Он поморщился и снова включил кондиционер. Искоса поглядывая на девочку, он что-то обдумывал.
– Не надоело бродяжничать?
– Надоело, до чертиков. Но в приёмной семье было отвратно, если честно.
– И куда ты направляешься?
– У меня есть тётя, я еду к ней.
– Так чем тебе приемные родители не угодили?
Лиззи промолчала. Стоило ли рассказывать постороннему, что приёмная мать гнобила её, как никого из всех пятерых приёмышей? Однажды Лиззи неделю доставались объедки и вода из ржавой бадьи, это было наказание за то, что она впустила полицейских, которых вызвали недовольные соседи. В это время Целеста Патерсон была пьяна, и полицейские составили протокол. Но когда явилась комиссия из приюта, дом уже был приведён в порядок, Целеста трезва как стёклышко, детишки – пять штук, одеты в чистое и тихи, как мышата. Все, кроме Лиззи. Она с независимым видом вошла в том, что приёмная мать стащила с неё совсем недавно: грязная футболка и джинсы, не скрывающие поцарапанных босых ног, нарочно измазанное лицо. Комиссия воззрилась на девочку с неприкрытым изумлением, а Целеста Патерсон принялась извиняться, ссылаясь на трудновоспитуемость этого подростка, которого она охотно вернула бы в приют, и пусть с ней мучаются другие приёмные родители, а ей и пособия никакого не надо, вы только посмотрите, я дала ей всё свежее, и откуда она вытащила эту рвань?Хорошие девочки так себя не ведут.
– Ну, они заставляли меня работать… в общем, мне не понравилось.
– Тебя били? Унижали?
– Не хочу про это. И вообще, мы куда едем-то? Может, я, того, сойду?
– Чтобы тебя сгребли копы? Давай сделаем вот как. Остановимся в мотеле, ты помоешься, поешь как следует, а потом ступай на все четыре стороны, я препятствовать не буду. Сама посуди: куда ты в таком виде? Сцапают, как пить дать. Согласна?
– Ну, да.
– Тогда поспи, малышка. Нам ещё около часа ехать, а если встретится вдруг полицейский патруль, скажешь, что ты моя племянница, а лучше помалкивай, я сам что-нибудь придумаю.
Лиззи закрыла глаза. Картины всего, что выпало на её долю в последний год, словно кадры из кинофильма, стали проноситься в памяти. То одно, то другое воспоминание выплывало, как рыбка выплывает на поверхность озера. Тут было многое, что она пыталась забыть, но теперь, в предсонном состоянии, она не могла остановить воспоминания. Вот картина: это отъезд, мачеха зовет её, стоя у машины, грузовик с мебелью уже отъехал, но Лиззи не намерена выходить, она смотрит из окна, отрицательно качая головой, и тогда женщина садится в машину и уезжает, оставив после себя дым из выхлопной трубы новенькой машины.
Но её тут же сцапали органы опеки, и она попала к новым родителям, Патерсонам, где мать занималась хозяйством, а отец был дальнобойщиком. А потом сбежала. Пока были деньги, передвигалась на ночных автобусах, в которых можно спать, с едой проблем тоже не было. Она неуклонно двигалась на юг, используя знания географии, за которые теперь была благодарна ненавистной школе. Там буллинг был обычным делом. Ее подстерегали на обратном пути девчонки из команды Большой Берты, которая возненавидела Лиззи с первого дня, когда увидела в раздевалке, и та на предложение вступить в их команду вежливо отказалась. Вопреки ожиданиям Большой Берты, несмотря на синяки и мелкие травмы, Лиззи не сдавалась, и даже не примкнула к противоположному лагерю. Она не искала защиты у мальчишек, понимая, что и за такую защиту придется платить высокую цену – потерю независимости. Хотя был один парень… Лицо Говарда всплыло перед закрытыми глазами, и Лиззи вздохнула.
– Ты что, плачешь? – услышала она голос водителя, и открыла глаза. – Держись, скоро приедем.
– Я хочу сойти, спасибо, что подбросили.
– Что я слышу? Послушай, крошка, дело к ночи, куда ты пойдешь? Скоро мы будем на месте, ты скинешь эти лохмотья и смоешь с себя грязь. Я куплю тебе гамбургер и колу, ты посмотришь телек, пока я схожу по своим делам, и все будет тип-топ. Утром можешь идти куда захочешь, договорились?
У водителя был такой убедительный голос, что Лиззи подумала: почему бы нет? Правда, она ему не особо доверяла, но выбирать не приходилось. Надоело ночевать где придется. И в столь грязном виде куда двигаться? Ее даже в захудалое кафе не пустят, бывало уже и такое. А тут еще и гамбургер обещают, даже слюнки потекли. Она ела два дня назад, пообедала сворованной у разносчика пиццей, еще горячей. Потом искала, чем утолить жажду, и пришлось пить воду из фонтанчика для полива газонов. В тот момент свобода перестала казаться такой уж фантастически прекрасной, а жизнь показала свою изнанку. Так бывает, когда перевернешь красивый рисунок и видишь разводы от краски, жирные пятна и чьи-то каракули. У всего есть обратная сторона, порой неприглядная, – поняла она тогда. Кругом фальшь и обман, и ты уже не веришь красоте рисунка, а на людей смотришь так, будто они такие же двоякие, то есть с изнанки совсем иные. Не все, конечно. Но как разобрать, кто друг и кто враг, когда тебе так мало лет, и так мало опыта, да а тот, что есть, такой горький?
– Договорились, – буркнула она.
Прямо Мистер Доброта, иначе какой ему интерес тратиться на какую-то замарашку? Надо будет присмотреться к дяде получше, такие добряки на дороге не валяются, может, это ее шанс прокатиться в нужном направлении, а потом у границы распрощаться с ним, помахав ручкой? Возможно, ему не повезло обзавестись семьей и детьми? Скорее всего, так оно и есть, а внутри этого толстого тела живет другой человек, тонкий, умный и деликатный…
Не удержавшись, девочка фыркнула. На душе у неё немного полегчало. Когда они завернули в какой-то маленький городок, он попросил ее выйти из машины, что она и сделала, без особой охоты. Но он всего лишь хотел сфотографировать ее, чтобы купить одежду.
После этого толстяк сказал:
– Не вздумай включать радио.
Он снял пиджак и бросил его на заднее сиденье, посмотрел на девочку, сделал рожу, как он полагал, страшную, и пошёл к магазину секонд-хенда. Лиззи, сев в машину, тут же нарушила запрет. Она прослушала сводку новостей, обещали дожди и призывали водителей не превышать скорость. После сводки погоды взволнованный голос репортера сообщил следующее:
«Мы снова возвращаемся к теме пропавших детей. По сообщениям нашего источника, детей похищают для того, чтобы использовать как доноров органов. Несколько дней назад останки как минимум пятнадцати детей были найдены на свалке, которую местные власти приняли решение законсервировать, для чего были выделены деньги из городского бюджета. При выравнивании почвы нашли тела подростков. Сейчас проводится экспертиза по определению их национальной и половой принадлежности. Этим делом занимается государственная полиция. С вами корреспондент Дорожных новостей Нотерсон. Есть сообщения о некоем Томасе-потрошителе, который едва не был пойман, но, как зловещий профессор Мориарти, ускользает от лап… простите, от рук правосудия. На его след вышли после проверки счетов банке, на которых обнаружились солидные средства. Счета арестованы, а благополучно сбежавший от полиции Томас ищет новых жертв, помните об этом!А сейчас прослушайте музыку, которая поднимет вам настроение. И помните о ваших детях!»
Лиззи сидела напуганная. Значит, бродяжничать одной не имеет смысла. То есть это просто опасно. Надо держаться этого дядьки, хоть он и полный придурок. Подобраться поближе к границе… там будет не так опасно.
Игривая музыка сменилась новым блоком новостей.
«А сейчас самые интересные новости от наших слушателей в кратком обзоре. Неопознанный летающий объект замечен в районе недалеко от знаменитой поляны исчезновений. Опять исчезновения, но что поделаешь? На этот раз все не столь мрачно. Это легенда, но наш скажем, корреспондент из числа слушателей, сообщил, что самолично видел, то есть сам лично видел, как летающая сковородка зависла нет, не над плитой, не над столом, а… он не договорил, но я так полагаю, над его собственной головой. На этом моя работа на сегодня заканчивается, и с вами будет мой друг и коллега Эд. Привет, Эд, как дела? Хорошей тебе вахты и поменьше летающих сковородок, а я пошел в супермаркет, там сегодня распродажа вчерашних окорочков».
Увидев, что толстяк возвращается, Лиззи поскорее выключила приёмник.
Опасный благодетель
Из магазина секонд-хенда благодетель действительно вернулся с пакетом, который кинул на заднее сиденье.
– Тут одежда для тебя.
Лиззи немного приободрилась. Новые, пусть и ношеные шмотки давали возможность путешествовать дальше, не привлекая к себе ненужное внимание.
– Мне переодеться сейчас? – спросила она.
– Подожди, тебе сначала нужно отмыться. Скоро сделаем остановку.
Спустя полчаса, когда совсем стемнело, Мистер Доброта остановился у небольшого мотеля. Ряд дверей в одноэтажном строении, под общим навесом, над дверьми кое-где светились фонарики, видимо, это были заселённые номера. Их окна, судя по всему, выходили на обратную сторону. Оставив Лиззи в машине и приказав ни под каким видом не выходить, Мистер Доброта отправился за ключами, а вернувшись, повёл ее в «апартаменты». Начавшие возникать у Лиззи опасения развеялись, когда она увидела, что их номер состоит из двух комнатушек, туалетной комнаты с душем и прочим необходимым. Мистер Доброта, вручив ей пакет с вещами, ушел, чтобы отпарковать машину на стоянку. Лиззи открыла шкаф для одежды. Естественно, он оказался пуст, только пара вешалок для одежды болталась на перекладине. Лиззи повисела на ней, поджав ноги. От былой ловкости не осталось и следа, а ведь в спортзале школы она могла даже подтягиваться на турникете. При мысли о прошлой жизни у девочки заныло сердце. Вернуть бы все, и тогда она не стала бы отказываться ни от дружбы с Большой Бертой, ни от компромисса с мачехой. Была бы как все, а не корчила из себя неприкасаемую недотрогу.
От мыслей Лиззи отвлек короткий сигнал телефона. Так-так, Добряк оставил мобильник на тумбочке! Сейчас мы проверим, кто прислал ему смс.
Сообщение было настораживающим:
«это последний день, завтра срок истекает, доктор ждёт Томас».
Срок чего? Доктор?
В проёме стеклянного окошка двери Лиззи увидела силуэт Добряка, мужчина возился с неподатливым замком. Еле успев пометить сообщение как непрочитанное, Лиззи кинулась в душевую. Спустя минуту в дверь пнули ногой:
– Ты тут?
– Да! Я тут!
Вода была прохладной, и мыться было наслаждением, но вскоре Лиззи стала мерзнуть. Она кое-как вымыла голову обмылком мыла, вытерлась чем-то, что когда-то было полотенцем, а теперь больше напоминало тряпку, обернулась им же и открыла дверь. Добряк стоял у тумбочки, читая сообщения в телефоне. Лиззи прошмыгнула во вторую комнатку. Она была меньше и в ней было тепло, стояла лежанка с комплектом постельного белья, напротив висел телевизор устаревшей модели, пыль на экране говорила о том, что им давно не пользовались. Сквозь окно, выходящее на задний двор мотеля, на стену падал рассеянный свет фонаря. Тишину нарушил шум мотора, это очередная машина въехала на стоянку. Свет фар пробежал по площадке и исчез, погасли и сигнальные огни. Хлопнув дверцей, кто-то прошёл, насвистывая, повернул за угол. Снова наступила тишина. Казалось, можно было расслабиться, но чувство тревоги становилось все сильнее. Отражение Лиззи в окне казалось призраком из какого-то давно забытого фильма ужасов: девочка-привидение в зелёном сумраке, вот сейчас она поднимет руки…
Дверь открылась, Мистер Добряк, положив пакет на кушетку, осведомился, готова ли она поужинать.
– Я сейчас, только оденусь.
– А что свет не включаешь?
Он нашарил выключатель. Лиззи растерянно куталась в короткое полотенце.
– Хм. А ты ничего.
