Состязающиеся в стрельбе в составе трех пар вступают на арену, которою служит галерея, попарно, делая друг другу три приветствия и стараясь выразить знаки взаимной уступчивости. По окончании состязания они спускаются все вместе; победитель делает приветствие побежденным и пьет чару вина.
8
Цзы-ся спросил: «Что значит стих „Ши-цзина“: „Прелестна ее лукавая улыбка, выразительны ее прекрасные очи, словно разрисованные по грунту“?» Философ сказал: «Разрисовка производится после грунтовки».
«В таком случае и церемонии отходят на задний план», – сказал Цзы-ся. Философ сказал: «Понимающий меня – это Шан (Цзы-ся), с которым только и можно говорить о „Ши-цзине“».
Смысл этого разговора заключается в том, что как в живописи грунт является основою для рисования, так и преданность и искренность являются основами, сущностью церемонии или правил, определяющих жизнь человека, которые поэтому, как наружное проявление этих принципов, занимают второстепенное место.
9
Философ сказал: «О сяских церемониях (правилах жизни) я мог бы говорить, но дело в том, что удел Ци не дает для этого достаточных данных; мог бы я говорить и об иньских церемониях, но сунский удел не дает для этого достаточных данных по недостатку записей и творений мудрых людей; если бы их было достаточно, то я мог бы ссылаться на них».
Циские князья происходили от Юя, а сунские – от династии Инь, и, таким образом, они являлись хранителями старых уставов и правил, но у них Конфуций не находит достаточных данных.
10
Философ сказал: «При великих жертвоприношениях царственному предку и праотцам его, после того как совершено возлияние ароматного вина, у меня уже нет охоты продолжать смотреть».
По совершении возлияния, которое совершалось в начале жертвоприношения для вызывания духов и с достаточным благоговением, остальная часть обряда совершалась небрежно, и потому Конфуций, как строгий ритуалист, не хотел присутствовать при этом.
11
Некто спросил о значении великого жертвоприношения предку и праотцам его. Философ ответил: «Я не знаю, но кто знал бы его значение, для того управление Вселенной было бы так же легко, как показать это», и при этом он указал на ладонь.
Так как в этом обряде выражается память об отдаленных усопших, которая, говорят толкователи, возможна только для людей, достигших высшей степени гуманности, сыновней почтительности, искренности и уважения, то естественно, что для лица, обладающего такими нравственными совершенствами, и притом в такой высокой степени, управление патриархальным Китаем было бы делом весьма легким.
12
Приноси жертву предкам с таким благоговением, как будто бы они сами присутствуют здесь. Приноси жертву духам, как будто бы духи присутствуют при этом.
Философ сказал: «Если я не участвую лично в жертвоприношениях, то это как будто я не приносил их вовсе».
Чэн-цзы говорит: «Я полагаю, что эти слова записаны были учениками Конфуция, как выражение того, с каким почтением (искренностью) он относился к жертвам. А между прочим мы прибавим, что когда у него спрашивали о духах или загробном мире, то он отзывался неведением».
13
Ван Сун-цзя спросил: «Правда ли то, что говорят: „Лучше угождать духу домашнего очага, чем духу юго-западного угла комнаты“?» Философ сказал: «Неправда. Если оскорбишь Небо, то некому будет молиться».
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
