сердце согреет.
И тогда мощь земли моей в кровь
мне вольется, как сила немая.
И я в город вернусь этот, вновь
все, что жизнь мне дала, принимая.
Забытая коса
Рано утром, поднявшись чуть свет,
в час, когда еще в поле роса,
накормив, проводил старый дед
до ворот молодого косца.
Тот разжег, до опушки дойдя,
костерок, и в огонь щедро лил
свой кумыс и у Духа огня
для себя всё удачи просил.
После правил косу. Луч косой,
первый, тихо пронзал в небеса…
Вдруг косец замахнулся косой —
и в тиши зазвенела коса.
Что ж, созрела трава – дед был прав —
гнется уж, соком жизни полна…
Взмах за взмахом – и скошенных трав
за волною ложится волна.
И холодные капли росы,
блеск зари на которых еще,
к острию припадают косы
и стекают с него горячо.
