Присутствующие задумались над этим. Кельмах, поняв, что теряет свои позиции, закричал:
– Он убил безоружного человека, не зная наверняка, что тот преступник.
Насчёт безоружного Кельмах, как ни странно, был прав. У Диггера при себе ничего не было кроме ножа.
– А откуда вы знаете, что при нём ничего не было, ведь вас там не было? – опередив меня всего на секунду, с подозрением спросил Бак Тревис. Он с любопытством прислушивался к нашей перепалке, что-то усиленно вспоминая при этом, и, видимо, придя к каким-то выводам, стал что-то быстро говорить лейтенанту, изредка кивая на Криса, а когда тот завопил про безоружного, так сразу вставил свой вопрос, вновь вогнав Кельмаха в ступор.
– Взять, – коротко сказал лейтенант.
Двое солдат, спрыгнув с коней, направились к праведнику, от которого отхлынула толпа переселенцев. Внезапно Кельмах прыгнул в сторону и, ухватив одну из женщин за рукав, подтянул её к себе и, приставив к горлу дуло маленького «Дерринджера», прикрылся ею.
Я невольно засмеялся, от чего на меня стали оборачиваться, и сказал:
– Ты бы, придурок, ещё за лопатой спрятался, эффект тот же.
И действительно, по фигуре сорокалетняя женщина была довольно миниатюрной и хрупкой, так что за ней мог бы спрятаться только ребёнок.
– Не подходите, я убью её! – очнулся наконец Кельмах.
– Спокойно, спокойно, – подняв пустые руки, сказал лейтенант.
– Отпусти женщину и можешь ехать, слово офицера.
Судя по всему, словам офицеров тут пока верили, потому что на лице мормона появилось задумчивое выражение, но, кинув на меня быстрый взгляд, Кельмах ещё сильнее вдавил ствол пистолета в горло всхлипывающей от страха женщине.
– Пусть он скажет, где золото, – сказал он, кивнув на меня.
– Ради бога, скажите ему, пусть он отпустит мою жену, – протянул мне просяще руки один из переселенцев.
– От брода триста ярдов на запад, под уходящими в воду корнями ивы, находится ниша, оно там, – сказал я, не особо раздумывая.
Победно усмехнувшись, бандит, не отпуская женщину, стал отходить назад.
– Отпустите её, я же дал слово, – сказал Гекебельфири.
– Я не настолько глуп, – отрицательно покачал головой псевдомормон.
– Я вообще не понимаю, чего вы с ним цацкаетесь, пристрелите и всё, – сказал я лейтенанту, даже не пытаясь понизить громкость.
– Мы не можем…
Выхватив из кобуры «кольт», я выстрелил в Кельмаха и, убирая револьвер обратно, сказал:
– Вы не можете, так я могу.
Глядя, как подскочившие солдаты крутят руки стонущему «святоше», а муж пострадавшей уводит её в сторону, Гекебельфири повернулся ко мне и сказал с укором:
– Джон, я же слово дал.
Перезаряжая «кольт», я ответил:
– Всё правильно. Ты дал, а я нет.
– Никогда тебя не пойму, ты мыслишь по-другому, не так, как я привык, – ответил со вздохом лейтенант.
– Привыкнешь, – с улыбкой ответил я, отправляя перезаряженный револьвер в кобуру.
– Ты же уезжаешь… кстати, знаешь, кого ты сейчас подстрелил?
– Откуда?
– Это же сам Кривой Тим, я его не сразу узнал, но это точно он. Патрик, посмотри, у него под бородой шрама нет? – крикнул лейтенант капралу.
– Есть, сэр, – ответил тот после того, как внимательно изучил кожный покров на лице вырывающегося «Кельмаха».
Взяв что-то из рук сержанта, Гекебельфири внимательно осмотрел это.
– Неплохо стреляешь, – сказал он, продемонстрировав всем «Дерринджер» без спускового крючка.
«Кельмаха», перевязав изувеченную ладонь, посадили на коня и под крики рассерженной толпы, требующей крови, увели под охраной в форт.
– Мне что-нибудь там за Кривого причитается? – спросил я, точно зная, что награда за этого «святошу» есть.
– Операция была проведена силами форта Джойс, – приняв официальный вид, ответил Гекебельфири.
– Ну и ладно, – ответил я и, попрощавшись с жадным лейтенантом, направил коня к своему фургону.
То, что я увидел рядом с фургоном, мне очень понравилось. Обе жены, держа в руках винтовки, воинственно оглядывались, просеивая окружающее пространство в поисках опасности. Запирающие ремешки на набедренных кобурах были отстегнуты, и обе сестры готовы были незамедлительно воспользоваться небольшими револьверами, рукоятки которых торчали в кобурах.
– Молодцы, – улыбнулся я разыгранному специально для меня спектаклю. Я видел жён в толпе и заметил, как они бегом удаляются к фургону, чтобы встретить меня.
Спрыгнув с Черныша, я привязал к скобе фургона поводья и обнял бросившуюся мне в объятия Мэри:
– Я так беспокоилась, – сказала она, зарывшись лицом мне в грудь.
Обняв также и Агнессу, я сказал:
– Не беспокойтесь, солнышки, ничего с нами не случится, уж я об этом позабочусь.
Случившееся с «Кельмахом» обсуждалось ещё дня два, до отбытия каравана. После это несколько забылось в связи приготовлениями к дальнейшему переходу через территории индейцев.
За день до отправки майор Томпсон попросил меня навестить его.
– День добрый, Джон, – сказал он, здороваясь со мной и показывая мне на стул, приглашая присесть.
– Здравствуйте, сэр, – ответил я.
– Я хотел поговорить с тобой насчёт Кривого Тима и вообще обо всех делах, которые происходят вокруг тебя.
