Солис скрестил руки, его лицо во мгле ничего не выражало.
– Иди, – наконец сказал он. – Пусть Матерь обретет тебя как можно позже. А когда это все же случится – поприветствует поцелуем.
Мия взяла под мышку футляр со свитком и свою потрепанную книгу. Низко поклонившись, медленно попятилась из зала. Когда она вышла в темный коридор с прекрасными витражными окнами и гротескными костяными скульптурами, из мрака выскользнули две тени и поравнялись с ней.
Кот из теней. А рядом с ним – теневая волчица.
– Нет, ну вы это слышали? – прошипела Мия. – Этот ублюдок назвал меня аколитом!
– …Ты так говоришь, будто ублюдочность Солиса стала для тебя открытием… – ответил Мистер Добряк.
Откуда-то из-под пола раздалось рычание Эклипс.
– …Кассий всегда считал его заносчивым отморозком. Из всего Духовенства Солис нравился ему меньше всех. Надо как-нибудь преподать ему урок хороших манер…
– …Есть и менее драматичные способы самоубийства, щенок…
– …Неужели у тебя так мало веры в нашу хозяйку, котенок?..
– …Она не ТВОЯ, ты, ш…
– Черная Мать, довольно! – рявкнула Мия, потирая виски. – Последнее, что я хочу сейчас слышать, это как вы препираетесь, словно две старые девы.
Ее спутники притихли, в темноте звучало лишь эхо бестелесного хора. Мия сделала глубокий вдох, пытаясь держать свой пресловутый темперамент в узде. Духовенство по-прежнему относилось к ней как к новичку. Несмотря на все, что она сделала. Но, по крайней мере, ее отправляли в Годсгрейв. Покровительство этого загадочного благодетеля было неожиданным, но, по правде говоря, Мия радовалась, что хоть кто-то оценил усилия, которые потребовались, чтобы убить судью и сотню его людей. Если он приведет ее к Скаеве и Дуомо – тем лучше.
Однако ее мысли постоянно возвращались к драке в некрополе. К тому существу с клинками из могильной кости и извивающимися щупальцами по краям капюшона. И хоть благодаря густым теням у ее ног она не испытывала страха, девушка понимала, что здесь задействовано нечто грандиозное.
Она посмотрела на книгу под мышкой, провела пальцами по изъеденной временем обложке. По потемневшей латунной застежке.
– Найди Корону Луны, – прошептала Мия.
– …У нас есть время до двенадцатого удара часов…
Девушка засунула большие пальцы за пояс.
Осознала, что чертовски хочет покурить.
– В самый раз, чтобы успеть вернуть библиотечные книги.
В ее клетке смердело мочой и застоявшимися страданиями.
Солома заплесневела, ведро в углу покрылось коркой из грязи и мух. Мию вывели из Ямы; проходя через ворота, она увидела, как Слезопийца кивнула ей на прощание. Четверо хорошо вооруженных легионеров провели ее через оживленный рынок и наконец заперли в клетке в большом здании администратов. Ее стоимость определили, но деньги пока не выплатили. У Мии остается несколько часов, прежде чем домина получит над ней полную власть. Несколько часов, чтобы собрать воедино клочки своего плана.
– …Нам нужно сообщить обо всем гадюке…
Мия хмуро посмотрела на Мистера Добряка. Он был всего на тон темнее теней, откидываемых на пол решеткой. Соседние клетки пустовали, но Мия все равно не повысила голос.
– Я бы предпочла, чтобы ты перестал так ее называть.
– …У тебя есть для нее менее лестное прозвище?..
– Ты мог бы называть ее гребаным именем.
Не-кот фыркнул – довольно впечатляюще для существа без легких.
– …Мы должны были сделать так, чтобы тебя купил Леонид. Вместо этого тебя приобрела его дочь. Гадюка никак не может об этом знать. Они с Эклипс будут ждать нас в коллегии Леонида в Уайткипе, как и планировалось…
– Да, это было оплошностью, – признала Мия.
– …Весь этот план – оплошность и безумие, которые держатся на гребаных соплях…
– Я знаю, что делаю.
– …Какая жалость, что гадюка не знает…
Мия вздохнула.
– Тебе придется ей рассказать. Сможешь добраться до Уайткипа?
– …Уверен, я найду корабль, на который можно проникнуть. Но что будешь делать ты?..
– А что еще я могу? – Мия пожала плечами. – Тренироваться в манеже Леоны. Сражаться. Побеждать. Пункт назначения не изменился, только отправная точка.
– …И где мне велеть гадюке тебя встретить? Где коллегия твоей новой донны?..
– Не имею ни малейшего гребаного представления.
– …О да. Ты определенно знаешь, что делаешь…
Мия показала не-коту костяшки и заправила грязные волосы за уши. Она по-прежнему была покрыта запекшейся кровью, потом и пылью. Усевшись на солому, она попыталась стереть из памяти лица мужчин, которых убила в Яме. Ей нужно было произвести впечатление – так она и поступила… некоторым образом. Мия и прежде убивала десятки людей, стоявших у нее на пути. И все же эти бойцы просто выполняли свою работу…
– Чувствую себя дерьмово, – вздохнула она.
– …Пахнешь тоже не очень…
– Я не это имела…
– …Ты не можешь себе позволить жалеть тех мужчин, Мия. На такой глубине твое сострадание только послужит якорем, который утянет тебя на дно. Ты должна быть такой же жестокой и суровой, как люди, на которых ты ведешь охоту…
– Если бы я не проявила сострадание на последнем испытании Красной Церкви, то попала бы на банкет в честь посвящения, когда Эшлин и Осрик отравили Духовенство. Тогда бы мы все были мертвы.
– …Ты так и будешь постоянно заводить эту волынку, не так ли…
В коридоре раздались шаги, и не-кот испарился, как дым. Мия подняла голову и увидела, как администрат открывает ее клетку. Коренастый бородатый мужчина был одет в белую мантию с тремя солнцами Итрейской республики. Рядом с ним стоял юноша в рясе послушника с короткими рукавами, держа в руках высокий стул и шкатулку из красного дерева.
Донна Леона бесшумно шагнула в клетку, за ней последовал самый мускулистый мужчина, которого Мия когда-либо видела. Он был итрейцем, на вид – немного за тридцать. Края пышной бороды блестели сединой, густые волосы собраны в длинный хвост. Кожа у него была сморщенной, словно мятый лист бумаги; бровь, щеку и губу рассекал длинный шрам, искажая черты лица, из-за чего оно выглядело вечно насупленным. Глаза мужчины были налиты кровью, и он грузно опирался на трость с набалдашником в виде львиной головы. Опустив взгляд, Мия увидела, что к его левой ноге ниже колена крепился железный штырь.
Он хмуро изучил Мию серо-стальными глазами, и его голос захрустел словно гравий:
