– Посмотрите, мастер, на этот рисунок и скажите, вы могли бы вы это изготовить?
Парень выхватил у меня из рук лист бумаги и принялся его разглядывать. После довольно продолжительной паузы спросил:
– Скажите, а какова истинная толщина изделия? Здесь не указано.
Так как бумага, на которой находился рисунок, была довольно плотная, я сложил ее вдвое и продемонстрировал Ларту.
– Не толще этого.
Парень помолчал, отстраненно глядя в окно, снова посмотрел на рисунок и, не отрывая взгляда от него, произнес:
– Я сделаю это, прям сейчас и начну.
– Мне надо не одну штуку, а несколько, и хотелось бы знать, сколько это будет стоить, и еще изделие должно быть жестким.
Парень подумал.
– Я смогу закалить его после изготовления. Знаете что, придите завтра утром, я смогу изготовить к этому сроку одно, вы его испробуете, и, если понравится, поговорим о цене.
Я улыбнулся.
– Договорились, мастер Ларт.
Выйдя из мастерской, я увидел, что солнце село и на город опускается вечерняя прохлада. Дойдя до постоялого двора, заглянул под навес, где ютились селяне. Те, уже поужинав и развалившись возле телег, о чем-то негромко беседовали. При виде меня вскочили и начали вразнобой кланяться.
– Это еще что такое! – опешил я. – А ну прекратить. Ден Сарт, ты все сделал, о чем договаривались?
– Да, вот, можете посмотреть, – откинул он ряднину на одной из повозок.
Я увидел там аккуратно сложенные двуручные пилы, топоры и другой плотницкий и столярный инструмент.
– Привели коня, – продолжал тем временем староста, – стоит в конюшне, а купец ждет вас в обеденном зале.
В обеденном зале было шумно, народу заметно прибавилось, по сравнению со вчерашним днем. Купец сидел на том же месте, где вчера сидели мы, и неспеша ужинал. Кивнув ему, я сел напротив. Вдохнув запахи обеденного зала, почувствовал, как проголодался: пахло жареным мясом, сдобными пирогами и пивом. Желудок мой болезненно сжался и предательски заурчал. Ну еще бы – не ел целый день! Только уселся, как та же подавальщица, что и утром, начала озвучивать то, что есть на ужин. Прервав ее движением руки, попросил принести кашу с мясом и кружку кислого молока с пирогом.
– И неси побыстрее, а то если будешь медлить, то и тебя съем, – улыбаясь, сказал я.
Подавальщица хмыкнула.
– Меня не надо, я и для другого могу пригодиться, – нахально улыбаясь, ответила та и повела плечами.
От этого движения ее грудь под тонкой рубашкой тяжело колыхнулась, а меня прошиб пот, и внизу живота все напряглось. В восемнадцать лет инстинкты никуда не денешь, и бороться с ними тяжело.
Купец сидел и, улыбаясь, слушал нашу пикировку. Я достал четыре серебряные монеты и положил на стол перед ним, тот сгреб их со стола и сунул в карман.
– Я завтра хотел бы купить двух лошадей с повозками и приученных к упряжи.
Купец допил пиво, кивнул мне и поднялся из-за стола.
– Хорошо, – сказал он и, поклонившись мне, вышел.
Съев принесенный мне ужин, я еще какое-то время сидел, наслаждаясь сытостью и спокойствием, потом подозвал подавальщицу и попросил ее принести кусок лепешки, посыпанный солью, и, если есть, пару морковок. Надо пойти познакомиться с конем, ну и угостить его – пусть привыкает к новому хозяину.
На улице в это время совсем уже стемнело, сверкали звезды и огромным светло-желтым пятном светила луна. Мой Ветерок стоял в отдельной загородке, косясь на меня и шумно вздыхая. Подойдя, я протянул ему лепешку. Он тихонько фыркнул и, вытянув шею, осторожно губами взял ее с моей ладони, принялся жевать. Потом пришел черед морковки.
Проснулся я снова, когда только заалел восток. Поняв, что спать я не хочу и уже не буду, встал, умылся и одевшись вышел во двор. А во дворе ползали, как сонные мухи, селяне, что-то перекладывая в телегах и тихо переговариваясь. Подозвав Сарта, я сказал ему, что договорился с купцом о покупке двух телег и коней, а вот контроль и отбор всего этого, а также дальнейшее обслуживание повозок и уход за животными лежат на нем.
Какое-то неясное чувство тревожило меня с момента пробуждения. Сам не осознавая, что делаю, я снял камзол и рубашку и, оставшись в одних штанах и сапогах, принялся делать разминочный комплекс. Затем, достав меч, встал в стойку: левая нога вперед, правая рука с мечом согнута в локте и отведена назад, в левой руке кинжал обратным хватом.
А потом я начал танец – по-другому то, что я делал, назвать не могу. Вначале движения были медленные и плавно перетекающие одно в другое, затем я начал непроизвольно ускоряться. Я сражался с невидимым противником: нет, не с одним, их было несколько, но что это им могло дать! Я не замечал ничего вокруг, делая почти танцевальные па под неслышную музыку: здесь были только я и меч, змеей обвивавший меня, словно сталь в одночасье превратилась в гибкую резиновую полосу.
Сколько времени прошло, я не знаю, и танец мой закончился так же резко, как и начался. Я стоял на одном колене, разведя руки в стороны и поражая воображаемого противника. Все возможные цели поражены, можно остановиться.
Все эти действия настолько захватили меня, что я просто выпал на какое-то время из действительности и сейчас медленно приходил в себя. Тело было обильно покрыто потом, а вот дыхание было спокойным и размеренным. Стряхнув с себя наваждение, вызванное танцем с мечом, я, направляясь к колодцу, чтобы смыть пот, обратил внимание, что во дворе я был не один. Под навесом кучковались селяне, а на крыльце, казалось, собрались почти все постояльцы и работники постоялого двора во главе с Мартой.
Да, устроил представление, ну да что теперь делать! Махнув рукой Сарту, чтобы полил воды, я принялся обмываться, фыркая и охая от удовольствия.
– Господин, скажи, что это было? – как-то неуверенно спросил он.
– У нас это зовется «вьюгой смерти», – всплыло в памяти название того, что я недавно продемонстрировал и что вбивали в меня, вернее, в Алекса с четырех лет наставники и учителя.
– Но как! Ведь говорят, что этот комплекс утерян и обучение ему невозможно, так как никто не знает методики обучения!
– Ну не знаю, у нас этому обучают не всех, а только тех, кто сможет этому научиться. Что тебя так удивило? – спросил я…
– Тебя не было видно, вернее, размазанная тень появлялась то там, то здесь. Лишь иногда ты застывал, окруженный коконом сверкающей стали и шипением разрезаемого мечом и кинжалом воздуха, а затем снова размазывался в воздухе. Я пятнадцать лет прослужил в армии, а потом еще пять лет в страже, много чего повидал, но такое вижу впервые.
Закончив водные процедуры, я принялся растираться поданным мне куском полотна, а затем, накинув рубашку и камзол, двинулся в обеденный зал. Есть хотелось очень сильно: видать, мои занятия на свежем воздухе пробудили просто сумасшедший аппетит. Подавальщица крутилась у барной стойки, о чем-то переговариваясь с Мартой.
Я уже выяснил, что ее зовут Линика, что значит цветок. Цветочек и вправду был очень даже ничего, и даже в меру нахальный. Не успел я присесть за стол, как она тут же подскочила и начала смахивать со стола несуществующие крошки, при этом наклоняясь так низко, что в вырез рубашки я увидел всю ее немаленькую грудь. Она приподняла голову и, глядя мне в глаза, спросила:
– Чего желает господин?
Мое тело моментально отреагировало на провокацию: вот же зараза, а не девка! Она что, и вправду хочет затащить меня в свою постель, или просто испытывает, как действуют ее чары на противоположный пол?
– Господин желает позавтракать, – после небольшой заминки сказал я.
«Интересно, имел ли прежний владелец тела близкие отношения с женщинами? – думал я, завороженно глядя, как удаляется Линика, покачивая бедрами. – Скорей всего, нет, уж очень резко тело реагирует». И тут же получил ответ из подсознания: нет, не имел. В Кентии вообще более пуританские нравы, чем в остальных странах на континенте.
После завтрака я выпросил у Марты морковку и зашел в загородку к Ветерку. Пока тот хрумкал ею, кося на меня лиловым глазом, я гладил его шею и шептал ласковые слова.
Ну, тут вроде бы все утренние дела закончил, пора приниматься за другие. Первым делом зайду к мастеру Ларту, узнаю, что там с пером, получилось или нет.
А перо получилось на загляденье, почти такое же, как и те, какими я писал в детстве, в начальных классах, когда шариковых ручек еще не было. Достав из кармана круглую палочку, что выстрогал для меня Петро, я протянул ее Ларту и объяснил, что надо сделать. Когда все было закончено, достал из кармана склянку с чернилами и на обратной стороне чертежа с пером написал несколько слов по-русски.
Перо писало прекрасно, при нажатии увеличивая толщину черты и делая тонкую соединительную линию. Рядом приплясывал от нетерпения Ларт, я протянул ему ручку и предложил попробовать. О, сколько было восторгов! Когда он немного успокоился, я предложил ему обсудить наше дальнейшее сотрудничество.
– Вот посмотри, мастер, если сделать форму по размеру пера, с острыми краями, то можно, просто ударив по обратной стороне формы молотком, с одного раза вырубать изделие, потом изготовить форму и изгибать в ней перо, так как нам надо после этого его закалить. Отработав технологию, можно поставить трех разных человек делать все это. Это значительно увеличит количество изделий и уменьшит их себестоимость. У меня много задумок, которые могли бы принести нам с тобой немалые дивиденды. Но все это возможно только при соблюдении коммерческой тайны до определенного времени.
