Душе наскучил праздник тела.
К себе опять тянули горы и долины.
И жизни прежней вольные картины
Мне стали сниться в моих снах.
Я бабочкой порхала на лугах
И целовала все цветы,
И птицы дивной красоты
Мне пели о своей любви к свободе.
Просторам вольным, о любви к природе.
У Аргуса уютный дом,
Но как в плену живу я в нем.
Юленга:
Нам, нимфам, жизнь семейная скучна,
Однообразием своим, нас, тяготит она.
Лаэла (с нескрываемым любопытством):
А как же Аргус, ночи с ним?
Ио (грустно вздохнув):
Не успокоишь душу этим лишь одним.
Юленга (с задумчивой улыбкой):
Я родилась под розовым кустом
В тенистой роще, слыша птичьи трели.
Холмы, долины, горы – вот мой дом!
Зачем мне стены окна, крыша, двери?
Я засыпать люблю в траве душистой.
Купаюсь в речке полноводной чистой.
А ем и зелень, и орехи, и плоды.
Из родника напьюсь воды,
Когда захочется мне пить.
Я так люблю! Я так привыкла жить!
И почему, кому-либо, в угоду,
Должна, на что-то променять свободу?
Ио (согласно кивая):
Такими нас природа создала.
И стать иными мы уже не сможем.
Я думала, что большее однажды обрела,
Но сон мой оказался ложен.
Пан и Герион
Раннее утро. Небо на востоке уже порозовело. Богиня утренней зари – Эос – проснулась. Над тёмно-синей водой реки стелется белая пелена тумана. Возле неё, на зелёном лугу, пасутся коровы Гериона.
Среди пасущихся без присмотра коров крутятся малыши сатирчики. Одни из них азартно играют в пятнашки, другие весело кувыркаются через голову, а третьи приникли к вымени коров и увлечённо пьют их молоко.
Со стороны липовой рощи появляется Герион. У него уставший вид и плохое настроение.
Герион (увидев маленьких сатиров):
А ну-ка прочь отсюда, сорванцы!
Где ваши матери, отцы?
Ух, трёпку всем, сейчас, задам!
Проказливы, шустры, не по годам!
Все молоко попили у коров!
Улепетнули, будь, здоров.
Исчезли мигом. След простыл.
Не то бы с радостью лозою угостил.
Вдруг, издалека до него доносятся звуки свирели. Это играет Пан – бог полей и рощ.
