Тракт Черной Вдовы

Глава 1

Я сидела в несуразном деревянном кресле, от которого болело даже то, что болеть неспособно. Вокруг сновали люди в странной одежде, выполняя приказы самого раздражительного из них – типа с черными глазами. Этого высокого мужчину, казалось, боялись даже мыши в углу громадной, пыльной, полностью пронизанной сквозняками комнате.

Повсюду, куда дотягивался взгляд, висели картины, на тумбочках стояли какие-то древние, абсолютно безвкусные украшения от ваз до тарелок. Причем, какой-то интерьерной задумки, как в музеях, не наблюдалось. Скорее склад фанатика-коллекционера. И эти свечи… повсюду было десятки свеч, пахнущие чем-то жирным и мёдом.

На одной свече я сосредоточила все свое внимание, напрочь отказываясь вовлекаться в суть происходящего. Свеча стояла совсем близко к окну, скрытому за тяжелыми бархатными шторами. Огонь лениво пытался поймать в свою ловушку свисающую паутину, которая упорно и даже весело избегала своей незавидной доли…

– Мы не можем её здесь оставить, – черноглазый снял перчатку, не обращая на меня внимания, хотя речь шла о моей скромной персоне, – она не вступила в права наследования. Необходимо вернуть её отцу.

Вернуть её отцу. Что за бред? Мой папа умер в автокатастрофе пятнадцать лет назад. Отчима три года назад забрала болезнь. Мне самой уже слегка за тридцать. Здесь скорее нужна полиция и помощь фельдшеров, а не этот ряженный бал-маскарад.

– Ваша светлость, – почти по стойке смирно вытянулся пузатый мужчина, одетый в совсем уж комедийные бриджи с завязочками над коленками, – констебли провели расследование. Как герцог, вы можете вынести приговор уже сейчас

– Герцог, – я нервно хмыкнула, – вы серьезно?

Неужели так кого-то ещё называют? Это, вроде, местного «крестного отца»? И какое они там расследование провели? Пару часов походили вокруг тела мертвого старикана, почмокали сальными губами, покачали головами, а сейчас вот стоят и сверлят «его светлость» подобострастными взглядами.

«Пузанчик» бросил на меня быстрый взгляд, припудренный ноткой благородного отвращения:

– Не обращайте на неё внимания, ваша светлость, прошу вас. – Он слегка понизил голос, не на столько, чтобы до меня не долетала его мерзкая гнусавость, когда он тянет букву «о», – вы же знаете историю графини Арманд. Отец уже все надежды потерял устроить будущее девушки и найти выгодную партию. Даже принял предложения достопочтенного барона.

Достопочтенный барон – видимо тот самый старик, который лежит в соседней комнате, безжизненно глядя в потолок. По моей вине. Случайно.

– Вы говорили с графиней Арманд? – Тот, кого называли «светлостью», тоже бросил на меня беглый взгляд, только в отличие от «пузанчика», в нём ничего не читалось.

– Свидетели говорят, что она набросилась на достопочтенного барона внезапно.

Чего-чего? Да не так всё было! И со мной вовсе никто не говорил.

– У неё не было никакого мотива?

– Вы же знаете, что молвит народ, ваша светлость.

– Чушь, – выплюнула я.

– Как она себя чувствует?

– Лекарь её ещё не осматривал.

– Говорите со мной, – отупение проходило.

В этот вечер я била все рекорды по разнообразию эмоций: от полного шока до неконтролируемой ярости, а ведь вечер начинался так внезапно.

Черноглазый, наконец, уделил мне несколько больше мгновений своего «светлейшего» внимания.

– Сэр Валлес уже обо всем доложил мне, – он кивнул подбородком на вспотевшую лысину «пузанчика». – Мы не смеем тревожить ваш покой в таком состоянии.

– В каком таком состоянии? Ваш сэр Валлес со мной ни о чём не говорил. Вы понятия не имеете, что здесь произошло на самом деле, а уже сделали выводы на основании слов каких-то клоунов!

Те, кого я назвала клоунами, недоуменно переглянулись.

– Клоунов, леди Арманд? – «Герцог», чьего имени я не знала, тоже странно на меня посмотрел.

В течение последних адских часов все присутствующие здесь, говоря о леди Арманд, явно имели в виду меня, вот только услышать это странное обращение напрямую к своей пострадавшей персоне было не по себе. Я ведь не Арманд, моя фамилия Закревская…

– Как ещё назвать тех, кто не удосужился даже спросить у меня напрямую что произошло на самом деле?! – Кажется, у меня начиналась лёгкая истерика. Опять.

– Вы знаете, что произошло, сэр Валлес? – «Пузанчик» уже обтирал платочком, источавшим сладковатый аромат, свою лысую макушку, окруженную жидкими волосенками, собранными в мышиный хвостик. Здесь у всех были длинные волосы, кроме того черноглазого. В отличие от остальных, у него короткая стрижка, небрежная щетина, смуглая кожа и вообще выглядел он каким-то иностранцем, что ли.

– Как я уже сказал, ваша све…

– Смотрите на меня, когда говорите со мной! – Бессильная ярость вытолкнула меня из кресла, и я подлетела почти вплотную к «его светлости». – Каждый раз, когда задаете вопрос, смотрите на меня. Это как минимум вежливо. Раз уж вы собрались выяснить все подробности и даже приговор вынести, то будьте так добры и спрашивайте напрямую у меня. Больше здесь никого не было.

«Герцог» чуть приподнял бровь, что можно было расценить как удивление.

– Как вы смеете так говорить с его светлостью! – «Пузанчик» покрылся красными пятнами праведного гнева.

– А как вы смеете игнорировать моё присутствие, обвинять в безосновательном убийстве человека и решать мою дальнейшую судьбу? Да кем вы здесь себя возомнили? У вас нет на это никакого права!

В комнате стало настолько тихо, что даже мне, абсолютно непонимающей до конца, что здесь происходит, стало предельно ясно – у того черноглазого, арабского «его светлости» по какой-то причине право как раз-таки было. Неужели попалась какой-то мафии?

Да. Точно. Мафия в камзолах с мечами наперевес.

– Что ж, леди Арманд, – герцог не спеша обошёл меня и уселся в кресло, в котором до недавнего времени я пыталась мимикрировать под пыльную обстановку с бордовыми шторами, – расскажите нам: кто убил барона Тюренн?

Теперь хоть имя мерзкого старикашки узнала.

– Я.

– Так в чём же ошиблись констебли Его Величества?

– Они сказали, что у меня не было мотива, – процедила сквозь зубы, – а те двое, – кивнула парочке, застывшей у противоположного входа, – даже не смогли выяснить, от чего скончался ваш дражайший достопочтенный барон.

Бароны, герцоги, сэры – может, зря я втянулась в этот театр абсурда?

– И каким мотивом вы можете оправдать убийство? – По-моему, он даже улыбался, как мартышке на цирковой арене.

– Этот мерзкий старикашка пытался меня изнасиловать, – выплюнула ему.

– Да как вы смеете! – Взвился «пузанчик», – вы бросаете вздорные обвинения в адрес достопочтенного человека! Вы посмели умертвить его, а теперь своим сквернословием мараете его честь и достоинство! Вы являлись его законной супругой, и барон Тюренн имел все основания консумировать ваш брак! Невоспитанная девица, обсуждать такое в обществе сэров и его светлости.

– Да кем бы он ни был – никто не имеет право делать что-то против моей воли. Никто не смеет поднимать на меня руку, угрожать и пытаться связать.

– Это святой долг любой жены! Смиренно приносить потомство! Он был в своем праве!

– Смиренно? Потомство?! Что, чёрт возьми, вы несёте? Я не свиноматка вынашивать потомство или что-либо против своей воли! Да до того момента, как мне удалось оттолкнуть его, он несколько раз ударил меня! И да, я имела право защищать свою честь.

– Теперь я вижу, что у него были на то основания, – «пузанчик» с вызовом на меня посмотрел.

– Здесь нет никакого мотива с вашей стороны, леди Арманд. – Настроение «герцога» было всё таким же скучающим, что откровенно раздражало, – Он богат, у него свои требования, а у Вас – обязательства. К тому же, он дорого заплатил за Вашу… честь.

Нормально так по мне проехались.

– А сколько стоит ваша? – Меня уже не трясло. Ни от страха, ни от гнева.

Черноглазый, казалось, удивился от моего выпада. И только сейчас, наконец, по-настоящему посмотрел на меня: на мой кровоподтек на левой скуле, на шею в синяках, на исцарапанные руки и засохший ручеек крови от лопнувшей губы.

Он чуть нахмурился, мелком взглянув на логотип «Hello Kitty», который так выбивался из общего антуража.

– Расскажите, что произошло, с самого начала, леди Арманд.

– Я не… – Что-то в его голосе чуть было не заставило меня ляпнуть самое главное – я не леди Арманд, а Ада Закревская. Но тут же захлопнула рот.

На каком-то глубочайшем уровне подсознания все мои инстинкты самосохранения вопили об одном: не отрицать, что я леди Арманд. Уж Бог их знает, почему они так решили.

И как именно ему рассказать всё? Тоже очень плохая идея.

Я даже сама не понимала, как именно здесь оказалась. И где просить помощи, чтобы вернуться назад.

Несколько часов назад, у меня планировался такой замечательный вечер. Пятница же! Хотелось насладиться одиноким вечером с белым вином и суши. Может, не совсем было красиво с моей стороны слукавить перед друзьями, говоря, что я заболела. Но я действительно жутко устала от людей. Хотелось помолчать, углубиться в какой-нибудь глупый сериальчик, а не краситься и наряжаться, чтобы пойти туда, где… ну, люди.

Я уже нанесла на тело кучу лосьонов после ароматной ванны, а на лицо дорогущую маску, как услышала звонок в дверь. А дальше произошло что-то из ряда вон выходящее: я открыла дверь своей ванной комнаты, в своём мягком халате, в своих домашних тапочках, просто открыла дверь! Но вышла я не в свой коридор.

Буквально вывалилась в громадную комнату с высоченными сводными потолками. Вместо моих светлых стен цвета «Белый дым» меня окружали каменные глыбы, прикрытые выцветшими гобеленами. Под ногами не было ковра, только голый камень, холод которого пробирал даже сквозь тапочки.

Сказать, что я была в шоке, значит, ничего не сказать. Даже зажмурилась несколько раз, но я всё рано продолжала находиться в комнате какого-то средневекового замка, удерживая ручку своей двери, но за спиной моей ванны не было, только какая-то глухая темнота.

Встряхнула головой, сделала шаг, закрывая перед собой дверь. Но эта попытка «выпасть» в свой коридор навстречу курьеру из доставки провалилась. Всё та же мрачная каменная комната с кроватью под балдахином. А вот дверная ручка теперь была другой, какой-то недоржавой, точно не моей.

Я эту чёртову дверь открывала и закрывала, кажется, сотни раз. Трясла, пинала, читала на её молитву, угрожала. Проверяла свою голову на предмет ушибов, шишек и трещин. Дышала в ладошку – вдруг, успела напиться шардоне и забыла? Ну, устала, может и такое случиться.

Может, я умерла и, типа, переродилась? Тогда совсем нечестно! Что за перерождение на середине маршрута?

К тому же мой халат и тапочки так и остались на мне. Как и дорогущая маска. Даже шрам на левой ладони от ножа, которым я руку насквозь пять лет назад проткнула. Это я так грецкие орехи ковыряла.

– Да что же происходит?! – Начиналась паника.

Наверное, стоило пойти к другой двери, за которой наверняка получится попросить помощи, вот только я дико боялась отходить далеко от зловещей двери, через которую я сюда попала.

– Это явно шизофрения, – простонала я, оседая на пол.

– Как ты здесь опять оказалась, мерзавка?!

Чавкающий голос заставил подскочить на месте.

Я, конечно, хотела попросить о помощи, но что-то в тоне говорящего заставило резко и необратимо перехотеть. Как в кино, я медленно поворачивалась, пока не нашла глазами старика лет, наверное, восьмидесяти, чья гневная гримаса начала меняться на нечто мерзкое, о чём даже думать не хотелось бы. Рыхлые губы растянулись в липкой улыбке, обнажая синеватые гнилые зубы. Он был одет в нечто напоминающее ночную сорочку, из-под которой виднелись все его планы на меня, от которых начинало подташнивать.

Резко дернула на себя уже ставшую родную дверь, как спину обожгла волна боли.

– Я же с тобой уже расправился, дрянь, – меня обдало зловонием немытого тела, – но ещё раз согласен.

Я не могла ответить. Да и дышать от боли получалось с трудом. Даже встать до конца не удалось, и вновь рухнула на пол.

– Чем девка старше, тем она выносливее, – он опять замахнулся на меня какой-то длинной палкой, вот только я успела перекатиться, – твой жалкий папаша постелил под меня порченый товар. Ты за это ответишь.

Даже разбираться не хотелось, что здесь происходит, только бежать. Мне, наконец, удалось сквозь сжатые зубы подняться и рвануть к той двери, у которой он появился, как старик опять ударил палкой по ногам. Взвыв от боли, я рухнула на пол.

– Ты чего убегаешь, – он схватил меня за волосы и потащил к громадной кровати с удивительной силой, – я был первым, кто просил твоей руки, мразь. Но ты нос отвернула, – он швырнул меня на дурно пахнущее покрывало, что вызвало новый приступ тошноты, – недостаточно хорош был? Как тебе теперь, а?

Крючковатые, морщинистые руки сомкнулись на моей шее. Его губы-пельмени были настолько близко к моему лицу, что я явно чувствовала запах чеснока и гнилых зубов. Я не могла смотреть на это уродливое лицо с каким-то безумием, просто зажмурилась.

Я явно чувствовала его тело на своём, тапочки потеряла ещё тогда, когда он меня тащил, а сейчас, когда мне казалось, что вот-вот потеряю сознание, я точно ощутила что-то мокрое и тёплое на своём лице.

Волна отвращения, захватившая меня, дала какой-то яростный заряд сил. Мне удалось его резко оттолкнуть от себя, от чего он слетел с кровати:

– Ах ты тварь! Да я похороню как собаку!

Откашливаясь после удушающего захвата, бросилась к прикроватной тумбочке, где стоял медный графин. Он почти успел подняться на ноги, как я всей силы опустила увесистый графин на его седую голову.

Нет, в этот момент я его не убила.

А вот, когда он сделал попытку дотянуться до кия, вот тогда я толкнула вонючего старика. Он как-то неуверенно махнул руками, хватаясь за воздух, и полетел спиной на деревянную стойку кровати. Вот прям макушкой, вот прям насмерть…

Это ведь произошло за считанные минуты, даже маска не успела высохнуть. Вот я была в ванной, а вот я убила, пусть и случайно, мерзкого старика в средневековой спальне.

Я никак не могла заставить себя перестать смотреть на него. Из-под головы растекалась маленькая лужица крови. Бледные, будто рыбьи глаза смотрели в потолок не мигая, задранная сорочка оголила морщинистое тело.

– Это просто кошмарный сон, – ко рту подкатывала тошнота с новой волной, более мощной.

– Ваша милость! – В дверь кто-то заколотил, – ваша милость! Мы слышали шум!

Может, мне надо сбежать и спрятаться за «мою» дверь?

Не успела об этом подумать, как в комнату ворвался взлохмаченный парнишка в каком-то сюртуке, который ему явно большой.

– Миледи? – Полушепотом спросил он, обращаясь ко мне, – миледи, что здесь произошло?

Вот только «миледи» уже не могла ответить. «Миледи» была занята. Миледи тошнило прямо на злосчастную кровать…

Глава 2

Вот и как этому герцогу, или кто он там, это все рассказать? То есть, ту часть со старикашкой я рассказала, а вот про ванную, про проклятую дверь, про то, что я никакая не леди Арманд, язык так и не повернулся сказать. Но все меня называют только так и никак иначе. Будто я и есть та самая леди Арманд. Но я – не она.

Даже, когда мне велели дожидаться в неудобном кресле загадочных констеблей и «того самого» герцога, который по счастливой случайности гостил в своем летнем имении в двух часах езды отсюда – все это время я давила на свой старый шрам на ладони, который всё ещё иногда ныл, чтобы точно быть уверенной, что я – это я.

Герцог долго и тяжело всматривался мне в глаза, не давая отвести взгляд. Не самые приятные ощущения, будто в голове кто-то копается, вытаскивая ворох мыслей наружу, причём абсолютно сумбурных: от прилипчивых песенок из рекламы и вопроса, а вынесла ли я мусор, до какой-то теоремы, которую учила ещё в университете.

Я даже не успела заметить, как после моего сбивчивого рассказа об этом старике, он успел захватить меня своих чёрными глазами в плен.

«Захватить в плен чёрных глаз» – надо же. Средневековый флёп во всей красе.

«Его светлость» нахмурился, разрывая контакт.

– Я сейчас сделаю заключение о самозащите, – сэр Валлес хотел было возмутиться, но тут же сдулся под грозным взглядом герцога, – у вас есть на это право. Но вы должны понимать, леди Арманд, я обязан вернуть вас отцу, раз уж ваш муж скончался. Опять.

Что значит опять?

Моё сознание все ещё продолжало вести себя так, будто ничего особенного не происходит. Как, например, при допросе людей, наряженных в странные костюмы в том замке. Или во всех моментах, когда меня все называли леди Арманд. Даже тогда, когда мне пришлось трястись в коробке пыток, который местные гордо называли каретой. Даже приставания мерзкого старика не были такими жестокими, как эта поездка к «моей семье».

Я пыталась упираться ногами и руками в стены кареты, но всё равно соскальзывала с сиденья. Когда тряска чуть прекратилась, даже попыталась задремать, положив голову на мутное окно, но на очередной кочке чуть не разбила её. А потом принялась отсчитывать секунды до прибытия ровно с того момента, как мне сказали, что ехать осталось половину суток.

Внутри цвела и пахла надежда на то, что местные люди знали больше меня о том, что происходит, и они же смогут помочь мне вернуться назад.

Как ни странно, задремать мне все же удалось. Перед отъездом, после того, как я вытолкала зашуганных девиц, которые очень даже упрямо пытались помочь мне переодеться или одеться (кто разберёт местные порядки), мне удалось вытащить из вороха одежды, принадлежащей настоящей леди Арманд, самое мягкое и менее колючее платье. Вот в этом и было относительно удобно дремать.

– Распрягай лошадей, малец! – Раздался басистый голос снаружи.

Сонно моргая, наблюдала за пейзажем за окном. Мы находились в огромном дворе с кучей деревянных застроек, из которых выныривали и ныряли обратно люди, одетые всё в такие же странные наряды. Кто-то, кряхтя, притащил лошадям деревянные вёдра с водой, кто-то стаскивал сундуки леди Арманд, кто-то разговаривал с людьми черноглазого герцога, которого, кстати, я не видела.

– Аделаида? – послышался тихий голос.

Я даже не заметила, как какая-то женщина открыла дверцу кареты и теперь хмуро, почти не мигая, смотрела на меня. Как-то слегка опешила. Она назвала моё настоящее имя.

– Даже недели не продержалась, – почти выплюнула она, скривившись.

Исходя из того, что дверцу она оставила открытой, сидеть здесь мне больше не было смысла.

Уныло топая за недовольной женщиной, я продолжала сворачивать шею, наблюдая за всем происходящим. Здесь на один квадратный метр помещалось больше снующих людей, чем народа на блошином рынке Мумбаи. То есть, я никогда там не была, но по активности, развёрнутой здесь, казалось, что там всё точно так же.

Мы миновали душную кухню, которой не хватало хорошей вентиляции, узкие коридорчики с пожелтевшей побелкой, кучу коридоров, упирающихся в комнаты, предназначение которых оставалось для меня загадкой, пока не вышли в комнату, напоминающей кабинет. Тоже музейный.

В отличие от замка того барона-садиста, здесь было по-настоящему красиво: стены отделаны тканью, напоминающей шёлк, с детальным и искусным рисунком. Вся мебель на изогнутых ножках отделана в такую же ткань, под цвет кабинета – изумрудный. Невероятное количество книг в кожаных переплётах, даже приставная лесенка имелась. Как и нахмуренный мужчина за огромным столом, прямо напротив того герцога с черными глазами.

– Она точно не успела вступить в наследство? – Приземистый мужчина за столом даже бровью не повёл, когда меня ввели в комнату. Неужели я и в самом деле выгляжу один в один как леди Арманд?

– Нет, сэр Арманд, – слегка уставшим голосом ответил герцог.

Кстати, почему именно к нему никто не обращается по имени? Это уже даже не смешно. Он, считай, спас меня от какого-то приговора, привёз, отдал в руки отца настоящей леди Арманд, проехал всю ночь и полдня верхом на лошади, которая лично мне казалась более удобной, чем моя карета, а имени до сих пор не знаю.

Не то, чтобы я капризничала, но сесть мне не предложили. Как и женщине у окна. Я уже успела заметить, что все, кто приравнивался к обслуживающему персоналу, носили белые фартуки или воротнички. Но у незнакомки ничего такого не было. Лишь платье, которое могло считаться строгим, в приглушенном темно-бежевом цвете. И покачивающиеся серьги, выглядевшими жутко дорогими.

Пока я рассматривала её, она в ответ сверлила меня неким непримиримым взглядом. Неужели мать леди Арманд? Не узнала во мне свою дочь?

Насколько вообще опасно объявить всем, что я не та, за кого меня принимают? То есть, вот скажу всем, что меня перепутали, а мне в ответ: «Как вы там оказались, не-леди Арманд?», «Почему не сказали раньше, не-леди Арманд?», «Куда вы дели настоящую леди Арманд, не-леди Арманд?».

А действительно, куда делась настоящая девушка?

Меня пронзило холодом… Тот мерзавец несколько раз повторял, что уже «разобрался со мной». Нас могло быть двое, но в эту ночь весь замок был поднят на уши, вторую девушку нашли бы в любом случае. Что если её нет в живых? Он говорил, что закопает меня как собаку, неужели у него настолько не было человечности, что он с ней так и поступил?

– Вам нехорошо, Аделаида? – Этот скрипучий голос заставил встрепенуться, прогоняя подступающую дурноту.

Женщина напряжённо ожидала мой ответ. Лорд или сэр Арманд и черноглазый герцог теперь тоже обратили на меня своё внимание, прервав диалог, суть которого я упустила уже достаточно давно.

– П-простите, миледи, – надеюсь, не промахнулась с обращением, – я неважно себя чувствую. Напряжённая ночь, сложная дорога…

– Геман, – значит, отца бедной девушки зовут Геман, – на долю Аделаиды выпало немало испытаний. Ей надо отдохнуть с дороги. – Отдохнуть? Да после такого путешествия мне требуется реабилитация.

– Лорд Макбул, надеюсь, вы поймёте нас. Мы можем отпустить юную леди?

Вот эта напускная вежливость и забота ничуть не обманула меня. От неё настолько веяло холодом, что почти перебило леденящее ощущение внутри, засевшее от мысли о смерти моей предшественницы.

– Ваше сиятельство, – не-мой отец перевёл взгляд на герцога, – у вас остались вопросы к Аделаиде?

– Нет, – думаю, он устал не меньше моего, – обо всех иных обстоятельствах мы можем поговорить и без неё.

Ага, прямо как с «пузанчиком». Хотя, здесь я точно ничего не смогу сделать, а спать хотелось жутко. И помыться.

В коридоре меня словила девушка-воробушек. Уж больно суетная и маленькая была с постоянно съезжающим чепчиком.

– Миледи, – она испуганно хлопнула глазами, делая то ли поклон, толи присед, – ой, госпожа. То есть… – Маленькие губки сложились в трубочку на букве «о». Больше, чем уверенна, что если бы у неё был выбор продолжить разговор со мной или провалиться сквозь землю, она выбрала бы второе. С радостью причём.

– Проведите меня в мою комнату, – девушка не прониклась мои высокомерием, скопированным у «пузанчика», а всё также удивлённо продолжала смотреть на меня в полупоклоне. Я не имею право приказывать? Или она не поняла, что мне надо? Может, ошиблась с определением? – В мои покои. Пожалуйста.

Ойкнув, девушка подобрала многочисленные юбки и бросилась вглубь коридора, обвешанного картинами и тяжелыми бархатными портьерами. Я даже позавидовала такой прыткости. Мои юбки то и дело ускользали из пальцев.

Почему-то казалось, что комнаты, то есть, покои дочери не кого-нибудь, а самого лорда! должны находиться где-нибудь за красивыми резными дверьми. Но мы уходили всё дальше, петляя по излишне украшенным коридорам. Картин и статуй становилось всё меньше и меньше. Все больше дверей прятались за опущенными бархатными шторами, которые с удалением от кабинета и главной лестницы становились всё истрёпаннее и старше. То есть, более поношенными. А шторы могут быть поношенными? Они же висят…

– Миледи, то есть, госпожа, – перед девушкой распахнулась одностворчатая дверь в нечто каменное и пыльное. Прямо как в замке барона. А остальные комнаты и даже коридоры украшали красивые обои.

– М-да, – я ещё не зашла, но уже ощутила приступ клаустрофобии. Сколько же здесь пыли? И почему потолок такой низкий? Им что, было жалко сделать окно побольше? – Спасибо…

– Тита, – девушка повторила попытку сделать полупоклон-полуприседание.

У меня не было благородных манер, которые сейчас не помешали бы. Поэтому просто продолжала копировать поведение «пузанчика» и проигнорировала девушку, входя в свои покои.

Может, тот садист на самом деле был хорошим шансом для бедной девушки? Кроме того, что он был садистом, конечно. Его замок был очень старым и неухоженным, но исходя из того, сколько безделушек встречалось там повсюду, барон-садист не бедствовал при жизни. Отец настоящей леди Арманд – тоже, но вот девочка Арманд этой сытой жизни явно не видела.