«Жил-был Граф. Он был женат на милой кроткой девушке, из некогда богатой семьи, которая разорилась из-за наводнения. Он был в добрых дружеских и партнерских отношениях с её отцом и после разорения женился на его дочери. Он даже полюбил её. Она родила ему мальчика и девочку и была счастлива воспитывая детей. Со временем чувства Графа к жене стали угасать. Он впал в раздумья и стал раздражителен. Ему чего-то не хватало.
Однажды он побывал на дне рождения маркизы Дженни, которая была подругой его жены. Большой компанией они гуляли в парке за городом. Пили шампанское, ели фрукты и много смеялись. Он обратил внимание на изящную фигуру и красоту маркизы. Но не придал этому большого значения. Мало ли красивых маркиз существует на свете?
Шло время и встречи с семейством маркизы стали чаще. Он сдружился с её мужем. Они вместе пили виски и обсуждали дела. В какой-то момент Граф стал ощущать странное ощущение находясь рядом с маркизой. Легкое волнение. Приятную тревогу. Он постарался прогнать эти чувства. И на какое-то время ему это удалось. Но…
Как-то раз Граф случайно встретил маркизу в городе. Она выглядела великолепно в своем греческом платье оливкового цвета. Сердце графа забилось быстрее. Они немного поговорили. Граф чувствовал волнение, он несколько раз запнулся на полуслове.
Маркиза в скором времени собиралась уехать на несколько дней в «маленькое путешествие». О, как ему хотелось сопровождать её. Быть рядом, смотреть на неё. Но пора было прощаться, он не хотел уходить. Ему было приятно в ее обществе. Он снова чувствовал себя живым. Пробуждающимся от зимней спячки. Маркиза ушла, оставив его один на один со своими чувствами.
И эти чувства бурлили в нём, заставляя постоянно думать о ней. Он стал совершать пешие прогулки рядом с их домом. Он смотрел на окна маркизы, желая увидеть хотя бы ее силуэт.
Вскоре они встретились снова. После поездки маркиза выглядела еще прекрасней. Она загорела и посвежела. Граф наслаждался её красотой. В тот вечер он выпил лишнего и написал записку, в которой сумбурно и несвязно пытался сообщить маркизе о своем увлечении ею.
Утром у него болела голова и он ничего не помнил о записке. Через несколько дней ему пришло письмо от Маркизы, в котором было всего четыре слова:
“Иди в жопу, придурок”.
В конвертике был еще один измятый листок, где корявым почерком пьяного Графа было написано: «Хватит выпендриваться, Дженни, гоу ебаться».
Пока он писал этот рассказ, чувства, которые он испытывал к девушке исчезли. Выветрились. Он понял, что она не лгала, когда называла себя “пустышкой”. Так оно и было на самом деле. Ну, а через несколько дней после этого великолепного осознания, когда он чувствовал такую свободу, что готов был летать, на него упала стрела грузоподъемного крана, превратив его в свиной фарш.
27. Развод
Он долго шел к этому решению. Взвешивал все за и против. Подсчитывал плюсы и минусы. Подводил черту. Доказывал себе. Пытался спорить. Приводил аргументы, факты и доводы. И, наконец, понял, что это конец. Всё. Баста. Финита ля комедия. Так больше продолжаться не может. Это мучение для обоих. Не осталось никаких чувств, кроме отвращения. Невыносимая тяжесть бытия.
Иногда ему казалось, что он ее ненавидит. Особенно, когда приходил домой после тяжелого рабочего дня. Видел, как она скребет что-то на кухне. Как чистит зубы. Как включает воду. Звуки ее деятельности. Ее потухший взгляд. Домашний костюм. Весь совместный быт выворачивал его наизнанку. Она создает гнетущую атмосферу всего лишь своим присутствием.
Сначала он стал задерживаться на работе. Перестал питаться дома. Перестал отвечать на звонки. Старался как можно меньше с ней контактировать. Но она не унималась. Она делала все наоборот. Не давала ему покоя. Постоянные сообщения: «ТЫ ГДЕ?» выводили его из себя.
Он стал принимать антидепрессанты. Но и они не помогали. Проблема была не в нем, а в ней. Он несколько раз пытался объяснить ей, что все кончено, что их дороги на этом месте расходятся. Но она и слушать не желала. Она обвиняла его. Что он разрушает семью. Что не пытается сохранить. Что самое легкое – все бросить. Что надо бороться. Что все еще можно вернуть. Все может быть снова хорошо. Он слушал и плакал. Она обнимала его и говорила, что все наладится.
Но он не хотел ничего налаживать, не хотел бороться, ничего такого не хотел. А хотел одного – чтобы она его отпустила. Чтобы жила своей жизнью.
И вот он решился. Проснулся утром от звуков, доносившихся с кухни. Жена готовила завтрак и гремела посудой. Он быстро собрался и, не прощаясь, выбежал за дверь.
– Постой, – прокричала жена, – а как же перловка?
– Я опаздываю, важное совещание – соврал он и выбежал на улицу.
Как же он ненавидел перловку. Как и пшенку, ячку, пшеничную и кукурузную, которые она готовила постоянно. И она знала, что он ненавидит это дерьмо. Просто, по ее мнению, это самые полезные каши в мире. А ему, по ее мнению, нужно правильно питаться, чтобы быть здоровым.
Он позавтракал в кафе возле дома сырниками со сгущенкой, выпил черный кофе и пошел на работу. Там, использую свободную форму, через ЗАГС он написал заявление на расторжение брака. Все просто. Ввел данные своего паспорта и паспорта жены. Заявление зарегистрировали и отправили письмо на почту с ссылкой для отслеживания результата.
Жена, еще пока жена, писала ему во все мессенджеры: «Во сколько будешь дома?», «Когда тебя ждать?», «Купи хлеба», «Позвони моему отчиму, спроси, чем ты можешь ему помочь», «На ужин бигус». Его это уже не напрягало. Не за горизонтом маячила новая жизнь. Новая дивная жизнь. Он предвкушал свободу. Он как обычно засиделся за работой и пришёл домой, когда она уже спала. На столе стояла тарелка с остывшим бигусом. Он почистил зубы и лег спать на кухне. Они уже давно не спали в одной кровати. Он улыбнулся и заснул как младенец.
Проснулся утром от звуков, доносившихся с кухни. Жена готовила завтрак и гремела посудой. Он быстро собрался и, не прощаясь, выбежал за дверь.
– Постой, – прокричала жена, – а как же перловка?
– Совещание, не успеваю.
Опять перловка? Обычно она не готовит одинаковые каши на неделе. Ну да похрен. Задолбалась, наверное. Или вчерашнюю разогрела. Не любит, когда продукты пропадают. Он зашел в кафе возле дома, поздоровался с официанткой, той же самой, что работала вчера. Сменщица, что ли заболела? Они же сутки через двое работают. Позавтракал сырниками со сгущенкой (снова?), выпил черный кофе и пошел в офис. Работа казалась повторением вчерашней. Все эти цифры. Дежавю какое-то. Жена, еще пока жена, писала ему во все мессенджеры: «Во сколько будешь дома?», «Когда тебя ждать?», «Купи хлеба», «Позвони моему отчиму, спроси, чем ты можешь ему помочь», «На ужин бигус». Стоп. Что за херня, блять?! Это, что шутка такая? Он проверил историю сообщений, но не нашел вчерашних сообщений. Залезла в мой телефон и удалила? Вот же сука! Решила меня разыграть?!! Ну-ну. Он залез в почту, проверить не продвинулось ли заявление. Никаких письм из ЗАГСА не было. Ни вчера, ни сегодня. Это еще что такое? Она удалила? Охренеть. Он залез на сайт, ввел свои данные, зашел в личный кабинет и не обнаружил там никакого заявления. Пусто. В смысле, блять??? Он написал заявление повторно. Зарегистрировал его. На почту пришло письмо. Все как вчера. Ладно, глюк какой-то. Сбой ебаный. Ничего. Один день ничего не меняет. Он вернулся домой поздно. На столе стояла тарелка с остывшим бигусом. Пусть сама его жрет. Он помылся, почистил зубы. Проверил почту. Письмо было на месте. Он поменял код доступа к телефону. С 1971 (год смерти Джима Моррисона) на 1984 (роман Джорджа Оруэлла). Убрал телефон под подушку и заснул.
Проснулся утром от звуков, доносившихся с кухни. Жена готовила завтрак и гремела посудой. Он быстро собрался и, не прощаясь, выбежал за дверь.
– Постой, – прокричала жена, – а как же перловка?
– В смысле перловка??? – он вернулся назад, – Вчера же была!
– Вчера пшенная была, ты что? – сказала она.
– Нихрена. Вчера, блять, была перловка. Как и позавчера. Ты что меня за идиота держишь?
– Ты почему такой грубый? Зачем так со мной разговариваешь? Вчера была пшенная, а позавчера ячневая. – обиженно проговорила она.
– Ладно, ладно. Окей. Пусть так. Прости. Не успеваю поесть, опаздываю на совещание.
Он позавтракал в кафе возле дома сырниками со сгущенкой, выпил черный кофе и пошел на работу. Официантка третий день подряд работает. Бедненькая.
На работе он первым делом залез на почту. Пусто. Ничего блять. Ну что еще за херня такая? Он вытащил из кармана мобильник, набрал «1984» и телефон не разблокировался. В смысле? Еще раз. «1984» – неправильный код. Сука. А если «1971». Разблокировался. Бляяя. Вчера же менял. Или приснилось? Телефон пролежал всю ночь под подушкой. Сто процентов. Она не могла его взять. Если только. Нет. Дерьмо какое-то. Всё это попахивает старым комедийным фильмом с Биллом Мюрреем, в котором он попадал в один и тот же день, снова и снова, пока не сделал этот день идеальным. «День сурка». Ага, точно. Ну-ка. Если я в такой же истории, то сегодня должна быть среда, а если нет, то пятница. Итак. На телефоне позавчерашнее число. То есть, среда. Ага, она все это подстроила. Телефон завибрировал. Сообщение. От нее. «Во сколько будешь дома?». Мурашки по коже. Снова вибрация. «Во сколько тебя ждать?». Блядина!!! Он бьет по кнопкам и отправляет ей сообщение: «Неужели на ужин будет бигус?». Ответ через несколько секунд: «Откуда ты знаешь?». Блять! Дерьмо! В пизду! Он открывает гугл на компьютере и вбивает «сегодняшнее число». Среда. ДАНУНАХУЙ! Он заходит на сайт ЗАГСА. И уже знает, что нет никакого заявления. Класс. Ура. Он проверяет работу. Тоже самое. Он уже это делал. Дважды. Ладно. Без суеты. Спокойно. Надо все обмозговать.
Скорей всего, выход из временной петли, если она есть, будет заключаться в том, чтобы он наладил отношения с женой, помог всем, кому можно помочь, спас бабушку от раздавливания грузовиком, снял кошечку с дерева и прочее и тому подобное. Ха. Ну, конечно. Нашли, блять, дурака. Это же какой простор для творчества, а? Да я выебу весь город к чертям собачьим. Каждый день буду делать, что захочу. Убивать, насиловать, воровать, нажираться, посылать всех нахуй. О, да. Господи. Спасибо. Я это заслужил.
28. Богумил
В дальнем поселке Ольшоц, что на самом севере Норвегии, на побережье моря, долгое время не могли трудоустроить Шерифа местного полицейского участка. Муниципалитет сильно и не напрягался из-за этого, так как поселение очень малочисленное и спокойное. В основном это добрые пенсионеры, живущие традиционными консервативными устоями. Преступность отсутствовала годами. Имели место лишь незначительные правонарушения. В посёлке проживало не более 1000 человек. Конечно, молодёжь оттуда уезжала, да и в шерифах мало кто хотел там просиживать. Из местных поселенцев шерифом нельзя было назначить, не позволял закон. Но вакантную должность необходимо было занять, так как важный показатель для муниципалитета. Однако столичная префектура вышла из ситуации. Миграционная служба уведомила о полученном гражданстве бывшего отставного бригадного командира военной комендатуры Богумила фон Штрухенберга. Ему полагалось проработать на государственной или муниципальной службе не менее 2 лет, для выполнения условий соглашения «О подданстве Королевства Норвегии». Сам же Богумил прибыл из Латвии, этнически был наполовину поляк, наполовину русский. Откуда у него немецкая фамилия не известно. И еще один момент, Штрухенберг имел за спиной влиятельную фигуру в Стортинге – норвежском парламенте. По слухам, Богумил был злостным неплательщиком алиментов. Поэтому якобы его тёща парламентер Эрна Сульберг лоббировала его подданство и трудоустройство, чисто из меркантильных побуждений.
И так Богумил прибыл в Ольшоц. Он расположился в служебном деревянном домике. Его привез полицейский фургон. У Богумила с собой было много пожитков. Некоторые вещи лежали в коробках размером с трехкамерный холодильник. Офис шерифа был там же, это был пристрой к дому. В офисе висела новая парка фирмы «Канада Гус» с шевронами «Politiet».
По традиции, к вечеру активисты поселка стали сходиться возле дома для приветствия нового шерифа и подношении скромных символических подарков. Кто-то даже принес национальных хлеб – «julekake».
Люди были удивлены, вышедшему к ним шерифу. Поверх форменной парки на Богумиле были стянуты ремни, которые крепили на спине крылья из орлиных перьев на легкой деревянной раме. На голове был одет польский гусарский гельмет. На поясе висела огромная сабля – шашка. В одной руке он держал гусарский кивер. Некоторые стали фотографировать его на свои мобильные телефоны.
– Значит так! – громко произнес шериф, – Должностному лицу не положено принимать какие-либо предметы от подданных. Все что вы принесли подлежит изъятию, осмотру и уничтожению. А лица, допустившее данную провокацию, будут поставлены на учет. Я наслышан о вашем беспредельном поселке!
Люди, в основном пожилого возраста, уложили на улице все подарки и простояли полночи в очереди возле офиса, пока Богумил составлял профилактический список. Миролюбивые жители подчинялись, они были очень напуганы. При этом шериф не просто вносил данные о личностях в списки, он непрерывно комментировал и местами даже орал:
– Развели здесь – «пятую колонну»! Вы что думали, а? Всё, лафа кончилась. Я здесь наведу порядок. А с дезертирами будем разбираться по законам военного времени. Вы все слышали! Доведите до сведения Приказ № 1 «О введение чрезвычайного положения в Ольшоце», ввиду действия в поселке террористического подполья! Я вышибу из вас все говно! Развели тутдерьмократию!
Ошарашенный глава поселения Хьель Магне Бунневик на утро позвонил в префектуру округа и рассказал о произошедшем недоразумении. Ему ответили коротко:
– Слушай Хьель, не рекомендую звонить по этому поводу в столицу. Нас уже предупредили о персоне шерифа. Он непростой человек. За ним стоят влиятельные люди. Потерпите годик, может он переведется. Я понимаю, вы не привыкли, но у нас куча других дел, нам не до Ольшоца. До свидания, будьте здоровы, Хьель, привет супруге!
Шериф начинал свой день в 9 часов. В это время он вытаскивал огромную музыкальную колонку с усилителем на улицу и включал песню Виктора Цоя “Перемен”, на полную мощность. Звук расходился по всему поселку. После одного воспроизведения музыка прекращалась. Шериф выходил на патруль по поселку. Он ехал верхом на черном породистом коне. Откуда он его взял никто не знал. Он был в полной экипировке: с орлиными крыльями, каске и с саблей на поясе. В руках держал чипсы «Лейс». Доев, он бросил пустой пакет на дорогу, отряхнул руки и направился в скобяную лавку Инессы. Зайдя, он начал:
– Фру[17 - Вежливое обращение к женщине в Норвегии.], почему на вывеске отсутствует индивидуальный регистрационный номер предпринимателя?
– О, герр шериф, ранее никогда не возникало таких вопросов, здесь все друг друга знают. – любезно ответила Инесса.
