Придя в себя, от внезапного ступора, Ник проверил замки на входной двери и убедился, что дверь надёжно заперта. Страх гораздо более сильный, чем прежде захватил его мысли. Ник представил себе жуткую картину, отец лежит на улице весь в крови, по некогда белоснежной сорочке расползается алое пятно крови, из груди торчит рукоять ножа. Глаза испуганно и широко открыты. Мот лежит рядом с отцом, её длинные светлые волосы разбросаны по земле, кровь из множественных ножевых ран медленно вытекает, огромная лужа крови расползается по газонной траве. Страшный человек всё ещё там. Бродит перед домом где-то в ночи…
Весь дом превратился в сплошной тревожный звук, таинственные и зловещие шорохи и скрипы, словно пауки расползались по комнатам и углам. Давящая тишина распустила свои длинные щупальца, лизнула мальчика холодным языком, вызывая мурашки. Несмотря на то что свет во всём доме был включён практически везде, Ник не мог избавиться от мысли, что страшный человек, где-то тут. Возможно, уже в доме и ждёт, когда мальчик совершит какую-нибудь оплошность, и вот тогда он перед ним предстанет. Ник вошёл на кухню, открыв ящик кухонного стола, достал из него большой разделочный нож. Нервно сжимая пальцами рукоять, мальчик чувствовал, что с оружием будет в безопасности, хотя при этом понятия не имел, как применять нож против человека, который намного выше ростом и сильнее. Ник держа в правой руке нож, вновь подошёл к окну, мотор отцовской машины всё ещё работал, ночной мрак закрывал улицу, обозначая лишь смутные силуэты и очертания растущих неподалёку деревьев и соседних домов. Чёрная тень, внезапно появившись из неподвижного мрака, быстро промелькнула перед глазами взволнованного Ника. Это был он. Страшный человек все ещё там. Пальцы Ника до боли сжали рукоять ножа, Нику хотелось верить, что его храбрость в момент столкновения с незнакомцем будет достаточной, чтобы сделать решительный и упреждающий удар.
Только спустя пару секунд, Ника посетило внезапное озарение, из-за сильного волнения и страха, он совсем забыл о своём телефоне. Надо позвонить в полицию, и полицейские приедут и повяжут того мерзавца. Только он собрался его найти, как в стекло, перед которым стоял всё это время, последовал мощный удар. Осколки разбитого стекла оцарапали Нику обе щеки, мальчик испуганно вскрикнул, роняя мобильный телефон. Высокий силуэт незнакомца возник перед ним как призрак, пристальный взгляд задержался на лице мальчика, страшные большие глаза Дика Хенрексена, точно светились изнутри жёлтым светом, и были похожи на глаза твари, явившейся за Ником из тёмного и неведомого мира, в котором живут ночные кошмары. Дик осклабился, демонстрируя мальчику, ровные белоснежные зубы, но куда страшнее было то, что он держал в своей правой и левой руке. Две мёртвые головы смотрели на мальчика с застывшим выражением скорби и ужаса.
– Ники, тук-тук, открой дверь! Твои мама и папа пришли… – Мальчик закричал, когда Дик, зашвырнул отрезанные головы Мот и Максимилиана Кейди в дом. Головы прокатились по полу, с ужасным и влажным звуком. Ник успел отпрыгнуть в сторону, чтобы они его не задели.
– Вечер добрый, Ник… ты у меня остался последний… – изрёк Дик, выбивая подошвой ботинка, торчащие из стены осколки стекла. Когда Дик оказался в доме, Ник с криком бежал по лестнице вверх. Вбежав в свою комнату, запер дверь, баррикадируя её всем, что попадалось на глаза. Он слышал вкрадчивые шаги по лестнице, видимо, убийца знал, что жертва никуда не денется, и поэтому уверенный в своей безнаказанности шёл за ним нарочито медленным и размеренным шагом. Единственное окно в комнате Ника, было открыто. Единственный для него выход – бежать. Бежать и позвать кого-нибудь на помощь. Возможно, ему откроют, если он добежит до дома соседей и сумеет до них докричаться.
– Ники, смелее! – раздался голос Дика Хенриксена за дверью – открой дверь! Давай повеселимся! Обещаю, что не зарежу, как отца. Для тебя я приготовил увлекательное путешествие в тёмную страну вечных снов!
Последовал удар, придвинутая к двери тумба слегка накренилась, тогда как сама дверь едва ли выстоит от следующего удара, место где крепился замок, надломилось, ещё удар, и убийца окажется в комнате. Нику ничего другого не оставалось, как залезть на подоконник, и вылезти на улицу. К счастью, когда вылез, подошвы его кроссовок упёрлись о карниз. Держась руками за небольшой выступ, Ник сделал пару неуверенных шагов, пока не добрался до решётки, приставленной к стене дома, на которой росли декоративные вьющиеся растения, – то немногое наследство, которое досталось от мамы.
– Э-э-э-эй! Ники! Ты куда? Думаешь, сможешь сбежать от дяди Дика? Не думаю! – Дик проворно вылез из окна, и быстро последовал за мальчиком.
Ник, спустившись, рванул через газон, в сторону главной дороги. Он надеялся, что, добежав до дома соседей, кто-нибудь ему обязательно откроет дверь.
Взбудораженный одуряющий паникой, Ник не заметил приближающейся к нему машины. Водитель не успел затормозить. Последовал удар, от которого Ника подбросило на капот, он ударился всем телом о лобовое стекло. Внезапный разрезающий ночную тьму и тишину визг тормозов отбросил мальчика вперёд на дорогу. Прежде чем тьма успела его поглотить, Ник услышал хлопки от выстрелов…
Ник, разлепив тяжёлые ото сна веки, проснулся в больнице. Рядом сидела бабушка. Оказалось, узнав, что случилось с Ником в ту ужасную ночь, она вернулась и прилетела за ним из Сиэтла. Потому как теперь, кроме неё, из родственников у Ника никого не осталось.
– Ба? Что со мной? где я?
– Боже, я так рада, что ты, наконец, проснулся! Ты даже не представляешь, как я за тебя испугалась!
– Что произошло, ба? – хотя ему пришлось нелегко, Ник всё приподнялся на локтях, лицо бабушки казалось ему неестественным и очень бледным. Несмотря на то что Ник давно её не видел, он знал, что так быть не должно.
– Тебя сбила машина. Этот ужасный человек… этот Дик Хенриксен…
– Его поймали? – голос у Ника был всё ещё слабым, голова сильно кружилась, он чувствовал недомогание во всём теле, но, несмотря на это, не позволял сну вновь собой овладеть.
– Ники, не беспокойся, о нём уже позаботились. Он больше никогда тебя не побеспокоит, – бабушка, сложив руки на груди, улыбнулась какой-то странной и неестественной улыбкой.
– Что с тобой, ба? – спросил Ник, понимая, что с бабушкой происходит какие-то очень странные метаморфозы, её дряблая кожа неожиданным образом стала вздуваться, словно под кожным покровом копошился рой паразитов. В белках глаз, некогда полноценных и здоровых появились какие-то чёрные, подвижные точки, тонкие нити капилляров алеющей паутиной расползлись и странным образом пульсировали, точно проталкивали через себя какие-то инородные тела. Бабуля приоткрыла рот, она задыхалась, по её пищеводу что-то проталкивалось, что-то очень большое и чёрное. Ник изумлённо наблюдая за всем этим, в конце концов, увидел дуло направленного на него пистолета. Оно явилось из утробы. Следом за пистолетом возникла рука Дика Хенриксена. Он каким-то образом напялил на себя тело бабушки Ника, и всё это время прятался в нём, чтобы явиться перед мальчиком, в своём истинном зловещем облике.
– Время умирать, Ник! – произнёс Дик Хенриксен, снимая пистолет с предохранителя и направляя чёрное дуло прямо ему в лицо. Они на той же улице, перед тем же домом, машина отца всё так же работает вхолостую, мальчик с ужасом понял, что больница и бабушка лишь остаточный след какого-то странного сна. Ник видел нависшее над ним ухмыляющееся лицо убийцы, всё, что он мог вымолвить: «Пожалуйста…»
Но к счастью сосед семьи Кейди, мистер Ален, которому не спалось, вызвал по телефону наряд полиции, предварительно предупредив, что напавшим на ребёнка человек, сбежавший из тюрьмы преступник, Дик Хенриксен. Ник зажмурил глаза, готовясь к тому, что с секунды на секунду выпущенная из пистолета пуля его убьёт. Ночную тьму разрезал вой полицейских сирен, последовали выстрелы. Один из полицейских выпустил в Дика Хенриксена половину обоймы…
Ровно через месяц после похорон Мот и отца, Ник Кейди возвращался домой из новой школы. После той ужасной ночи за Ником явилась бабушка. Явилась, чтобы забрать с собой в Сиэтл. Конечно, не всё ему там нравилось, но школьных друзей всё же завести удалось. Столкновение с Диком Хенриксеном, необратимо его изменило, он больше не был тем хлюпиком каким был до этого раньше. Лишь одно не укладывалось в его голове – если Дика Хенриксена застрелили в ту ночь, то почему об этом ничего не написано в газетах? Событие столь громкое должно быть освещено во всех СМИ, но газеты молчали, будто бы укрывали от общественности какую-то зловещую тайну. А ещё полицейские должны были сообщить о смерти Дика Хенриксена, но до сих пор этого не сделали. Возможно, Дик не убит, а ранен, и все опять его боятся. Сам Ник очень смутно помнил всё происходящее после выстрелов.
Кто-то из полицейских поднял Ника на руки и отдал в распоряжении врачей скорой помощи, там ему что-то вкололи. Затем как повторение того сна, он очнулся в больнице, рядом с ним сидела бабушка, и в этот раз из её рта не выползали руки, она была абсолютно нормальной, здоровой и жизнерадостной. Ей было за счастье знать, что её единственный внук, выжил в ту страшную ночь. Ник подходил к дому, где они с бабулей жили, поднимаясь по ступеням крыльца и подходя к двери, достал из кармана ключи, зная, что в это время бабушка, скорее всего, не вернулась с работы. Ник отпёр дверь, скинув рюкзак, переступил порог. Всё как обычно. Однако, осмотрев дом и прислушавшись к его тишине, Ник не мог не почувствовать, что в доме что-то не так. Он не мог понять, что именно, потому как все вещи и вся мебель находились на своём месте, и вроде бы ничто из всего, что окружало Ника в этот момент, могло бы натолкнуть на эту тревожную мысль. Разувшись и поставив уличную обувь туда, где ей и положено быть, Ник проследовал с рюкзаком на кухню. Его внимание сразу же привлекла оставленная на кухонном столе записка. Бабушка никогда не оставляла ему записок. Ник всем телом напрягся, однако первые несколько шагов в сторону стола всё же сделал, любопытство, заставило подойти ближе. Содержимое записки, вызвало волны запредельного ужаса во всём теле. Глаза Ника в тот момент расширились от осознания жуткого смысла послания.
За спиной мальчика, раздались вкрадчивые шаги…
«Привет Ники… я у тебя за спиной!»
Вероника Джамбек «МАРИОНЕТКА»
Иллюстрация Григория Родственникова
Часть 1
– Кирилл, мне нужен твой совет. Профессиональный, – София подластилась к мужчине, как кошка. – Но если ты занят – я подожду.
– Иди ко мне, – Кирилл прижал к себе любимую и отложил в сторону листы с лекцией, которую правил к завтрашним парам в университете. – Ты не подождёшь – подождут лекции.
Ему хватило мужества, чтобы признать – как клинический врач он с «дистанции» сошёл безвозвратно. Но как блестящий специалист он мог дать ещё очень многое и университет с радостью за него ухватился – он читал курс «Глубинная психология».
София однажды попала на лекцию. Студенты боготворили Кирилла, заворожённо слушая занятие, похожее на волшебное действо. Он знал как и умел создавать для учащихся такую феерию образов – они не реагировали на звонок об окончании пары! Мир искажений психики, подсознания и патологий представал перед ними в такой пугающей яркости, что материал, столь мастерски поданный лектором, забыть было практически невозможно.
София с радостной гордостью за любимого наблюдала, как у студентов горели восторгом глаза. «И у студенток!» – вспомнила с лёгкой усмешкой. У кого из девчонок был шанс устоять перед голубоглазым обаятельным врачом-психиатром, с таинственной проседью в тёмных прямых волосах?!
– Говори, что за вопрос тебя мучает? Ты как котёнок, целый вечер круги вокруг меня наворачиваешь, – он с улыбкой поцеловал Софию в висок. – Считай, мышкой себя я почувствовал!
– Ты – мышкой?! – девушка с удовольствием прильнула к нему и расслабилась – наконец-то! С ним она чувствовала себя в безопасности, мало кто мог ей дать это чувство. – Мышкой – сомнительно! – засмеялась негромко и счастливо.
– А ты не сомневайся! – он усмехнулся. – Так, что за вопрос у тебя?
Кирилл от неё никогда не отмахивался и всегда был готов ради Софии отложить любые дела.
– Сегодня у меня третий раз консультировался пациент со стрессовым состоянием. Он выходит из стресса так медленно – это тревожит меня. Возможно, нарушает инструкции и продолжает находиться под воздействием стрессора или… – она задумчиво прикусила фалангу большого пальца. Кирилл знал этот жест, означавший – София чересчур увлеклась решением ситуации.
– Ты начала подозревать у него патологию. Какую именно? – он аккуратно, мягким движением вынул прикушенный палец у неё изо рта, как у ребёнка.
– У меня два варианта, оба плохи одинаково: апраксия или патология воли.
– Ух ты! Занятно, – Кирилл подобрался: – Он получал недавно травмы в области лобных долей?
– Подозреваю, что да. Но он второй раз забывает рентген.
– Что тебя беспокоит конкретно?
– Положительная динамика. Кирилл, она так незначительна, словно я бьюсь в какую-то стену! Но мне сравнивать не с чем, и я боюсь ошибиться в диагнозе – он ведёт себя вполне адекватно. Максим пришёл ко мне искать помощи, а при таких показаниях… Ты мог бы мне описать ощущения…
– Я не хотел бы тебе их описывать, – он немного напрягся. – Да в этом случае мои ощущения не пригодятся – у нас состояния разные.
– Кирилл, милый, я вовсе не это имела в виду! – София с такой нежной лаской коснулась ладонью его щеки, что он сразу расслабился. Улыбнулся и прижался к мягкой ладошке губами. – Я думала, может, ты наблюдал кого-нибудь в практике.
– К несчастью, пара таких пациентов есть в диспансере у Алексея. Военные травмы.
– О, Господи! – София прижала пальцы к губам. – Расскажешь подробнее?
– Завтра ты их увидишь сама. Всё – завтра. Сейчас вину будешь заглаживать!
– Какую вину? – женщина по-кошачьи склонила голову набок.
– От лекций меня отвлекла? Отвлекла, – шутливо вменил ей в провинность.
