– Мне ведь сюда нельзя, – прошептал он.
– Поверь мне, эта компания не разорится, если угостит тебя завтраком. Пойдем, это весело, а бесплатно – еще и вкуснее.
Она остановилась у своего стула в ожидании, что Джереми его отодвинет, чтобы она смогла сесть, но тот растерялся, и она кивком головы подсказала, что ему делать. Джереми поспешил отодвинуть для нее стул, Адель поблагодарила, села на свое место и пригласила его сесть рядом.
– В твоем возрасте я нигде не чувствовала себя на своем месте, мне всюду было не по себе. А однажды тот прекрасный человек, о котором мы вчера говорили, объяснил мне, что не на своем месте – не я, а те, кто берется судить о местах других.
Джереми схватил меню и стал его с интересом разглядывать, он явно не имел ни малейшего представления, что такое куглоф, мраморные мадлен, яйца «Мимоза». Адель нарочито кашлянула, и Джереми нехотя отдал ей меню.
Адвокат и его супруга стояли в очереди у шведского стола, они узнали Адель и помахали ей.
– Вы их знаете? – спросил Джереми.
– Нет, мы просто ужинали за одним столиком, но они, должно быть, думают, что знают меня. Они могли бы воспользоваться этим путешествием как шансом расширить свой кругозор, узнать побольше разных людей, но я готова поспорить, что вместо этого они сядут к нам, за привычный им столик. До чего же глупо держаться за свои привычки! Иногда, правда, они бывают очаровательны, но это такая редкость.
– Какая вы противоречивая…
– К чему это ты?
– Ну… кое-кто мне сегодня сказал, что по утрам лучше молчать…
– Считаешь, я много болтаю? Это просто потому, что я очень долго ни с кем не разговаривала. По крайней мере, о таких вещах… Вот видишь, я была права – они идут к нам. Приготовься, сейчас нас закидают вопросами.
– О каких это вещах вы долго не говорили?
– У меня идея, как от них сбежать: пойдем что-нибудь выберем себе на шведском столе, – сказала она, поднимаясь.
Джереми, с сожалением оставив меню, пошел за ней. Адель смотрела, сколько еды он накладывает в свою тарелку – будто он голоден как волк, и ее это забавляло, но ровно до того момента, пока она не подумала, что он, может, и правда уже несколько дней толком не ел.
Однако, вернувшись за столик, Джереми не притронулся к еде – сосед по столику пошутил насчет чересчур обильного завтрака, и это отбило у Джереми аппетит. Он совсем растерялся, а Адель смерила взглядом пошутившего писателя с раздутой репутацией:
– Это так привлекательно, когда у мужчины есть аппетит и он этого не скрывает, – заметила она. – И все обстоит ровно наоборот с теми, кто лишает себя удовольствий и завидует тем, кто наслаждается жизнью…
Писатель, который явно надеялся на успех шутки, побледнел, адвокат улыбнулся, а его супруга аккуратно промокнула губы салфеткой, сделав вид, что ничего не услышала. Она поспешила сменить тему разговора, спросив директора банка о перспективах развития экономики. Еще один сосед по столику, врач, радостно поддержал этот разговор. Адель склонилась к уху Джереми, чтобы поделиться с ним идеей игры – предположить, какие тайны скрывает каждый из сидящих за столом, угадать их маленькие секреты. Настроение Джереми заметно улучшилось, когда Адель ему прошептала, что у жены адвоката есть любовник, а писатель пошутил только затем, чтобы завязать разговор с Джереми.
– И кстати, – продолжила она, – к чему бояться быть непохожим на остальных? И кроме того, зачем позволять другим решать, что нормально, а что – нет?
– Мое, например, отличие от них очевидно, – проворчал Джереми. – Видно же, что я не пассажир первого класса.
– И ты действительно думаешь, что это им больше всего мешает? Вообще-то я уверена, что это я им мешаю. Они спрашивают себя, что такая женщина, как я, делает рядом с таким элегантным мужчиной, как ты.
– Вы что, тоже смеетесь надо мной?
– Ты не знаешь, кто ты, и это придает тебе еще больше шарма. Ты это позже поймешь.
– А по-вашему, кто я?
– Взрослеющий мужчина.
4
После завтрака Адель сказала Джереми, что ей надо немного побыть одной.
– Стоит прекрасная погода – прогуляйся пока, подыши свежим воздухом. А позже встретимся на том же месте у иллюминатора моей каюты.
– На том же месте? Думал, вы терпеть не можете держаться за привычки.
Адель улыбнулась.
– Ну, ты же сам сказал, что я полна противоречий.
Она вернулась в свою каюту, немного там прибрала, потом устроилась в кресле, в котором Джереми спал ночью, и распечатала письмо, которое получила накануне своего отъезда. Первая фраза была такой:
Он так и не перестал вас ждать.
Она сложила письмо и вернула его в конверт.
Прошел час, может, два; Адель открыла шторки, выглянула в иллюминатор и никого не увидела. Она вышла из каюты и прошлась по палубе в надежде встретить Джереми. Вернувшись на то же место, откуда ушла, Адель подумала, что Джереми, возможно, по ее совету тоже решил пройтись. Если он прогуливался в том же направлении, что и Адель, они рисковали весь день прокружить по палубе и так и не встретиться. Она развернулась, пошла в другую сторону и дважды прошлась по палубе, снова приветствуя тех пассажиров, с которыми уже встречалась. К полудню Джереми так и не объявился. За обедом в ресторане Адель не сводила глаз с дверей, хоть и была уверена в том, что Джереми не решится прийти сюда без нее. Врач осведомился о делах ее друга, добавив, что за завтраком тот, по его мнению, был не в лучшей форме. Адель поспешила закончить обед и вышла из-за стола. Ей ужасно наскучила болтовня соседей, а этот комментарий стал последней каплей.
Адель продолжила поиски на нижней палубе, но безуспешно, тогда она отважилась спуститься в третий класс. Адель встретила там нескольких членов экипажа, узнала некоторых из тех, кто обслуживал ее в ресторане, и спросила, не видели ли они молодого человека, с которым она завтракала. Но никто из них не видел Джереми.
К вечеру стало окончательно ясно, что загадочный путешественник исчез – или, по крайней мере, ушел от нее не попрощавшись.
Следующие два дня Адель провела в одиночестве: бо?льшую часть времени она читала в своей каюте, а в тихие утренние и вечерние часы выходила на палубу, устраивалась неподалеку от иллюминатора своей каюты и любовалась океаном. В ресторане Адель выбрала другой столик и не участвовала в разговорах новых соседей: она приходила в ресторан с книгой; никакие попытки отвлечь Адель от чтения не увенчивались успехом, и ее вскоре оставили в покое.
Когда прозвучал гудок, ознаменовавший конец путешествия, пассажиры поспешили на палубу, чтобы посмотреть, как проходит швартовка судна. Адель подождала, пока все сойдут с корабля. Перед тем как покинуть свою каюту, она бросила последний взгляд на кресло, в котором спал Джереми, и улыбнулась.
Городок почти не изменился; он остался таким же красивым, каким она его помнила. Рассвет окрасил стены домов оранжевым. Пройдет лишь час, и дома снова станут белоснежными. Однажды Адель спросила у Джанни, перекрашивают ли жители стены своих домов каждый год, чтобы они оставались белоснежными. Чтобы узнать об этом, ответил он, просто спроси у них… она так никогда и не спросила.
На маленькой площади в центре городка Адель залюбовалась липами, усеянными желтыми соцветиями. Дикий жасмин поднимался к охристым крышам и наполнял воздух пьянящим ароматом. Адель пришла с чемоданчиком к гостинице, где она останавливалась в былые времена. Это место почти не изменилось, разве что самую малость. Клиентов по-прежнему встречал фарфоровый попугай на стойке, однако хозяйки не было видно.
Когда Адель остановилась здесь впервые, Рита – хозяйка гостиницы – с ней почти не разговаривала. Правда, со временем она смягчилась – может, стараниями Адели, а может, не устояла перед обаянием Джанни. Сам он остался под сильным впечатлением от Риты – женщины невысокой, но весьма темпераментной. Каблуки сапожек, добавлявшие ей несколько сантиметров роста, Рита прятала под длинными юбками кричащих расцветок. Не менее ярким, чем эти юбки, был ее макияж, скорее напоминавший боевой раскрас. «Женщина с сильным характером, – говорил про нее Джанни, – а вот с хорошим или плохим – это уж как день сложится». Спустя месяц молчания и косых взглядов Рита наконец признала Адель. Случалось даже, что они коротали вечера за картами, потягивая мескаль.
Сегодня посетителей встречала у стойки молодая женщина, похожая на Риту, правда, в куда более скромном наряде. Как-то раз, выпив, Рита призналась, что единственная ее большая любовь была несчастной. Она никогда не говорила о детях, да и Адель никогда не видела их в доме. Может, эта молодая женщина – племянница бывшей хозяйки? Адель не стала ни о чем ее спрашивать; ей не хотелось говорить о Рите.
Адель была уверена, что в номер, который она обычно занимала, уже кто-то заселился, но ей улыбнулась удача: сезон еще не наступил, и туристы не успели наводнить город, так что номер был свободен. Входя в комнату, Адель опасалась, что на нее нахлынет волна ностальгии, однако, вопреки ее ожиданиям, этого не случилось, даже когда она подошла к рабочему столу у окна, за которым Джанни ночами правил гранки, писал и переписывал тексты. Адель прилегла на кровать и посмотрела на пустой стул, представила силуэт Джанни, склонившегося над работой. Она любила его затылок, плечи, спину, мягкие движения его рук, когда он синим или красным карандашом подчеркивал одни фразы, гневно зачеркивал другие, порой улыбался или вздыхал. А когда город накрывала ночь, Адель часто приходила к нему, спускала с плеч ночную сорочку, давала ей соскользнуть на пол, обвивала Джанни руками, пробуждая в нем страсть, способную оторвать от работы. После занятий любовью Джанни открывал окно, закуривал сигарету и возвращался за свой рабочий стол; Адель же сладко засыпала, убаюканная скрипом его карандаша.
Джанни мало спал, она и того меньше. Проснувшись, Адель бесшумно выбиралась из постели и считала окурки в пепельнице – по их количеству она понимала, во сколько Джанни пошел спать. Если пепельница была полна, Адель писала ему записку и уходила завтракать в патио, а затем направлялась в свою мастерскую.
В двадцать лет Адель мечтала о далеких путешествиях, но видела другие города лишь в кино; порой она тратила на билет весь свой дневной заработок. Адель уже закончила учебу и получила диплом, но находила только временную работу – иногда на день, иногда на неделю. В ее душе было целое море любви, которую некому было дарить. Адель заслуживала, чтобы к ней относились лучше, чем ее тогдашнее окружение – люди, не замечавшие и не ценившие ее, в том числе и те, на кого она работала в мастерских. Сотни раз она твердила себе, что судьба ждет ее не здесь, а где-то совсем в другом месте.
В двадцать лет Адель корила себя за то, что не совершила ничего значимого в жизни. Ни одно из ее многочисленных начинаний так и не увлекло ее по-настоящему. Адель училась играть на гитаре, танцевать, ходила на курсы актерского мастерства; она могла взять несколько аккордов, двигалась с изяществом, но без техники, и так и не поднялась на сцену. Ее романтические знакомства тоже были лишены будущего. Адель казалось, что она все упустила. Ей очень не хватало старшего друга, который объяснил бы, что молодость – пора начинаний и хороша тем, что можно многое попробовать, – а как иначе понять, что любишь, а что нет? Если бы мать была бы с ней рядом, она наверняка бы посоветовала, в чем еще Адели стоило себя попробовать.
Однажды вечером, выйдя из кинотеатра, Адель решила прогуляться по порту. Там стоял большой корабль, готовый выйти в открытое море на восходе. Адель вдруг почувствовала, что она тоже готова выйти в открытое море. В восхищении она долго смотрела на корабль издалека, не решаясь подойти к нему ближе. В предрассветной тьме, когда она завороженно наблюдала за суетой в коридорах, где экипаж готовился к отходу корабля, у Адели возникло чувство, что она наблюдает за последними приготовлениями за несколько часов до премьеры грандиозного балета. На нее снова нахлынули мечты, ведь вместо большого экрана в темном зале Адель смотрела на большой корабль, настоящий, до которого она могла дотронуться; его яркие огни разрезали тьму ночи. Она подошла к пустому трапу.
К Адели подошел мужчина в рабочем комбинезоне и закурил. Вместе с ней он молча слушал однообразную музыку спокойного моря – плеск воды между набережной и корпусом корабля. Сделав последнюю затяжку, мужчина бросил окурок в воду и заметил, что ему тоже случается стоять здесь и завороженно глядеть на корабль, не особо понимая почему. Потом с насмешливым видом он добавил, что она, должно быть, ужасно торопится отправиться в путь, раз явилась сюда задолго до посадки. У Адели не было с собой никакого багажа, да и вообще она не была похожа на кого-то, кто собрался уезжать, но моряк прочел в ее глазах непреодолимое желание покинуть эти берега. По секрету он рассказал, что билеты пассажиров третьего класса проверяют только один раз – при посадке на судно, а сейчас трап свободен. На пути Адели была лишь цепочка, висящая поперек трапа, да и ту механик снял, чтобы вернуться на борт в машинное отделение. Совсем рядом с ним располагалось помещение для пассажиров третьего класса – место не слишком комфортабельное, спали там на деревянных скамейках, да и то если находилось место, но еда была приемлемой, путешествие длилось всего три дня, а наградой было прибытие в солнечный город.
Одной мысли о том, чтобы уехать в другой, незнакомый город, бродить по его залитым солнцем улочкам, было более чем достаточно, чтобы она решилась. Адель заглянула в свою сумочку и посчитала, сколько у нее денег. Хватало на несколько дней. Механик провел ее на нижнюю палубу и показал укромный уголок, где можно было спрятаться, пока корабль не отчалит, а потом ушел в машинное отделение.
