Странное дело, он мне сразу понравился. Его голос выдавал человека, который всегда внимательно прислушивается ко всему, что ему говорят, и тщательно обдумывает все, что слышит.
– Я рад, Маркус, что вы позвонили. Знаю, вам доводилось сталкиваться с грязными проявлениями политики, но, насколько мне известно, с серьезной политикой, с выборами и тому подобным, иметь дела не приходилось. Так?
– Так, сэр, – ответил я и подумал: «Попытка оказалась неудачной, но попробовать стоило. У меня нет опыта, который ему нужен».
Но он отозвался:
– Вот и хорошо. В этой сфере у нас у всех тут достаточно опыта. Послушайте, Маркус, я расскажу вам, с чем нам приходится сталкиваться, и тогда вы сможете ответить мне, интересно ли вам будет сотрудничать с нами. Как известно, Калифорнию вообще считают штатом с мозгами набекрень, но то, что мы задумали, является сущим безумством даже по калифорнийским меркам. Вы ведь знаете, что я независимый кандидат?
– Да, – ответил я.
– Жизненный опыт учит, что «независимый» нынче означает «неизбираемый». И у демократов, и у республиканцев имеются богатые доноры, у них есть эффективно работающие механизмы, есть друзья на каждой теле- и радиостанции, в каждой газете, они могут опираться на государственные организации. А независимые кандидаты с самого начала лишены этих преимуществ, и со временем положение делается только хуже, потому что стоит нам добиться хоть небольшого успеха, и крупные кандидаты сразу подключают своих могучих сторонников, и те давят нас, как букашек. Я мог бы избираться от Демократической партии. Они знают меня со времен моей работы в городской ратуше, знают, что этот округ – единственный, где афроамериканские кандидаты обычно показывают хороший результат, и у меня хорошая репутация. Избиратели знают, что я, набрав в предвыборной кампании значительную сумму денежных средств, после избрания останусь человеком честным и порядочным, в отличие от многих здешних проходимцев. Я мог бы избираться от их партии. Между нами говоря, они меня просили, и не раз. Похоже, они не сомневаются, что кампания Джо Носса закончится верным успехом. Но, хорошенько поразмыслив, я пришел к выводу, что не хочу избираться от них. Я прекрасно видел, какими условиями обставлена поддержка сильной партии. Она означает, что ты должен ходить по струнке. Если идет голосование по некоему поводу и твоя совесть подсказывает тебе одно, а партийная дисциплина требует другого, то приходится отодвигать совесть в сторонку. Все было бы не так плохо, если бы ты питал доверие к своей партии, а я, к сожалению, не доверяю ни одной из главных партий в этой стране. У нас были «прогрессивные» президенты-демократы, которые считали допустимым убивать американских граждан в других странах, без санкции суда прослушивать телефонные разговоры и читать электронную почту – я мог бы продолжать, но, полагаю, вы и сами понимаете, о чем я говорю.
– Понимаю, – выпалил я. Не знаю, в чем тут дело – может быть, сыграли свою роль кошмарные события прошедшей недели, – но слова Джо задели меня за живое. За него хотелось идти на баррикады или совершить еще какой-нибудь подвиг. Может быть, тут сыграла роль его манера говорить, она чувствовалась даже по телефону; вы верите, что все задуманное им непременно сбудется, и сочтете за честь, если вам доведется принять в этом участие.
– Я не сомневался, Маркус, что вы поймете! Но дело, конечно, не только в демократах. Я знаком с многими республиканцами, это почтенные, вдумчивые люди с широкой душой. Таким республиканцем был мой отец. Но в Республиканской партии есть влиятельные лица, которых иначе как безумцами не назовешь. И это не фигура речи, а точное определение. Многие высокопоставленные деятели в Национальном конгрессе Республиканской партии искренне считают, что Земля возникла пять тысяч лет назад. И эти люди сделали состояние на нефтедобыче в Техасе! Наверное, они велят своим геоинженерам качать нефть только в местах, которые вписываются в теорию молодой Земли? Но и эти ретрограды еще не хуже всех. В Республиканской партии есть немало тех, кто считает пытки не вынужденной мерой на самый крайний случай, а обыденным делом, которое должно применяться как можно шире. Тех, кто верит, что человек, имеющий десять миллионов долларов, по определению хорош, а тот, у кого в кармане десять центов, по определению преступник. Могу ли я допустить, чтобы меня видели в компании этих… к ним лучше всего подходит слово, которое часто употреблял мой отец, а он был человеком вежливым и умел хорошо говорить, – так вот, он называл их невеждами. Я ни на миг не допускал мысли о том, что примкну к этим невеждам. И тогда я сказал себе: нет, Джо, на свете много умников, готовых помочь тебе выиграть выборы. Но ты сможешь победить и без их помощи. Если ты встанешь на сторону простых людей, прислушаешься к их мнениям и чаяниям, отбросишь идеологические рамки и не будешь набивать себе карманы, то сумеешь взять верх над могущественными партийными механизмами и войдешь в сенат, не приколов на свой пиджак ни единого корпоративного значка. Разумеется, я понимал, что традиционными методами ничего не добьюсь и тактика победы на выборах, разработанная в прошлом столетии, мне не поможет. Успех или неуспех этой кампании зависит от использования современных технологий.
Его голос был глубок, как океан.
– И пусть мне уже далеко не двадцать пять, – усмехнулся он, – но в технологиях я немножко разбираюсь. По крайней мере, достаточно, чтобы понять, сколь многого я не знаю. С самого начала этой избирательной кампании я ставил себе одним из важнейших приоритетов поиск соратников, которые сумеют мне в этом помочь. Я нашел великолепных организаторов, которые способны разработать стратегию высочайшего уровня. Но не нашел бойца, которому под силу, так сказать, возглавить мои силы особого назначения. Мне нужен не мыслитель, а человек действия. Поэтому, услышав ваше имя, Маркус, я очень обрадовался. Вы станете супергероем моей технологической команды. Как вам такая мысль?
У меня пересохло во рту, язык прилип к гортани, телефон едва не вываливался из вспотевшей ладони, однако я сумел-таки выпалить:
– Да, сэр, замечательно, это работа моей мечты!
– Я надеялся это услышать. Идем дальше. Приемом на работу занимаюсь не я, а менеджер моего избирательного штаба. Но мои рекомендации имеют некоторый вес. Я смотрю ее график на завтра, и, похоже, у нее есть свободное окно около восьми тридцати утра. Для совы это, пожалуй, рановато, но если я впишу встречу с вами в ее календарь, вы сумеете прийти?
– Да, мистер Носс, даже если ради этого мне придется не спать всю ночь.
– Зовите меня Джо. И, думаю, в таких жертвах нет необходимости. Я скажу Флор, чтобы ждала вас в половине девятого. Ее зовут Флор Прентис-и-Диас. Произнести по буквам?
– Нет нужды, я уже загуглил ее.
– Так я и думал, – отозвался он. – Проводите свои поиски, потом ложитесь спать и не забудьте поставить будильник.
– Не забуду, – пообещал я.
Еще минут двадцать я изучал все, что сумел найти о Флор Прентис-и-Диас. Родители – беженцы из Гватемалы, выросла в районе Залива, училась в Стэнфорде, степень магистра в области государственной политики, работала исполнительным директором в благотворительной организации, помогающей бездомным. С фотографии смотрела красивая, но суровая латиноамериканка лет пятидесяти, с морщинками вокруг глаз и глубокими складками у губ, большие темные глаза, казалось, видели меня насквозь. Потом я обратил внимание на источник, из которого взят снимок: газета «Бэй Гардиан», статья Барбары Стрэтфорд. Я поглядел на часы. Время близилось к полуночи. Поздновато, пожалуй, звонить Барбаре и просить, чтобы замолвила за меня словечко. Но все-таки я написал ей, попросил при случае упомянуть меня в разговоре с Флор Прентис-и-Диас. Все-таки у электронной почты тоже есть свои преимущества.
Потом я проверил состояние своей большой торрентовой загрузки. Файл уже наполовину скачался, к рою присоединилось еще восемь скачивающих пользователей. Интересно, многие ли из них работают в шпионских агентствах с трехбуквенными аббревиатурами.
В дверь тихо постучали. Я открыл. На пороге стояла мама.
– Привет, – сказала она. – Давно проснулся?
– Пару часов назад, – ответил я. – Прости, что не спустился сразу, решил сначала проверить электронную почту. И, знаешь, мне написал Джо Носс, просил позвонить насчет работы. И завтра в половине девятого я пойду на встречу с менеджером его избирательного штаба! Кажется, я нашел работу!
Мама улыбнулась, взъерошила мне волосы, как любила делать, когда я был маленьким. Это был говорящий жест, он означал, что она мною чрезвычайно гордится. Мне стало тепло от счастья.
– Дорогой мой, это прекрасно! Но как ты себя чувствуешь?
Она осторожно дотронулась до пластыря на носу. Я слегка поморщился. Действие обезболивающих постепенно выветривалось.
– Ну, сломанный нос еще не зажил, зато голова перестала болеть. А в остальном чувствую себя нормально. Все не так плохо, как кажется на вид. Да и могло бы быть намного хуже. Я же, в общем-то, всего лишь упал и пропахал лицом по земле. – Я покачал головой. – Многие там пострадали гораздо сильнее, оказались ближе к эпицентру взрыва.
Мама убрала руку.
– Плохо, что ты не позвонил. Мы… Маркус, мы волновались.
Мама ни словом не упомянула, что в прошлом мне уже доводилось вот так же исчезать без вести. Например, после взрыва на мосту Бэй-Бридж, когда меня схватили Кэрри Джонстон и ее приятели; меня держали в тюрьме на Острове Сокровищ, издевались и мучили. Или немного позже, когда я ушел в подполье вместе с Зебом и снова попался в лапы к Джонстон; в тот раз меня пытали на ватерборде, и я пережил имитацию утопления. Оба этих случая не доставили мне никакого удовольствия, но для мамы с папой они стали сущим адом. Какой же я мерзавец.
– Прости, – потупился я. – Когда мы вернулись в зону, где ловится сотовая связь, я уже крепко спал. Но да, ты права, надо было позвонить.
Мы немного посидели молча, вспоминая самые тяжелые моменты из прошлого.
– Мам, как у тебя с поисками работы?
– Да ничего, – вздохнула она. – За меня не беспокойся. Время от времени поступают небольшие контракты. Не сказать, что грандиозные, – так, немного внештатной редактуры и тому подобное. Эти приработки, наши сбережения, папино выходное пособие – в общем, кое-как сводим концы с концами.
Я не стал спрашивать, что они будут делать, когда истратят папино выходное пособие. До меня не раз долетали обрывки их разговоров об этом, и я понимал, что тема болезненная. Когда я входил в комнату, они мгновенно замолкали – видно, не хотели тревожить меня. Месяц назад папа продал свою машину, и они выставили аренду парковочного места возле дома на «Крейгслисте» – идея вполне разумная, хоть и неудобно будет, когда перед нашим домом начнет парковаться какой-то незнакомец. Однако у меня часто возникали те же мысли, что и у них: сначала теряешь работу, потом машину, а затем?.. Мама оборвала цветы на клумбе в заднем дворе и посадила овощи. Они были очень вкусные, но я понимал, что дело тут не во вкусе, а в счетах из овощного магазина. Ящик, в котором хранились меню доставки всех окрестных ресторанов, уже много месяцев не открывался. Папа и мама взяли привычку отслеживать дни мясных распродаж в супермаркетах, садиться в автобус и возвращаться с огромными мешками, заполняя всю морозилку. Я ничего не имел против экономии, но задавался вопросом, чем это закончится. В нашем квартале на многих домах появились объявления «Продается», а кое-где на пустых витринах висели уведомления о взыскании заложенного имущества в счет долгов.
– Ну ладно, – сказал я. – Мне завтра рано вставать.
– Тебе нужен костюм? – спросила мама. – Хочешь, поищу что-нибудь подходящее у папы в шкафу.
– Мам, – вздохнул я. – Меня берут на должность вебмастера. Вряд ли им нужен ботаник в деловом костюме.
Она открыла рот, словно хотела возразить, но промолчала. Потом добавила:
– Тебе видней. Но все равно оденься поприличнее, хорошо? Неряхи никому не нужны, будь они хоть трижды вебмастеры.
– Спокойной ночи, мам.
– Я люблю тебя, Маркус.
– И я тебя люблю.
* * *
Хорошо, что я включил сразу три будильника. Я ухитрился, не проснувшись, выключить и телефон, и будильник, но музыка, взревевшая во внешних динамиках моего Зверя Колченогого, была способна поднять на ноги мертвого. Я нарочно поставил песню «Взломай это» в исполнении Труди Ду и ее группы «Спидхорс», самые оглушительные дэт-металические вопли в исполнении постпанкового анархо-квирового трио, каких еще не знал ни один МР3-плеер. Открыл глаза – на часах 7:15.
Я забежал в душ, отклеил с носа пластырь и окинул критическим взглядом свое побитое лицо. Ну, с этим ничего не поделаешь. Вспомнив мамин совет, покопался в шкафу, нашел классическую белую рубашку, которую в последний раз надевал на выпускной вечер, и серые шерстяные брюки, надеванные по тому же поводу. Отыскал даже подходящие коричневые кожаные ботинки, тщательно протер их старым носком, добившись хоть какого-то блеска. Застегнул рубашку, выровнял линию пуговиц с ширинкой, оглядел себя в зеркало и даже немного загордился. Мама, как всегда, была права: в приличной одежде я выглядел (и чувствовал себя) грамотным и компетентным. Таким, которого хочется взять на работу.
Папа уже был на кухне, ел овсянку с банановыми ломтиками и клубникой.
– Ого! Да ты, сынок, у нас щеголь, – улыбнулся он.
Я обратил внимание, что он сбрил вчерашнюю щетину и оделся в спортивный костюм.
