– По крайней мере некоторые отцы заботятся о сыновьях, – говорит Лукас.
Рауль-Хесус Маккензи будто не замечает колкости.
– Что ж, надеюсь, перерыв дал Орлу Луны время пересмотреть свое первоначальное предложение Павильону. Которое состояло в том, чтобы нанести немедленный удар из электромагнитной катапульты по складскому комплексу «Маккензи Гелиум» в Море Познанном. На безопасном удалении от его драгоценного Жуан-ди-Деуса.
По рядам сидений пробегает ропот, головы склоняются друг к другу.
– Сколько еще делегат от «Маккензи Гелиум» будет оскорблять Павильон параноидальными фантазиями Брайса Маккензи? – вопрошает Лукас, но Алексия уже сканирует собравшихся в поисках изменника. В автомотрисе, направлявшейся в Тве, бледный от ярости Лукас требовал нанести удары из электромагнитной катапульты по каждой работающей самба-линии в Западном полушарии. Алексия уговорила его на символический жест, око за око. Автоматизированный складской комплекс. Никаких человеческих потерь. Моральное превосходство. Она предложила ему смоделировать удар, чтобы он отвлекся, пока не доедет до Тве и Лукасинью. Алексия видит, как Евгений Воронцов бросает взгляд на самый высокий ярус. Вот в чьих руках космическая пушка.
– Сто двенадцать погибших в Жуан-ди-Деусе, – продолжает Лукас. – Это жизни. Это люди. Человеческие существа. Я не отдам оставшихся на поживу Брайсу Маккензи. Его продолжающееся правление в Жуан-ди-Деусе – оскорбление всех моральных принципов нашей цивилизации.
– Ну же, сеньор Корта, – говорит Рауль-Хесус масляным и ядовитым тоном. – Вряд ли вы в том положении, чтобы претендовать на моральное превосходство в этой ситуации.
У Алексии перехватывает дыхание. Люди говорят: призраков на Луне нет, но один точно витает над этим собранием.
– Если хотите меня в чем-то обвинить, наберитесь смелости сказать об этом в лицо, – говорит Лукас.
– Железный Ливень, сеньор Корта.
Алексия закрывает глаза.
Она снова видит Валерия Воронцова в обзорном отсеке «Святых Петра и Павла»: его пальцы, словно клювы, тянутся к ней. Она никогда не забудет его слова: «Вам не кажется, что двум мирам пора узреть небольшую молнию?»
– Суд Клавия постановил, что я никоим образом не причастен к уничтожению «Горнила».
– Не доказано, мистер Корта, – говорит Моника Бертен, второй член триумвирата УЛА. Внимание Алексии переключается на Ван Юнцин.
– Согласно лунному праву, это не имеет значения, – говорит Лукас. – Правление отклоняет мою просьбу?
Теперь говорит Ван Юнцин.
– На Уполномоченную лунную администрацию возложена задача поддерживать добычу уникальных внеземных ресурсов. Мы не можем допустить, чтобы какие-то действия поставили под угрозу наши активы.
– Если вы предпочитаете этим термином обозначать честных трудяг-пылевиков, госпожа Ван, то ваши «активы» как раз находятся под угрозой.
Но Лукас Корта побежден, и кто-то из младших членов совета уже спешит закончить собрание. Делегаты встают со своих мест, адвокаты наклоняются, чтобы посовещаться с ними, Драконы болтают или хмурятся друг на друга, в зависимости от того, насколько сильна враждебность; все перемещаются к лестницам, дверям и вестибюлям.
– Евгений Григорьевич.
Пожилой патриарх Воронцовых останавливается. Свита наблюдает за ним с высоких мест. Алексия замечает мимолетный обмен сообщениями между Воронцовым и Кортой, затем первый тяжело поднимается по ступенькам к своим людям, которые ждут.
Алексия ждет, пока последний делегат покинет зал собраний, и присоединяется к Лукасу. Он держится слишком неподвижно и ровно, слишком непоколебимо и ничем не выдает ярости, которая, знает Алексия, бушует в нем, как и в ней.
– Так быстро, – говорит он своей Железной Руке. – Они сперва нападут на меня, а потом – друг на друга. Будет резня, Алексия.
Ариэль Корта стискивает зубы и пытается поправить перекрутившуюся резинку от пояса для чулок, зажатую под бедром.
Черти бы драли эту чертову моду на сороковые.
Костюмы бесподобны, платья блестящи, шляпы блистательны. Чулки и прочее – сущая нелепость. Они не созданы для парализованной женщины, которая спешно одевается перед встречей.
Чулки надо скатать, натянуть, расправить и прикрепить. Чулки – ад, сотворенный портным.
Да ну на хрен.
– Бейжафлор, вызови Абену Асамоа.
Она появляется через три минуты:
– Я собиралась на чай с коллоквиумом.
– Ты у них ничему не научишься, – парирует Ариэль. – Мне нужна помощь.
Она задирает юбку. Абена закатывает глаза.
– В моих контрактных условиях такое не прописано.
– Да-да. Мне нужно, чтобы ты застегнула эти штуки.
– А что плохого в обычных колготках?
– В обычных колготках плохо все. Сделай все, как надо, или не делай совсем.
Абена садится на кровать. Ариэль видит, что она прячет улыбку.
– Вы могли бы обзавестись ассистентами УЛА в любой момент. Ну-ка, поднимите зад.
Ариэль ложится на спину на кровать и приподнимается на локтях.
– Чтобы все увидели, как я пользуюсь щедростью Лукаса? Вот уж нет.
Абена пристегивает подвязку.
– Надо же, люди на самом деле носили такие вещи. Вы уже ведете какие-нибудь дела?
– Еще нет. Помалкивай. А тебе политология пригодилась на практике?
– «Кабошон» внезапно оказался самым востребованным коллоквиумом по обе стороны Луны. Это нехорошо. Ариэль…
– Нет, я не собираюсь устраивать тебя на стажировку к брату. У него все равно есть личный помощник. Та девушка из Бразилии. Мано ди Ферро – так она себя называет. Моя мать была последней Железной Рукой. Последней и единственной.
– Приподнимитесь еще раз, – говорит Абена. – Ну вот, готово.
– Спасибо. – Ариэль перекатывается на край кровати. Мыслью подзывает инвалидное кресло. – Ты слишком добра ко мне.
– А для чего вы наряжаетесь?
Абена знает, что лучше не предлагать Ариэль помощь с тем, чтобы сесть в кресло, или – после того, как она поправит наряд и приведет в порядок лицо, – с тем, чтобы ее подтолкнуть.
