Женщина только ласково погладила мальчишку по голове.
Первые бомбёжки
Через месяц в столице завыли сирены – первая бомбежка. Александра Пель схватила сына за руку, и они побежали до ближайшего метро «Охотный ряд», которое стало служить бомбоубежищем.
Это было бы самым ярким впечатлением от начала войны. Нет, не бомбёжка, а именно то, что он оказался в метро как в бомбоубежище. Лёша обнаружил там, как самые маленькие москвичи лежали на раскладных коечках.
В памяти мальчишки остались картина: на платформе стоят вагоны, у них открыты все двери, и в вагонах на лавочках – малыши. А он уже как взрослый мужчина спустился по сходням на пути и вместе с мамой отправился в глубину тоннеля. Там на рельсах были положены настилы, на которые укладывал кто что мог: кто газеты, кто одеяла, чтобы было удобно сидеть или лежать.
Через какое-то время пришёл милиционер и объявил: «Внимание, граждане, воздушная тревога окончилась!»
Изменение в Москве
Изменилась с началом войны и столица: у кинотеатра «Художественный» закрыли продовольственный рынок, на который частенько ходили закупаться мать с сыном.
Были и первые разрушения. Но они исчезали в ближайшую ночь: наутро не было уже понятно: разрушено было здание или его вообще здесь не было.
– Как правило все разрушения, которые ночью производились в Москве авиабомбами, – утверждает Алексей Алексеевич Пель-Дмитриев, – ликвидировались уже через сутки специальными подразделениями Московской противовоздушной обороны. Они удивительно быстро растаскивали завалы, спасали людей из подвалов, где были оборудованы бомбоубежища.
Кстати, свою фамилию мальчишка решил соединить: к отцовой Дмитриев решил приставить французскую материну: Пель. Так и получилось – Пель-Дмитриев Алексей Алексеевич.
В каждом таком подвале стояли ручные вертушки для вентиляции, которые нужно было крутить, если вдруг произошло обрушение или завал перекрывал доступ воздуха.
Кстати, подразделения противовоздушной обороны быстро делали из развалин зеленые скверики.
Как-то мальчишка удивился, когда вышел утром на улицу и удивился: еще вчера через дорогу стоял дом, а сегодня вместо него …газон! Вначале не поверил: что случилось? Начал узнавать. Вначале ведь никто ничего не говорил: правду он узнал много лет спустя – так маскировали столицу от фашистов и шпионов, чтобы они так и не поняли – были ли вообще разрушения в Москве или нет. В первую очередь для того, чтобы немецкая агентура не смогла сообщить в какие именно дома попали бомбы.
Лагерь военного положения
Налеты на Москву участились, а детей почему-то решили отправить в детские лагеря за город. Леша Пель-Дмитриев запомнил, что практически все мамы рыдали. То ли от безысходности, то ли от того, что сами воспитатели недалеко ушли от воспитуемых: им было по 15-16 лет.
И почему-то каждую ночь всех детей поднимали по тревоге. Мальчишки и девчонки перепоясывались своими одеяльцами, как солдаты в кино скатками, и уходили в ближайшую рощу, где дремали. Иногда дети смотрели, как как по ночному небу над Москвой шарят лучи прожекторов, вспыхивают разряды от выстрелов зениток, встречавшие немецких бомбардировщики. А после очередного неудачного налета на столицу, когда фашисты решили отбомбиться недалеко от пионерлагеря, кто-то из руководства догадался вернуть детей родителям.
Военная Москва
Леше Пель-Дмитриеву очень запомнилась военная Москва.
Во-первых, на улицах резко сократилось количество народа. Школьнику казалось, что все стали какого-то одного серо-грядного вида. Появилось на улицах много людей в телогрейках, чего до войны в центре столицы невозможно было увидеть. В самом центре – на улице горького, около нарядных магазинов, возникли залежи с песками. Про окна, заклеенные крест-накрест полосками газет, можно и не вспоминать.
Во-вторых, запомнилась карточная система, которая действовала с 1941 по 1947 года – и всегда в это время очень хотелось есть.
Х Х Х
Алексей Алексеевич вспоминает, что осенью 1941 года на Большой Никитской, прямо напротив театра имени Маяковского, стоял семиэтажный доходный дом постройки начала ХХ века. У него по фасаду выступали архитектурные украшательства, которые называются «фонари» – выпуклые меленькие лоджии с окнами. В этот дом попала фугасная бомба, но он целиком не обрушился, а как бы «расклеился» по углам. Дом просто стянули тросами снаружи, чтобы фасадная стенка не отходила от боковых – и это очень забавляло юношу, дом смотрелся словно игрушечный.
О разрушениях
Летом-осенью 1941 года сгорело несколько очень больших рынков, куда они ходили с мамой.
Например, был полностью уничтожен один из них, на месте которого ныне построили Министерство обороны. От бомб сгорел и рынок на Смоленской площади.
Москва тогда была намного меньше, ем нынешняя. Поэтому каждая ее утрата была очевидной и значимой.
Эвакуация
В это время поступило распоряжение, что взрослым, не занятым на оборонных предприятиях и имеющим маленьких детей, необходимо эвакуироваться. Мама выбрала Сталинградскую область, где жила одна из ее сестер. Тогда это еще был глубокий тыл, и никто не предполагал, что вскоре Сталинград будет руинами.
Доехали до города Фролово. А станция почему-то называлась Арчеда. Юный Леша никак не понимал откуда в небольшом городе, где не было еще ни обстрелов, ни бомбёжек, было столько много гильз. Подростков заставляли их собирать.
Фролово
Юный Лёша очень расстроился, то мы приехали к тетке 2 сентября, а ведь так хотелось попасть первый раз в первый класс именно 1 сентября. Ведь все-таки торжественный момент. А не получилось. Опоздали!
Пристроились жить у материной сестры. Муж ее был уже на фронте. Его призвали сразу и дали сразу большой чин, который соответствовал нынешнему званию подполковник. Он был ветеринаром и обслуживал конный полк. Денежный аттестат он перевел на жену: в армии ведь деньги были не нужны: обслуживание и так было казенным. А семье лишние деньги очень помогали. Поэтому в это время они не бедствовали.
Сама тетка Алексею не понравилась: она была истеричная, и по любому случаю – в крик, голосила как могла. А вот мать была разумная, никогда не слышал, чтобы она кричала. Всегда поступала мудро: обдумает ситуацию и принимает взвешенное решение. И с этой сестрой после войны больше не поддерживала отношения, скорее всего потому, что не сошлись характерами.
Тогда поразило мальчишку, что военных действий в посёлке не было, а почему-то было на земле валялось много гильз. И ребятишек посылали постоянно собирать их. Лёша был сообразительнее, чем его провинциальные сверстники, он знал, что гильзы ссыпают: на школьный двор. Он незаметно забегал туда, сгребал кучу и приносил ответственному учителю. И его всегда хвалили, так как у Пель-Дмитриева куча всегда была побольше, чем других.
Мальчик пошел учиться, но больших усилий не прикладывал: все-таки – москвич, по уровню был выше своих сверстников – среда, в которой рос, давала о себе знать: жители столицы впитывали себя все больше. Да и мама с ним до этого занималась.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
