– Я наследила. – Бренна налила себе чаю. – Не думала, что так долго провожусь. Не хочу тебя задерживать, если ты что-то наметил на перерыв.
– Ничего особенного. Вот пива бы выпил, пожалуй. Ты точно обойдешься чаем?
– Да.
– Тогда подожди, я налью себе. Если хочешь, там остался пудинг.
Бренна не хотела есть, но, не удержавшись от искушения, положила себе несколько ложек. Когда Шон вернулся с пинтой «Харпа», она уже уселась за стол.
– Тим Райли говорит, что завтра потеплеет.
– Он всегда угадывает.
– Зато дожди начнутся. – Шон сел напротив. – Так что ты хотела?
– Сейчас расскажу. – Бренна заранее продумала с десяток вариантов и остановилась на самом правдоподобном. – Когда ты ушел сегодня утром, я заглянула в твою гостиную проверить тягу.
Вранье, конечно, да только гордость стоила покаяния на исповеди.
– По-моему, тянет нормально.
– Ага, – согласилась Бренна, пожав плечами. – И все равно время от времени нужно проверять. В общем, когда я оглянулась, она там стояла. Прямо в дверях.
– Кто?
– Леди Гвен.
– Ты ее видела? – чуть не уронил кружку Шон.
– Так же ясно, как тебя. Она стояла и улыбалась мне очень печально, и… – Бренне не хотелось передавать ему слова Гвен, однако она понимала, что от этого никуда не деться. Маленькая ложь во спасение – одно, а врать в серьезных вещах недопустимо.
– И что?
Бренна ощетинилась, почувствовав столь не свойственное ему нетерпение.
– К этому я и веду. Она мне кое-что сказала.
– Кому, тебе?
Шон вскочил из-за стола и заметался по кухне. Бренна удивленно смотрела на него.
– Какая муха тебя укусила, Шон?
– Я там живу, верно? Мне она хоть раз показалась? Заговорила? Дудки! Дождалась, пока ты придешь чинить плиту и возиться с дымоходом, – и вуаля, явилась.
– Ну, прости, что твое привидение выбрало меня. Я не напрашивалась. – Бренна отправила в рот полную ложку пудинга.
– Ладно, не сердись. – Шон нахмурился и сел на стул. – Что она тебе сказала?
Бренна невозмутимо ела десерт, уставившись в никуда. Шон сердито закатил глаза, а она взяла чашку и изящно отпила чаю.
– Ой, извини, ты это мне? Или хочешь наорать на еще кого-нибудь, ни в чем не виноватого?
– Прошу прощения. – Шон улыбнулся, прекрасно сознавая неотразимость своей улыбки. – Что она сказала?
– Ну раз ты решил спросить по-хорошему… Она сказала: «Его сердце в песне». Я подумала, что она говорит о принце эльфов, а мама считает, что Гвен имела в виду тебя.
– Если так, то я не понимаю, что это значит.
– Я понимаю не больше, хотела только спросить, ты не против, если я буду иногда заходить к тебе?
– Ты и так заходишь, – буркнул Шон.
– Если не хочешь, скажи прямо.
Его замечание неприятно задело Бренну.
– Я этого не говорил. Просто сказал, что ты и так заходишь.
– Я могла бы заходить, когда тебя нет дома, как сегодня. Вдруг она вернется? Могу тем временем что-то починить.
– Не нужно придумывать поводы. Приходи когда хочешь.
Видя, что он говорит искренне, от всего сердца, Бренна смягчилась:
– Знаю, просто не люблю сидеть без дела. Так что, если ты не против, я буду иногда заглядывать.
– Скажешь, если опять ее увидишь?
– Ты будешь первым. – Бренна поднялась, отнесла тарелку и чашку в мойку. – А как ты думаешь… – Она осеклась и покачала головой.
– Что?
– Нет, ничего. Глупости.
Шон подошел к ней и легонько сжал пальцами шею. Бренне захотелось выгнуться и замурлыкать от удовольствия, как кошка.
– Другу можно рассказать даже глупости.
– Ну мне интересно, неужели любовь может длиться так долго, преодолевая смерть и время.
– Только любовь и может быть вечной.
– Ты когда-нибудь любил?
– Не так сильно, чтобы пустить корни. Значит, нет.
– Нет ничего хуже безответной любви, – вздохнула Бренна, сама удивляясь своей откровенности.
