Жена подзуживала: покупай здесь участок, на отцовскую фазенду слишком далеко ездить, за несколько лет вполне осилим строительство… Но ему был нужен именно этот дом, и никакой другой. На худой конец именно этот участок – на котором знаком каждый кустик, и каждое деревце будит воспоминания детства…
А дом стоял на прежнем месте, как издевка над прошлым – от снимаемой Олегом халупы была отлично видна его крыша – и жили в нем чужие и незнакомые люди, которых он помаленьку начал ненавидеть…
Расчет был прост: если эти (иначе он их и не именовал) окажутся в преддверии зимы без крыши над головой, – особо чиниться не станут, возьмут за обгорелый фундамент деньги, или, как запасной вариант, обменяют руины на две комнаты Олеговой жены в коммуналке на Суворовском.
А уж восстановить он сумеет, хоть сейчас может нарисовать по памяти каждую досочку…
Моральные аспекты Олега не волновали. Он имеет больше прав на дом, чем эти – и точка. Это у него, а не у них украдена доля дедовского наследства… Волновало другое – ну как кто свяжет явившегося на свежее пепелище покупателя (а затягивать нельзя – перекупят) с очевидным поджогом? Тут нужен был филигранный план и железное алиби…
Он такое алиби рассчитал и подготовил.
Глава пятая
1
Олег ничего не понял: странный клацающий звук, резкая боль в щиколотке, ногу что-то с хрустом стиснуло – он не удержал крик, рванулся вперед и тут же рухнул лицом в заросли полыни, не успев выставить вперед руки и смягчить падение, царапая кожу лба и щек о сухие ломкие стебли.
Торопливо перевернулся на бок, попытался подтянуть ногу – ничего не вышло, она подвинулась чуть-чуть с металлическим звяканьем, оставаясь в болезненно-цепком плену. Он зашарил руками вокруг, почти сразу натолкнулся на фонарик, нажал кнопку – и через секунду сообразил, что попал в капкан. В самом прямом смысле слова…
Пожалуй, первым чувством стало возмущение: кто, какой идиот додумался ставить капканы в парке? И, главное, на кого? Звери крупнее зайца даже на здешнюю дикую окраину не забредали…
Тут же сверкнула паническая мысль: ловушка приготовлена именно для него, кто-то обнаружил и расшифровал все его приготовления и вот так заблокировал возможные пути отхода… Но вокруг было тихо, никто радостно не ломился через подлесок к стреноженной дичи, не светили фонари и не перекликались возбужденно охотники, услышавшие падение и вскрик Олега.
«К черту, не надо нагнетать панику… обычная хулиганская шутка… ну, допустим, не совсем обычная… надо быстрее освободиться от проклятой железки, а про идиота-шутника можно будет подумать на досуге…»
Он подполз к капкану боком, как краб, отталкиваясь от земли руками – толстая железная цепь уходила от ловушки в сторону – она-то и не позволила Олегу инстинктивно подтянуть зажатую ногу.
Как хорошо, что он не обул вопреки первоначальному намерению кроссовки и не пожалел денег на высокие ботинки армейского образца. Мощные дуги капкана (ладно хоть без зубцов) стиснули, сплюснули голенище, но толстая кожа смягчила удар – а в кроссовках незащищенная кость наверняка бы сломалась.
…Боль от резкого удара постепенно затихала, хотя от постоянного давления ступня помаленьку начала неметь. Олег попытался раздвинуть дуги и освободить ногу – холодная сталь не сдвинулась ни на миллиметр.
Включил фонарик, внимательно осмотрел капкан и понял, что грубой силой захваты никак не развести в стороны. По бокам капкана стояли две здоровенные пластинчатые пружины, круглые отверстия на их концах скользили по расширяющимся к середине дугам – достаточно сдавить до конца обе пружины и захват раскроется сам собой.
Следующие пять минут были наполнены возней, негромким клацаньем железа и приглушенными матерками.
Наконец обессилевший, но не освободившийся Олег растянулся на холодной земле и достал из кармана сигаретную пачку – до сих пор он так ни разу и не закурил. Зажигалка прыгала в дрожащих исцарапанных пальцах, сорванный ноготь саднил, а досада на дурацкую помеху постепенно сменялась крепнущим чувством тревоги.
Ему банально не хватало рук – чтобы освободиться, надо было сжать обе пружины одновременно. А даже правой, более сильной рукой он мог отжать вырывающиеся из пальцев пластины не более чем на половину. Двумя руками, может быть, он и добился бы успеха – но вторую пружину сдавить тогда нечем.
Докурив сигарету до фильтра, Олег опробовал новый способ: осторожно встал, балансируя на одной ноге, выровнял на земле капкан, ухватился двумя руками за одну пружину и наступил свободной ногой на другую, пытаясь сжать ее всей тяжестью тела.
Приглушенный крик боли, шум падения… Он поднялся на четвереньки с бессильным рычанием, перевернулся и сел на землю лицом к проклятой железине. Все бесполезно – подошва не имела упора снизу, и вся масса тела прикладывалась к двум точкам – к дугам, начинавшим давить с утроенной силой…
Надо искать другой выход…
Но выхода, похоже, не было.
2
«Ну ладно, как-то же взвел хреновину тот гад, что ее поставил… тащить взведенной из дому неудобно и опасно… значит должно быть что-то неприметное: рычажок, кнопка, шпенек… который освобождает захват и до которого попавшийся зверь дотянуться не сможет даже случайно… нет у зверей для этого ни человеческих мозгов, ни гибких пальцев… а значит… Сука-а-а!!!»
Фонарь, проклятый фонарь получил при последнем падении повреждение – вместо круга яркого света едва затеплилось тусклое свечение, на расстоянии вытянутой руки ничего толком не освещавшее. Лампочка горела в четверть накала, и ее желтый огонек слабел на глазах…
Он торопливо дернул кнопку обратно и стал работать на ощупь, терпеливо и скрупулезно, сантиметр за сантиметром изучая капкан. Кнопки или рычажка не нашлось, ловушка оказалась на редкость груба и примитивна – шесть или семь надежно соединенных кусков железа, никаких изысков и хитростей – и сокрушить эту простую и безжалостную силу, похоже, можно было лишь силой превосходящей…
«Ерунда… должно отыскаться слабое место… надо не ломить и не дергаться, а сесть и спокойно подумать…»
Он пытался успокоить себя, но получалось плохо – паника росла, крепло дикое, неподвластное рассудку желание орать во весь голос и бешено дергать зажатой ногой – словно бездушные челюсти могли испугаться и выпустить добычу…
Он с размаху ударил себя ладонью по щеке, по другой – помогло; вынул фляжку, допил быстрыми глотками и швырнул в кусты, уже нисколько не заботясь об уликах и отпечатках пальцев; достал сигарету; прикуривая, поднес циферблат часов к огоньку зажигалки – и застонал. Тщательно выстроенное, выверенное по секундам алиби летело к чертям…
3
Обставил алиби он безукоризненно.
Для окружающего мира, в том числе и для собственной жены, пребывал сейчас Олег в областной командировке – ночевал в Волосово, в бывшем доме колхозника. Машина, потрепанная отцовская «Волга», мирно простоит всю нынешнюю ночь там же, у всех на виду, на ближайшей стоянке. Ничего не подозревавшая дежурная по этажу должна была разбудить Олега в половине девятого – вечером он демонстративно мимо нее прошествовал, побрякивая кошелкой, наполненной бутылками с пивом – сразу видно, мужик собрался нехило расслабиться. И если ночью на случайный стук в дверь не отреагирует, ничего удивительного.
Окно номера Олег оставил незапертым – прикрыл, запихнув между створок сложенную бумагу. Залезть в утренней мгле труда не составит, – благо первый этаж. Непрошеных же визитеров-форточников при провинциальной простоте нравов опасаться не стоило…
Главная трудность состояла в другом – вернуться в Волосово, не засветившись ни в общественном транспорте, ни у водителей попуток. Проехав двадцать километров на велосипеде (часа полтора, если налегке и в хорошем темпе), Олег успевал на первый утренний автобус Гатчина-Волосово, который вечно был набит самым разным народом, в основном работягами с окрестных предприятий, торопящимися к началу смены – в такой пестрой и похмельной толпе полусонная кондукторша никак бы его не запомнила.
План учитывал все – кроме не пойми откуда взявшегося на лесной тропке капкана. Теперь, чтобы успеть на первый автобус, Олегу требовалось пролететь двадцать километров со скоростью лидера гонки Тур-де-Франс…
4
«Ладно, не стоит ломать голову… автобус дело второе… главное – избавиться от чертовой хреновины… в старом фильме автомобильный вор распилил капкан… я все рассчитал, все спланировал… бл**, кто знал, что потребуется ножовка или напильник… разве что… рычаг, обычный рычаг… и точка опоры… и чем-нибудь зафиксировать отжатую пружину…»
Он почти успокоился, кровь стучала в висках, но это действовал алкоголь – других признаков опьянения не осталось, голова работала четко и ясно, перебирая и отбрасывая один вариант за другим.
Здесь, в кустах, среди тонких ветвей подходящего рычага не найти, это понятно. Но неподалеку, метрах в пятидесяти, самое большое в семидесяти – полуразрушенное строение из красного кирпича.
Неизвестно, что там было в старые, царские времена: сторожка? домик егеря? еще что-то? – стены выщербленые и облупившиеся, проемы дверей и окон заколочены листами проржавевшей жести…
А снаружи, у стены, он хорошо помнил, валялась груда всякого хлама: битый кирпич, обломки досок, какие-то гнутые и ржавые трубы… Тут тебе и рычаг, и упор. Но как добраться до той стены…
«Идиот! Цепь… отвязать цепь от дерева… срубить, наконец, его к черту…»
Перебирая руками по холодным звеньям цепи, Олег подтянулся, не вставая, к кустам, пытаясь нащупать в темноте место крепления. Нащупал – и зарычал сквозь стиснутые зубы. Цепь заканчивалась пробоем, глубоко вбитым в огромную деревянную плаху. В длинный, больше метра, неподъемный чурбак, отпиленный от толстого дерева.
…Местные власти регулярно, в основном к очередным выборам, обещали привести Александровский парк в порядок: вырубить дикие заросли, установить вдоль восстановленных аллей скамейки, возродить парашютную вышку на Арсенале и лодочную станцию в Ламском павильоне.
Большая часть обещаний оставалась на бумаге, но некоторые воплощались в спонтанные и лихорадочные действия службы озеленения, бессистемно начинавшей вырубать разросшийся кустарник и спиливать старые, грозящие упасть деревья.
Когда порыв угасал – по так и не восстановленному парку валялись чурбаки от спиленных лип и дубов. Местные жители вывозили их на тачках – на дрова.
Этот не вывезли…
Глава шестая
