6. Когда рукопожатие означает любовь
Проект интенсивной помощи неимущим и ликвидация бедности – это великая революция, в которой Китай поставил перед собой цель в рекордно короткий срок избавить от нищеты рекордно большое количество людей. Избранные для этого методы и средства, то есть гармония дао, предопределят успех или провал этой затеи.
На протяжении семидесяти с лишним лет существования Китайской Народной Республики работа, направленная на поддержку неимущих и оказание им помощи, велась непрерывно, это было определено основными установками КПК. Однако непрерывность еще не показатель единства воли партии и воли народа. Да, руководители КПК заботятся о народных массах, особенно о тех, кто долго жил за чертой бедности; после основания КНР помощь неимущим стала одним из важнейших направлений в работе парткомов и правительств всех уровней, источником неустанного беспокойства многочисленных руководителей и кадровых работников. Но в Китае до сих пор есть бедные районы и семьи, не избавившиеся полностью от нищеты, потому что, с одной стороны, наша держава имеет пока недостаточную экономическую базу, возникшую при старом строе, где царили нищета и отсталость, а с другой – после основания КНР страна прошла сложный и извилистый путь, полный препятствий.
Период реформ и открытости изменил модель развития китайского общества, равно как и весь его облик. Восточные районы, омываемые морем или расположенные вблизи побережья, начали стремительно развиваться, при этом увеличивался и разрыв между развивающимися восточными районами и отсталыми, нищими западными: по экономическому положению они различаются как небо и земля. Как при таких условиях скоординировать ход развития в восточных и западных регионах, чтобы ликвидировать нищету на западе и сделать местное население зажиточным – это стало одним из главных предметов размышлений руководства КПК.
«Главный конструктор» реформ и политики открытости Дэн Сяопин предложил стратегию «двух общих интересов»[37 - Предложенная Дэн Сяопином в начале 1980-х гг. стратегия совместного развития двух китайских регионов – относительно развитых восточных приморских и экономически отсталых, но богатых ресурсами западных. «Первый общий интерес» – быстрое открытие внешнему миру восточных приморских провинций, а также их ускоренное и приоритетное развитие. «Второй общий интерес» – на определенном этапе следовало приступить к более интенсивной помощи западным районам со стороны восточных.].
Когда направление было задано, новому поколению китайских коммунистов нужно было понять, как идти по указанному пути, как далеко, насколько он освещен.
Когда такой освещенный путь будет найден, по нему пойдет еще больше людей, и каждый будет следовать им на свой манер: кто-то будет идти рука об руку, и ему будет сопутствовать успех; кто-то все бросит на полпути, окажется в разладе с окружающими… Достаточно одного слова, и все это станет реальностью. Как же достичь цели, как воплотить общие идеалы, как отыскать дорогу к лучшему будущему?
Установки на сотрудничество и совместные усилия в ходе решения проблемы массовой нищеты в отсталых районах можно безусловно назвать великими принципами, достойными уважения и восхищения. В нашем мире человек меняет мир собственными силами, созидает или рушит, идет ко дну или взлетает ввысь, – все это человеку по силам, ибо в его громовой мощи заключена сила любви, что рождается в сердце, могучая, несокрушимая, чудодейственная.
А что же мы с вами?
Впрочем, кто вы? И кто я? Что мы из себя представляем? Можем ли мы с вами пройти рука об руку, храня в душе чувство братской любви и гостеприимства, и вместе создать счастливое будущее?
Небеса наблюдают, а человек размышляет…
Кто ты? Ты, та, что вдали, вечная спутница моря? Приморские жители, знающие тебя давно, говорят, что ты покровительница и защитница всех, кто пустился в плавание. И вот я, тот, что тоже вдали, начал понемногу узнавать тебя.
Со временем и я, и наши дети, и старики узнали тебя, потому что ты – легендарная морская богиня. Тебя знают в каждом доме в прибрежных районах и даже за границей – да всюду, где проживают китайцы. Само твое имя – Мацзу – наполнено ласковым теплом и любовью; так не расшифровать ли его как «прародительница ласки и любви»?
Лишь оказавшись близ моря, узнаешь, что легенды о тебе не совсем вымысел, у тебя есть настоящее, земное имя – Линь Мо. Твоим отцом был Линь Юань – прославленный полицейский чиновник княжества Минь в эпоху Пяти династий. Сейчас на острове Мэйчжоу в провинции Фуцзянь по-прежнему находят следы торговой деятельности той поры, когда процветал клан Линь. По легенде, сразу после кончины старшего Линя обязанность выходить в море легла на плечи его сына Линь Юаня. Первый его выход в открытое море был крайне неудачен. Как оказалось, в морской торговле без протекции местных властей нельзя и шагу ступить. Линь Юань понял, почему отец при жизни так хотел купить должность станового пристава. И он за круглую сумму купил эту чиновничью должность, облегчавшую ведение торговли. Бывший простолюдин, теперь он мог взимать пошлины с прибывающих и отплывающих судов, а с него и его семьи снималось налоговое бремя, поэтому его семейный бизнес быстро пошел в гору, а семейное имущество прирастало день за днем.
Линь Юань женился на прекрасной девушке по имени Сяо Хуа. Вскоре она родила ему четырех сыновей, только все они росли абсолютно заурядными, к тому же хилыми и слабыми. Опасаясь, что в будущем некому станет продолжить род, Линь Юань вместе с женой отправился в горы Путошань, за тысячу ли от дома, чтобы просить бодхисаттву Гуаньинь даровать им еще одного сына.
Бодхисаттва давно знала добрые дела семьи Линь. Линь Юань был честным и неподкупным чиновником, добрым и милосердным. К тому же супруги проделали такой дальний путь, чтобы дать в горах Путошань обет… И Гуаньинь обратилась к своей ученице: «Лунъэр, тебе надлежит перевоплотиться в человеческом образе, ты родишься в семье Линь и тем самым выполнишь предначертанное. Когда же ты покинешь земную оболочку, пусть любовь будет для тебя на первом месте, облагодетельствуй все живое, обуздывай морских демонов и верши справедливость во имя Неба!»
– Но наставница, они ведь просили даровать им сына! – недоуменно возразила Лунъэр.
– Такова воля Неба, – молвила бодхисаттва.
Лунъэр было неловко продолжать расспросы, и она отправилась в семью Линь.
Дав обет в священных горах Путошань, супруги вернулись домой. Вскоре госпожа Линь забеременела, а на следующий год 23 числа третьего месяца в полуденный час средь бела дня загрохотал гром, имение семьи Линь заполыхало красным светом, распространяя вокруг нежный аромат. В это время в доме Линь родилась девочка! Малышка росла писаной красавицей. Она никогда не плакала и не шумела, поэтому родители нарекли ее Мо – «Безмолвие».
Юная Линь Мо любила ходить к морю, любоваться им, постоянно молилась о благополучии отца, когда он отправлялся в море, а заодно о своих земляках, покидавших берег. Со временем люди заметили, что она умеет предсказывать шторм и указывать, где велика вероятность кораблекрушения. Слава о ее удивительном даре очень быстро распространилась. Приморские жители считали, что Линь Мо не простая смертная, а небожительница, спустившаяся в мир людей.
Однажды в годы правления под девизом Сюаньхэ[38 - Всходя на престол, императоры принимали собственный девиз правления, обычно состоявший из двух иероглифов и означавший некий благой принцип. Девиз правления используется в качестве личного имени императора и для обозначения времени его правления. Сюаньхэ – один из девизов правления (1119–1125) императора эпохи Северная Сун Хуэй-цзуна.] один высокий сановник отправился с дипломатической миссией в Корё[39 - Корё – древнее государство, существовавшее на Корейском полуострове в 935–1392 гг.]. Его корабль попал в шторм, но благодаря благословению Мацзу спасся от гибели и вернулся в великую Сунскую империю. Сановник подал императору доклад, в котором просил пожаловать морской богине Мацзу высокий титул. Император Хуэй-цзун, который давно уже был наслышан о деяниях Линь Мо, особым распоряжением даровал ей титул «Мэйчжоуская богиня» и собственноручно начертал на храмовой вывеске иероглифы ?? (sh?nj?, «успешная переправа»). Их смысл заключался в следующем: «спаси человека от бедствий, принеси в Поднебесную счастье». Государь также послал на остров Мэйчжоу людей для реставрации храма Мацзу.
С тех пор слава о Мацзу и ее храме разнеслась по всем приморским районам и даже среди китайцев, проживающих за пределами страны. Веру в нее приняли и другие страны, Мацзу возвели в ранг морских боже ств.
Имя «Мацзу» появилось не сразу, понадобилось немало времени, чтобы оно вошло во всеобщее употребление. Это имя появилось в результате эволюции слова «нянма» – «матушка», привезенного фуцзяньскими мигрантами на Тайвань. Слог «ма» – уважительное обращение к бабушке и другим женщинам из старшего поколения. В фуцзяньском диалекте оно совпадает и по произношению, и по тону со словом «лошадь». Есть мнение, что «Мацзу» означает двоюродную бабку, и верующие избрали это имя потому, что мореплаватели, выходя в море, жаждут получить самую надежную защиту, а такая степень родства символизирует дистанцию между божеством и человеком. Как отмечал генеральный секретарь Си Цзиньпин, национальная культура – это уникальный опознавательный знак нации. Мацзу – квинтэссенция добродетели в традиционной китайской культуре, впитавшая в себя всю глубину красоты и лю бви.
О, благословенный Мэйчжоу! Ныне женщина-небожительница,
Мацзу простирает свою любовь до самых отдаленных уголков…
Культ Мацзу – один из самых распространенных в дальневосточной цивилизации; ее образ, насыщенный любовью и добротой и впервые появившийся в китайской культуре, давно уже глубоко укоренился и в западном мире, наравне с почитанием традиционных западных женских божеств.
Однако никто, кажется, не обратил внимания, что уже более двадцати лет назад Мацзу обратила свой исполненный любви взор вдаль и великодушно простерла свои нежные, благоухающие длани к тому, кого она там видит…
Кого же видит она вдали? Горный хребет Люпаньшань – «дитя Хуанхэ» и «брата Циньшань», подпирающего вершиной небеса!
Копыт неверен шаг по скользким скалам,
Телегу тащат лошади и люди.
Грозят повсюду пропасти оскалом,
И путь простыми радостями скуден[40 - Тань Сытун. Стихи о том, как везли провиант по горам Люпаньшань / Пер. Ю. М. Ключникова // Весть о рассвете. Китайская поэзия конца XIX – начала XXI в. М.: Беловодье, 2021. С. 79.]
В этих строках позднецинского поэта и мыслителя-революционера Тань Сытуна[41 - Тань Сытун (1865–1898) – поэт, философ, просветитель, один из активных участников движения за реформы конца XIX в. Автор «учения о гуманности» (жэнь сюэ), соединившего установки и традиции, прежде всего, конфуцианства с идеями буддизма, христианства и элементами западной естественно-научной мысли.] описана необузданная мощь гор Люпаньшань.
Предания гласят, что горы Люпаньшань изначально назывались Юйпаньшань – «нефритовый поднос», что хребет Люпаньшань – родственник Нефритового императора, чей сын – Владыка севера. Однако местные предпочитают называть эти гигантские горы, упирающиеся прямо в небо, Лупаньшань – «олений поднос».
Насколько мне известно, этот вариант связан со следующей легендой.
Давным-давно жили-были три генерала, отвечавшие за охрану границы. Однажды они отправились в поход на запад, и путь их лежал через огромные, величественные горы. Там их застала зимняя стужа. Когда отряд приблизился к подножию гор, сильный снегопад завалил дорогу. Место это было абсолютно безлюдно и необитаемо, и не у кого было спросить путь. В эту минуту воины вдруг услышали рев. Он прозвучал трижды. Генералы взглянули наверх: на горе стоял пятнистый олень и смотрел прямо на них. Один из генералов натянул лук и поразил оленя. Бедное раненое животное убежало, унося в своем теле стрелу… Генералы, которым ничего другого не оставалось, неотступно преследовали оленя и в конце концов вместе с остальным отрядом перевалили через эти гигантские горы, но оленя так и не нашли. Близилась ночь, и путники разбили лагерь.
К полуночи все три генерала ступили в мир грез. Внезапно возник здоровяк с лицом землистого цвета, облаченный в доспехи, со стальным мечом в руке. Трижды взмахнув им, незнакомец громко обратился к генералам: «Живу в Сунпане, в Маочжоу, золоту дает начало некто. Князь-отец отправился один с мечом на пир, обернулся оленем и указал путь через горы». Сказав это, он зашагал прочь. Генералы пробудились ото сна и принялись расспрашивать солдат: «Не врывался ли ночью в лагерь незнакомец?» Все солдаты отвечали, что никого не было. Генералы стали рассказывать друг другу о том, что видели во сне, и оказалось, что всем троим привиделось одно и то же. «Ну и дела!» – изумились генералы. Они стали обдумывать то, что сказал им во сне здоровяк, и их осенило: это же был Чжоу Цан[42 - Чжоу Цан – персонаж китайского классического романа XIV в. «Троецарствие». Нередко изображается как помощник бога войны Гуань-ди (Гуань Юя).], служивший у самого Гуань Юя[43 - Гуань Юй (160–219) – военачальник эпохи Троецарствия, прославившийся бесстрашием и верностью долгу. Стал прототипом народных легенд, литературных произведений (в том числе средневекового романа «Троецарствие») и в конце концов в 1594 г. был официально обожествлен как бог войны под именем Гуань-ди.]! Вчера они встретили его в образе пятнистого оленя, он явился к ним, чтобы указать путь с гор! Осознав произошедшее, генералы благодарно поклонились небесам, а затем вместе с остальным отрядом проложили дорогу в горах Люпаньшань по маршруту, указанному им оленем… С тех пор эти горы прозвали Лупаньшань – «оленьими».
Лупаньшань – гора, спуск с которой указал олень, до чего красиво и поэтично! Прежде эти величественные горы славились не только многочисленными крутыми вершинами, но также бурными, ревущими водопадами, пышной флорой и богатой фауной – это была поистине обитель бессмертных духов, горы, напоминающие укутанные туманом сахарные плоды…
На территории Нинся находится и «единоутробный брат» гор Люпаньшань – не менее величественный хребет Хэланьшань.
Запись в «Юаньхэ цзюньсянь тучжи» («Описании областей и уездов в годы правления Юаньхэ»)[44 - «Юаньхэ цзюньсянь тучжи» («Описание и атлас областей и уездов в период правления Юаньхэ») – географическое сочинение Ли Цзифу (758–814) – ученого, литератора, историка, географа и государственного деятеля времен династии Тан.] гласит: «Горы Хэланьшань расположены на западе уезда (Баоцзин), они протянулись на 93 ли, состоят из многочисленных вершин и густо поросли лесом, сине-зеленые оттенки перемежаются белыми островками, подобно окрасу пегой лошади, а на севере пегих лошадей называют “хэлань”». В более поздних исторических записях, таких как «Краткие историко-географические сведения» и «Описание местности Шофандао», дублирующих друг друга, говорится, что Хэланьшань означает «пегий конь» и «превосходный скакун», а некоторые источники даже заявляют, что «хэлань» переводится с монгольского как «быстроногий конь».
Резвый жеребец мчится по просторам северо-западного Китая, на горной вершине стоит, словно дух, олененок и оглядывается с затаившейся во взоре любовью… Почему такая концепция «будущего человека» не привлекает тебя, находящегося далеко отсюда, у моря?
– Приехали! Приехали! Почтенные гости издалека приехали!
Погода в Фучжоу в начале ноября 1996 года была солнечная, дул мягкий теплый ветерок, навевая умиротворение.
– Действительно благословенный город: у нас уже заморозки и снег, а здесь тепло, как весной! Повезло, очень нам повезло, что нам в пару дали Фуцзянь! – члены делегации Нинся-Хуэйского автономного района на пути из аэропорта к Фучжоу ощущали небывалый подъем, прилив душевных и физических сил.
На следующий день состоялось первое совещание представителей Нинся и Фуцзяни по вопросам сотрудничества в области помощи неимущим. Секретарь парткома провинции Фуцзянь Чэнь Минъи так описывал предстоящее сотрудничество: «Наши регионы разделяют тысячи километров, однако нас давно уже прочно связали реформы и политика открытости, а также работа в области модернизации. По распоряжению ЦК и Госсовета наши регионы составили друг другу пару для сотрудничества в сфере помощи неимущим и реализации великого дела совместного развития, совместного движения ко всеобщей зажиточности. Мы обязательно должны вместе выполнить эту миссию, вместе покончить с нищетой». Адресуя фуцзяньским коллегам благодарственную речь за гостеприимство и щедрую, бескорыстную поддержку, председатель автономного района Бай Личэнь заявил, что под руководством ЦК КПК (при этом, конечно, в автономном районе хорошо поработали местные парткомы и власти всех уровней и сами местные жители) Нинся удалось добиться некоторых успехов, и все же в ряде областей нищету пока не ликвидировали, и пока это представляется сложнейшей задачей. По инициативе ЦК и при его посредничестве Нинся установила с провинцией Фуцзянь сотрудничество в сфере помощи неимущим, что придало ей уверенности и надежды. Бай Личэнь выразил уверенность, что благодаря помощи и поддержке Фуцзяни жители Нинся обретут еще больше решимости и способности достичь цели ликвидации бедности и общей зажиточности.
«Товарищ Си Цзиньпин назначен главой рабочей группы по оказанию провинцией Фуцзянь помощи Нинся! Это замечательно, вы только посмотрите, сколько внимания привлекло это событие! Си Цзиньпин в своё время работал секретарем парткома уезда в провинции Хэбэй, занимал ответственные посты во многих районах провинции Фуцзянь, включая Сямэнь, Ниндэ и Фучжоу, а теперь он в должности заместителя секретаря провинциального парткома заведует сельским хозяйством и кадровыми работниками, у него богатый опыт. Это огромное преимущество для нашего проекта!»
Узнав, что со стороны Фуцзяни руководство сотрудничеством в сфере ликвидации бедности в Нинся поручено Си Цзиньпину, представители Нинся сильно воодушевились. Они давно были наслышаны об этом человеке, и весть о его назначении руководителем проекта необычайно их обрадовала.
– Сколько дали?
– Пятнадцать миллионов!
– Ого! С первой же встречи такой богатый улов!
Получив столь щедрый дар от Фуцзяни при первой же встрече с местным руководством, представители Нинся еще долго не могли унять волнение. Но и тут кто-то недовольно шушукал: «Оно, может, и немало, но у нас полно бедствующих районов, не знаешь даже, кому в первую очередь эти пятнадцать миллионов отдать…»
