– Это обман! – крикнула одна из девушек-изгоев.
– Он хочет обмануть вас, чтобы получить свою свободу.
– Заберите девушку!
Люс в ужасе смотрела на изгоя в мантии, парящего над ней. Он приблизился, а его глаза жадно расширились, белые руки тряслись, когда он потянулся к ней. Ближе.
Ближе. Она закричала…
Но никто не услышал, потому что в этот момент мир пошел рябью. Воздух, и свет, и каждая частичка атмосферы словно разделились пополам, а потом собрались воедино с раскатом грома.
Это снова произошло.
Небо над темными пальто и грязными крыльями стало мрачным и серым, словно дым, как в последний раз в библиотеке «Меча и Креста», когда все начало трястись. Еще одно времятрясение. Люцифер все ближе.
Огромная волна захлестнула ее. Люс размахивала руками, крепко держа ореол и лихорадочно гребя, чтобы оставаться на поверхности воды.
Она увидела лицо Дэниела, когда громкий треск раздался слева от них. Его белые крылья метнулись к ней, но недостаточно быстро.
Все, что Люс увидела, перед тем как ее голова нырнула под воду, происходило словно в замедленной съемке: серо-зеленый шпиль накренился над водой, медленно приближаясь к ней. Его тень становилась все больше, пока он с грохотом не погрузил ее во тьму.
Люс очнулась, раскачиваясь как на волне: она лежала в кровати с матрасом, наполненным водой.
Красные занавески в стиле reticello[10 - Белое плетеное кружево (ит.).] были задернуты перед окном. Серый свет струился сквозь щели в изысканном кружеве, подсказывая, что сейчас сумерки. Голова Люс болела вместе с лодыжкой. Она повернулась на черных шелковых простынях и встретилась лицом к лицу с сонной девушкой с огромной копной светлых волос.
Девушка простонала и тяжело распахнула накрашенные серебряными тенями глаза, протянув обмякшую руку над головой.
– Ох, – сказала она. Увидев Люс, она удивилась намного меньше, чем сама Люс, когда увидела ее. – Сколько мы оставались там прошлой ночью? – пробормотала она на итальянском. – Эта была безумная вечеринка.
Люс дернулась назад и упала с кровати на белый плюшевый ковер. Комната выглядела как холодная пещера с затхлым запахом, темно-серыми обоями и кроватью в виде саней на огромном ковре в центре.
Она понятия не имела, где находилась, как попала сюда, чей халат на ней был, кто эта девушка и на какой вечеринке, по ее мнению, Люс была прошлой ночью. Она каким-то образом упала в вестник? Рядом с кроватью был стульчик, раскрашенный под зебру. Одежда, оставленная ею в гондоле, была аккуратно сложена на нем – белый свитер, который она надела два дня назад в доме родителей, и поношенные джинсы. Сбоку стояли ее сапоги, опираясь друг на друга. Серебряный медальон с вырезанной розой – она спрятала его в сапог, прежде чем они с Дэниелом нырнули в воду, – лежал на крутящемся стеклянном подносе на ночном столике.
Она снова надела его на шею и натянула джинсы. Девушка в кровати опять заснула, закрыв лицо черной шелковой подушкой, а ее светлые спутанные волосы разметались вокруг. Люс выглянула из-за высокого изголовья и разглядела у дальней стены два пустых кожаных кресла перед горящим камином и плоский экран телевизора над ним.
Где Дэниел?
Она застегивала второй сапог, когда услышала голос сквозь приоткрытые стеклянные двери напротив кровати.
– Ты об этом не пожалеешь, Дэниел.
Прежде чем он смог ответить, Люс открыла дверь и увидела его, сидящего на черно-белом полосатом диванчике в гостиной напротив изгоя Фила.
Увидев ее в дверном проеме, Дэниел поднялся на ноги, Фил тоже слегка напряженно встал со своего стула. Руки Дэниела пробежались по лицу Люс, касаясь ее лба, который болел и, видимо, был покрыт синяками.
– Как ты себя чувствуешь?
– Ореол…
– Ореол у нас. – Дэниел показал на огромный стеклянный диск с золотыми краями, лежащий на широком деревянном столе в соседней комнате. За столом сидел изгой, поедающий йогурт ложкой. Другой облокотился о стену в дверном проеме, скрестив руки на груди. Оба были повернуты лицом к Люс, но непонятно, знали ли они об этом. Она нервничала рядом с ними и чувствовала холодок в воздухе, но доверяла Дэниелу и его спокойствию.
– Что случилось с изгоем, с которым ты сражался? – спросила Люс, озираясь в поисках бледного создания в мантии.
– Не волнуйся из-за него. Лучше скажи, как ты? – Он говорил с ней так нежно, словно они были одни.
Она вспомнила, как шпиль церкви летел на нее, когда собор обрушился под воду. Помнила тень от крыльев Дэниела, когда они метнулись к ней.
– Тебя хорошо ударило по голове. Изгои помогли мне вытащить тебя из воды и принести сюда, где ты можешь отдохнуть.
– Как долго я спала? – спросила Люс. Была ночь. – Сколько дней у нас осталось…
– Семь дней, Люс, – тихо сказал Дэниел. Она слышала по его голосу, что он тоже чувствовал, как время ускользает от них.
– Ну, не стоит больше медлить. – Она взглянула на Фила, который наполнял их с Дэниелом стаканы чем-то красным из бутылки под названием Campari.
– Тебе не нравится моя квартира, Люсинда Прайс? – спросил Фил, делая вид, что оценивающе оглядывает современную стильную комнату. Стены были покрыты картинами в стиле Джексона Поллока, но Люс не могла перестать смотреть на самого Фила. Его кожа казалась бледнее, чем раньше, а вокруг пустых глаз были темные круги. Ей становилось холодно каждый раз, когда она вспоминала, как его рваные крылья удерживали ее на заднем дворе родителей, готовые унести в какое-то далекое и темное место.
– Я, конечно, не очень хорошо вижу, но мне сказали, что декор комнаты понравится юным леди. Кто бы знал, что у меня появится тяга к смертной плоти после отношений с вашей подругой-нефилимом Шелби? Ты встретилась с моей знакомой в спальне? Она милая. Они все милые.
– Нам нужно идти. – Люс настойчиво потянула Дэниела за рубашку.
Остальные изгои в комнате напряглись.
– Уверена, что вы не можете остаться что-нибудь выпить? – спросил Фил, наполняя третий стакан красной жидкостью, которую не смог не пролить. Дэниел рукой остановил его и наполнил стакан содовой с грейпфрутом вместо того красного ликера из бутылки.
– Сядь, Люс, – сказал Дэниел, передавая ей стакан. – Мы еще не готовы уйти.
Когда они оба сели, два других изгоя последовали их примеру.
– Твой парень очень благоразумен, – сказал Фил, ставя свои грязные военные ботинки на мраморный кофейный столик. – Мы согласились, что изгои присоединятся к вам в попытке остановить Утреннюю Звезду.
Люс наклонилась к Дэниелу.
– Мы можем поговорить наедине?
– Да, конечно, – ответил за него Фил, неуклюже поднимаясь и кивая другим изгоям, – давайте передохнем. – Остальные исчезли вслед за Филом за крутящимися деревянными дверями, ведущими на кухню.
Как только они остались одни, Дэниел опустил руки на колени.
– Послушай, знаю, что они не твои любимчики…
– Дэниел, они пытались меня похитить.
– Да, знаю, но тогда они думали… – Дэниел сделал паузу и пригладил ее волосы, распутывая пальцами завиток, – они думали, что если преподнесут тебя Трону, то смогут загладить вину за свое старое предательство. Но теперь игра круто изменилась, частично из-за того, что сделал Люцифер, – и частично потому, что ты продвинулась в разрушении проклятия дальше, чем думали изгои.
– Что? – начала Люс. – Думаешь, я близка к тому, чтобы разрушить Проклятье?
– Скажем так, ближе, чем когда-либо, – ответил Дэниел, и что-то необъяснимое подскочило в Люс. – Если изгои будут помогать нам в борьбе с нашими врагами, ты сможешь сосредоточиться на своей роли.
