– Не знаю… Не проверяла. Подумаю об этом позже.
Иван вновь усмехнулся. Но взгляд его темных глаз изменился. Я насторожилась, не зная, чего ждать.
Но нападать он не стал. Откинулся на спинку стула и, не сводя с меня внимательных глаз, сказал задумчиво:
– Я давно не был в родном городе. Все больше путешествовал. Но ни в одной из ста тридцати с лишним стран я не встречал такую, как ты…
– Почему это звучит совсем не как комплимент?
– Потому что это не он.
– Ну вот, а я так старалась угодить…
– Это когда?
– Сейчас. Я же согласилась взять тебя в это славное место.
– Премного благодарен.
Я скромно потупилась. Трофимов же задержал взгляд на моем запястье. Точнее на браслете, что ранее был скрыт под курткой.
– Как настоящий…
Браслет создал один старый еврей-ювелир, друг отца, и он действительно был необычен. Миниатюрный, но грозный серебряный дракон с опасно сверкающими глазами из бриллиантов оплел мое запястье. При каждом движении руки его серебряные чешуйки оживали. Дракон, посверкивая глазами, скользил по моей коже, словно пытаясь защитить меня от неизведанного.
Присмотревшись, Иван нахмурился. Спросил с подозрением:
– Это что, пули?
Хребет дракона действительно состоял из семи пуль, когда-то извлеченных из ран. Каждая из них была оплетена серебряными узорами и украшена чешуйками.
– Тебе показалось.
– Вовсе нет.
– Еще как.
Иван усмехнулся и покачал головой:
– Как он тебя терпит?
– Бергман? Никак. Просто привык.
– Как давно ты на него работаешь?
– Ой, – отмахнулась я. – Не переигрывай. Пока я тратила драгоценные минуты на гостей Ермолиных, у тебя было достаточно времени узнать обо мне побольше.
– О тебе ходит столько слухов… И все такие фантастические…
– Люди любят болтать. Сочинять еще больше.
Я поправила тяжелую косу, определив ее на плечо, и посмотрела на него невинно. Он все еще ждал ответ на свой вопрос. Вздохнув, я сказала:
– Вот ведь приставучий… Ладно. Мы повстречались, когда мне было четырнадцать. С тех пор праведно тружусь и получаю хорошую зарплату.
– Не знал, что Виктора стали привлекать малолетки.
– В свои четырнадцать я была плоска как доска. А в девятнадцать…округлилась. Тогда меня барин в спаленку и позвал.
– А заодно и всем боярам поиграться одолжил.
– Я была бы рада погулять и направо, и налево. Но увы, барин делиться не любит.
Подошел официант принять заказ. Я порадовалась, что тема закрыта. Но едва он удалился, как Иван сказал, не сводя с меня пристального взгляда:
– Двенадцать лет… Семь из них ты была его женщиной – срок большой. И все же по осени из барского дома ты сбежала.
– Не сбежала, а уступила место более удачливой фаворитке. За столько лет я успела наскучить моему господину, и с этим ничего нельзя было поделать.
– И так легко говоришь об этом?
– Каждый должен знать свое место, – являя образец скромности, изрекла я. – Да и с примой-балериной мне не тягаться… Она почти небожительница… Где уж мне?
– Я слишком давно живу, чтобы поверить в эту чушь.
– Хочешь верь, а хочешь нет. От этого все равно ничего не изменится… А совесть моя чиста, ибо я не лгала.
– Неужели?
– Ага. Я всегда говорю правду, ведь в нее все равно никто не верит.
Иван хмыкнул, а я сказала:
– Теперь моя очередь слушать твои откровения.
– Спрашивай.
– Как Инга отнеслась к тому, что основной наследницей Петра станет не она, а Наташа?
Иван нахмурился. Я спросила невинно:
– Ты ожидал какого-то иного вопроса?
– Ты напрасно ищешь подвох в семье, – буркнул он. – Они живут дружно, и делить им нечего. У Сергея свой бизнес, и он прочно стоит на ногах. Инга ни от отца, ни от мужа не зависит. Уже много лет она занимает хороший пост в нефтянке и не бедствует. Потому Петр и решил позаботиться о Наташе. К тому же, со временем все, в любом случае, отойдет ей.
– Она единственная наследница всех троих?
– Да.
