В свете всего вышесказанного, Райли был величиной известной – если бы Маргарет и Гли сказали Гретхен правду о том, где взяли кислоту, она никогда бы ее не приняла. А если уж подруги собирались упарываться, то либо они делали это все вместе, либо вообще не делали – так они поступали во всем.
– Не знаю… не хочу закончить, как Сид Барретт, – засомневалась Гретхен. Сид Барретт был первым фронтменом Pink Floyd и в шестидесятых так упарывался кислотой, что в конце концов расплавил себе мозг. Теперь, двадцать лет спустя, он жил у мамы в подвале и собирал почтовые марки. Иногда, когда ему становилось получше, Сиду удавалось доехать на велосипеде до здания почты. Гретхен была уверена: если один раз принять кислоту, то со стопроцентной вероятностью закончишь, как Сид Барретт, и никогда не вернешься к нормальной жизни.
– Брат говорил, что в прошлом году Сид выпустил новый альбом, где все песни были про почтовые марки, – сказала Гли.
– Представь, если то же будет со мной! – воскликнула Гретхен.
– Ты даже марки не собираешь! – Маргарет выпустила очередное облако дыма с драматическим видом. – Тебе даже петь будет не о чем.
– Я приму кислоту, если ты пообещаешь отвезти весь мусор из клуба в центр для переработки! – Гретхен попыталась договориться с Маргарет. В ответ та кинула окурок в ручей:
– На, перерабатывай, хиппарка недоделанная!
– Гли? – Гретхен обернулась к ней.
– Мусорные пакеты протекут, и мне в машину слетятся осы!
Тогда Гретхен выпрямилась, вытянула руки над головой, касаясь пальцами неба, и ответила:
– Спасибо за поддержку! Все, как обычно.
С этим она подняла длинную ногу, сошла с носа, беззвучно упала в воду и не всплыла. Ничего страшного, впрочем, – Гретхен могла задерживать дыхание на сколько угодно, а ледяная вода у дна реки была ей приятна. Как бы Гретхен не желала спасти планету, она никогда не занудствовала насчет этого – за это ее и любили.
– Скажешь ей, где мы взяли кислоту – морду набью, – пообещала Маргарет Эбби.
Лето 88-го выдалось лучшим летом истории. В том году вышли песни «Pour Some Sugar on Me» и «Sweet Child O’ Mine», и все деньги Эбби уходили на топливо – она наконец-то получила права и могла водить машину даже затемно. Каждый вечер в 23:06 они с Гретхен опускали стекла, высовывались из окон и бездумно кружили по Чарльстону – плавали на пляже, тусовались на рынке в старом городе с ребятами из Джеймс-Айленда, курили на парковке у парка и стрелкового клуба и смотрели, как «солдатики» из военного училища «Цитадель» дерутся, словно петухи. Как-то раз Эбби и Гретхен всю ночь просто ехали по 17-му безо всякой цели, скурили целую пачку «Парламента» под «Fast Car» и «Talkin’ Bout a Revolution» Трейси Чепмен, проигрывая песни снова и снова, и только перед самым рассветом повернули домой.
Маргарет и Гли тем временем почти все лето провели, сидя в машине Гли и дожидаясь, пока драгдилеры материализуются из воздуха. В их классе еще никто не употреблял кислоту, кроме самых оторванных, и Маргарет обязательно надо было, чтобы она и ее подруги стали первыми «нормальными» среди упарывающихся. Точно так же, как они стали первыми девочками, что принесли на физкультуру справку о месячных и не пошли, первыми в классе, сходившими на чей-либо живой концерт (Синди Лопер) и получившими водительские права (не считая Гретхен – та не всегда помнила, где право, где лево).
Своему проекту по добыче кислоты Маргарет и Гли посвятили несколько месяцев, но ни одна сделка не удалась. Эбби, начинавшая жалеть Гли, предложила подвезти их на своем Пыльном Катышке в следующий раз, когда Маргарет задумает предпринять длинную поездку в никуда за наркотой, но это предложение привело и Гли, и Маргарет в ярость:
– Ага, сейчас! Я не пущу тебя за руль! Наша с тобой прошлая школа располагалась в здании, названном в честь моего деда! – возмущалась Маргарет.
– А фирма моего папы владеет акциями нашей школы, – добавила Гли.
– Если засекут нас, то временно отстранят от занятий – считай, отправят на внеочередные каникулы. Если засекут тебя, ты вылетишь из школы навсегда, не доучишься и будешь работать консультантом в магазине электроники. Такие подруги мне не нужны!
С точки зрения Эбби, совершенно незачем было так нагнетать ситуацию. Да, Эбби держалась в школе только потому, что ей удалось получить стипендию с кучей условий и оговорок, но оценки у нее были первый сорт, и академия Олбемарл не стала бы избавляться от нее при первом же поводе. Однако спорить с Маргарет было невозможно, и тогда Эбби просто предложила заплатить Гли за бензин, обрадовавшись про себя, когда та отказалась.
Последнее наркосафари привело Гли и Маргарет на парковку перед рыболовным магазином на Фолли-Бич. Там они два часа просидели в машине Гли, пока шел ливень. Когда Маргарет, наконец, добралась до телефона-автомата, выяснилось, что их контакт засекли (а не он почему-то очень долго тянул с сигналом). Тогда подруги отправились в его номер в «Холидей-Инн» (а что еще было делать?), где обнаружили, что копы не просто оставили дверь нараспашку, но и не заметили товар, спрятанный под матрасом. Маргарет и Гли такой ошибки не совершили.
Конечно, когда вы находите заначку с ЛСД под матрасом в «Холидей-Инн», где ее спрятали двое незнакомых чуваков, которые теперь в тюрьме, всегда есть вероятность, что в нее подмешан стрихнин или что похуже. С другой стороны, есть вероятность, что в нее не подмешан стрихнин или что похуже, и Эбби всегда предпочитала надеяться на лучшее.
Вынырнув на поверхность, Гретхен выплюнула окурок на палубу, и он пристал к огромному бедру Маргарет.
– О господи! – завопила та. – Откуда ты знаешь, может, это не мое?! Может, там СПИД?!
Гретхен набрала в рот воды, выпустила ее фонтанчиком на палубу и ответила:
– Спидом так не заразишься. Все знают, что СПИДом можно заразиться, только если будешь сосаться с Уоллесом Стоуни.
– У него нет СПИДа! – возразила Маргарет.
– Естественно, зато есть герпес, – заметила Гли. Маргарет выглядела очень недовольной.
– Как он на вкус? – поинтересовалась Гретхен, подтянувшись за край лодки и глядя прямо Маргарет в глаза. – Как на вкус эти язвы на губах? Как вечная любовь?..
Они очень долго смотрели друг на друга, потом Маргарет ответила:
– Это не язвы, а прыщи, чтоб ты знала. На вкус, как Клерасил.
Обе рассмеялись. Гретхен оттолкнулась от лодки и, плавая на спине, пообещала небу:
– Хорошо, буду торчать с вами. Только обещай, что у меня не будет мозговой травмы.
– Куда уж еще травмы, – ответила Маргарет, прыгнула на Гретхен, чуть не перевернув лодку, и, обхватив подругу за шею, затащила ее под воду. Обе тут же вынырнули, плюясь, хватая друг друга, со смехом и криками: «Убивают!»
Подруги поплыли обратно к Маргарет на причал. Солнце садилось, становилось холодно, и Эбби обернула плечи полотенцем, развевавшимся на ветру. Гретхен же ловила ветер в щеки, и он раздувал их, будто воздушный шар. К лодке пристали три дельфина, следовавшие за ней пару сотен метров, затем отстали и вернулись в море. Маргарет сделала вид, что стреляет по дельфинам из пальцев, Гретхен и Эбби, обернувшись, смотрели, как звери, серые, как асфальт, ныряют и выныривают, мелькая среди волн и удаляясь прочь.
Привязав лодку у причала Маргарет, подруги стали складировать лыжи на заднем дворе. Гретхен осталась у лодки рядом с Эбби, обхватив себя руками.
– Ты тоже будешь? – спросила она Эбби.
– А то!
– Боишься?
– А то!
– Зачем тогда?
– Мне интересно – вдруг в «Dark Side of the Moon» есть какой-то скрытый смысл?
Гретхен даже не засмеялась:
– Вдруг у меня откроется шестое чувство и больше не закроется? Вдруг я увижу и услышу всю энергию на планете… а приход никогда не кончится?
– Я буду тебя навещать в дурке в Саутерн-Пайнс. Твои родители, наверно, добьются, чтобы в твою честь назвали… я не знаю, крыло для лоботомии.
– Да, было бы круто, – согласилась Гретхен.
– Очень круто! Мы всегда будем вместе, как пловцы из одной команды… торчки из одной команды.
– Обязательно напомни мне, чтобы я сегодня позвонила маме, – попросила Гретхен, высасывая соленую воду из кончиков своих прядей. – Мне нужно отметиться в десять.
– Я посвящу этой благородной задаче всю свою жизнь!
– Топчик. Тогда пойдем убивать мой мозг.
