– Это… – задрожав губами, пытался священник придти в себя. – Да здесь вампир! Как она сюда пробралась? – заверещал он, нахмурившись от возмущения. – Вампир во дворце императора средь бела дня! – нащупал он трясущейся рукой на поясе склянку со святой и плеснул на девочку, дабы убедиться в своей правоте.
Чёрные волосы её побелели в нескольких местах ровной чёлки от капель. Брызги заставили лицо пузыриться и трескаться не хуже, чем кожу от прямых солнечных лучей. Сомнений не было, а Антоний был невероятно шокирован. Пытаясь тут же собраться, задвигал он руками, наспех создавая сияющую сферу, и резким движением отправил разряд прямо в грудь Морриган.
Та отлетела к стене, благо в тень. Поморщилась от распирающей боли, когда по телу набухли, судя по лицу и кистям рук, чёрные вены, оскалилась на прелата, а тот, завидев её тонкие жуткие клыки, испустил ещё один яркий шар. Мельхиор мчался на помощь, но не успел даже вмешаться.
Этот чародейский разряд источал из себя лучи во все стороны, нанося в том числе раны и Морриган. Напоминал звезду, маленькое парящее солнце, устремившееся к ней и попавшее прямо в тело. У упавшей девчонки полилась алая, скорее, даже багровая кровь из носа, из глаз, из ушей, изо рта, из всех оставленных ран.
А священник выставил ладони, концентрируя широкий луч священной энергии, громко читая мантры. На его голос сбегалась стража, любопытные придворные, в том числе слуги, другие монахи, ведь во дворце была и внутренняя часовня, чтобы не оставаться без храма Творца даже в случае осады и окружения.
– Сюда! Сюда! – звал он на помощь. – Не дайте ей уйти! – буквально кричал прелат, испуганный, но концентрирующийся на святом чародействе.
Но прежде, чем Антоний сумел высвободить накопленную мощь и разорвать вампиршу в клочья, ту окутал густой чёрный туман и резким порывом, словно гигантский змей, вырвался вместе с ней наружу. Когда прелат и остальные сбежавшиеся показались на пороге у главного входа, поглядывая по сторонам, дымящегося силуэта уже и след простыл.
То был Мельхиор, сотворивший непроглядное заклинание сумрака. Он перенёс и Морри, и Баст подальше от дворца в тень конюшен. Если на улицах кто и видел тёмный сгусток, то, с учётом всеобщей паники из-за нападения живых мертвецов, едва ли захотел бы его преследовать. Скорее наоборот, все разбегались прочь и держались подальше.
– Морри? Морриган! Давай, очнись! – уложив на стог сена, потряс окровавленную девочку монсеньор. – Глупышка любопытная, угораздило же тебя всюду нос совать, всё ощупывать…
– Ей, кажется, сильно досталось, – приняв форму женщины-кошки, отметила Баст.
– Можешь ей как-то помочь? Или привести того, кто может? Боги вампиров? Как их там? Ламия и Лилит, знаешь их? – повернулся к ней Мельхиор.
– Они друзья той, в чью честь девочке дали имя. Не думаю, что могу заявиться к ним и просить о помощи. Даже тёзке, – проговорила она мурлыкающим протяжно-кошачьим тоном. – А ты не захочешь заключать с ними сделки, иначе придётся скормить им много жертв в Вольных Городах. Тебе оно надо? Метаться меж двух огней, ссориться и с некромантом, правящим там, и с Империей?
– Я, можно сказать, так теперь и живу. Бальтазару накостылял, чтобы спасти Маркуса, ну, а с имперцами – сама всё понимаешь. Тебя же защищаю, между прочим! Настоящий богов и хранителей мира, а не создателя, источающего свет в космической тьме! С ней-то что делать?! – вновь перевёл он свой бирюзовый взор на Морриган.
– Кровь Волдриани очень сильная… Другой вампир уже погиб бы ещё от плеска освящённой воды в лицо, растаял бы, но не она, – отметила Баст.
– Крепкая мелюзга. Моя-то где сейчас? Бедная Сабрина, перепугана там, небось, мотают её туда-сюда, связанную и скованную каким-нибудь калёным железом, бузиной верёвкой от чар… – говорил Мельхиор, не зная, как помочь Морри, лишь поглаживая по волосам.
– Покорми её, – предложила богиня-кошка. – Подпитка кровью человека, тем более мага, должна придать сил. Но едва ли это залечит такие раны. Я и не представляла, что тот дед настолько умелый чудотворец. Его стоит остерегаться. Луч, из-под которого ты вытащил девочку, по своей концентрации мог бы пронзить и тебя, – предупредила она заодно.
Мельхиор закатил рукав и приставил запястье к губам стонущей и хрипящей Морри. У той даже язык был асимметрично рассечён попаданием не то капель святой воды, не то лучей сотворённых заклятий. Губы треснуты в некоторых местах, правая щека насквозь пробита. Она больше напоминала зомби, а не носферату. И тем не менее впилась клыками в человеческую плоть, лакая кровь.
– Присмотри за ней здесь, а я за Маркусом, может, он чего посоветует, – проговорил чернокнижник. – Нам ехать пора, а тут такое…
– Нам бы в музей, слышал, что здесь хранят артефакты богов? – сверкнула глазами Баст.
– Безделушки. Не думаю, что богиня письменности поможет на войне, – ответил ей Мельхиор.
– А мне ты тогда говорил, что любые боги-союзники не помешают, когда мы заключили сделку насчёт Анфисы. Я помогаю тебе, но не воюю за тебя. Помнишь? Ты свою часть так и не выполнил. – напомнила богиня-кошка.
– Выполнил. Косвенно. Безучастно, я бы сказал. Девочка с матерью и отцом. Сама убедишься. Ох, твоя взяла. Найдём Громобоя и вернём как можно больше богов. Но с ней-то что делать? – поинтересовался монсеньор насчёт Морриган.
– Что делать, что делать… – закатила Баст свои зелёные глаза, взяла за окровавленную руку Мельхиора и вновь направила ту запястьем к клыкастому детскому рту. – Кормить.
Но даже через несколько таких «подкормок» лучше Морриган не становилось. Раны не заживали. Однако хотя бы не расширялись и не гноились. Кровопотеря из глаз и ноздрей сократилась. Это можно было считать хоть какой-то тенденцией к улучшению.
Чтобы восполнить собственные силы, выпить и перекусить, Мельхиор отправился в ближайший трактир, чей владелец, да и нанятые повара, продолжали заниматься своим делом даже после всех вестей о восстании на кладбище. Оставлять здесь всё на разворовывание мародёрам никто явно не собирался. Баст же осталась приглядывать за Морри, попросив принести себе жареной рыбки.
Посетителей было крайне мало. Совсем пьяные работяги, картёжники, которые чихать хотели на нашествие нежити, пока та, видимо, не объявится прямо у них за спиной. И один гость в дальнем углу. Монсеньор узнал его издали. Был столь удивлён и слаб от кровопотери, что уже не мог держать свою маскировку. Потому узнал его и посетитель с железной маской на пол-лица, сидевший в тени.
– Ты… – припомнил Сангри сражение в покоях барона Клависа, привстав с места, но не зная, куда деваться.
– Ты… – узнал его и чернокнижник, приближаясь всё стремительнее.
– Я тебя оставил в живых, ты мой должник, – синхронно произнесли оба.
Сангри зашарил руками по нижней части костюма. Рядовому посетителю показалось бы, что гость поел и теперь собирается расплатиться. Ищет монеты или же кошелёк, не помня, где повесил его или в каком из карманов оставил.
– Не это ли ищешь? – показал Мельхиор ему гарроту. – Или это? – В другой руке у него оказался звёздчатый кортик.
– Я могу и голыми руками задушить во славу прекрасной Алой Госпожи Бабалон, – будучи явно напуганным, пытался Сангри не показывать эмоций и взять себя в руки.
– Я так не думаю, – сверкнул Мельхиор глазами, напуская морок страха, исследуя, чего вообще может бояться такой убийца.
Красный эльф в своём видении оказался на парящей средь клубящейся мглы каменной плите. Вокруг проносились грозовые вихри, свистел шквальный ветер, а сам Сангри стоял на коленях. С лица сорвало железную маску, обнажая клеймо с руной позора во всю щёку.
Бородач оглядывался, пытаясь понять, что происходит и где он вообще оказался. И тут взор его упал вниз, на плиту, а точнее – на борозды рунических символов, глубоко выскобленные в сером камне. «Непрощённый» – с ужасом прочитал Сангри, отпрянув и едва не свалившись. Под ним зияла бездна, раскрывался огромный зубастый череп богини Мортис среди всего этого крутящегося торнадо угрожающе мерцающих облаков.
А сверху, когда мужчина поднял свой изуродованный лик вверх, на него глядела фигура госпожи Бабалон, наклонившейся и глядящей вниз, словно в глубокий колодец. И эхом разнёсся её гневный голос: «Приговор: забвение!».
– Забвение… забвение… – разносилось повсюду.
Сангри в ужасе оглядывался по сторонам, вертелся на месте с выражением абсолютной паники на своём немолодом лице. Бормотал: «Нет-нет-нет! Пожалуйста! Смилуйтесь, госпожа!». Он вновь понял глаза вверх, но там не было уже никого. Лишь бездонная тьма отчаяния, что его окружала.
– Она не простит тебя, – раздался голос Мельхиора.
– Но я выполняю её задание, её поручение, своё искупление! – дрожал голос гойдела. – Госпожа, смилуйтесь! – поднимал Сангри свой лик снова кверху. – Осталось немного! Потерпите, подождите меня. Прошу вас! Империи Гростерн недолго осталось…
– Любопытно, – с гулким хлопком, который слышал лишь красный эльф, морок исчез, и перед ним снова было окружение столичной таверны и Мельхиор, стоящий напротив. – Думаю, мы можем оказать друг другу кое-какую весьма ценную услугу вместо того, чтобы перегрызть глотки прямо сейчас. Все останутся в выигрыше. Давай-ка я угощу тебя таскарским вином с ароматом цитрусовой цедры. Моё любимое. А ты мне расскажешь, какие тут новости и что ты вообще здесь забыл. Говорят, ты хороший наёмник. Мне бы как раз такой не помешал.
– И что же я получу взамен? На богачей, что оплачивают мой труд, вы совсем не похожи, господин… э… – наклонился вперёд краснокожий эльф в железной маске.
– Монсеньор Мельхиор Шорье. Можно ещё «господин некромант», – ухмыльнулся мужчина с бирюзовым взором. – О, я дам самое ценное, что ты только смог бы иметь, Сангри. Твою жизнь.
– Я ценная рыба, монсеньор. Меня незачем убивать. Барон явно не был вам родственником. Хотите услугу? Пожалуйста! Я виделся с некромантом, что идёт с запада. Я знаю, что замышляет Локи. Я в курсе, кто плетёт заговор против власти Императора. Я даже знаю, кто завербовал тебя в эту языческую секту и кто ей управляет, ха-ха. Какой из секретов ты желаешь купить ценой моей жизни? А за остальные я бы тоже что-нибудь попросил, – с важным видом уселся Сангри обратно за столик. – У эльфов длинные уши, но мало кто помнит, что они нужны, чтобы внимательно слушать.
Бальтазар III
Поднимая вновь и вновь последние останки своей армии мертвецов, Бальтазар двигался вместе с Анфисой под прикрытием нежити. Все свои силы он не тратил. Внимательно следил за каждым движением девочки, чтобы не вздумала что-либо выкинуть со своими катарами.
Благодаря Оку Зимы он окружил себя крепким защитным куполом, а за счёт Часов Хроноса формировал оболочку временного барьера синеватого оттенка. Попавший туда предмет, например, приближающееся лезвие, тотчас же застревал и двигался крайне медленно, позволяя отразить его или увернуться, выйдя из области поражения.
Девочка с чернокнижником даже не разговаривала. Была погружена сама в себя, в собственные раздумья. В голове вновь не укладывалось, как это она сейчас вот так бредёт со своим главным врагом. С главным врагом всей Империи. Неужели она так боится за собственную жизнь, что не может вступить с ним в схватку? Не может даже попытаться. Разве маленький шанс не стоит того, чтобы остановить всю войну здесь и сейчас?
Девочка понимала, что без Бальтазара Вольные Города могут и не продержаться. Она не видела Артемиду, не знала ни Миранду, ни Киру Морвен, потому не имела представления об их возможностях. Так же не была знакома и с архимагом Эрасмусом, который тоже мог прийти на подмогу.
От самых смелых, но крайне необдуманных и рисковых действий её уберегало лишь одно. То, что они сейчас двигались на север, на полуостров Лонгшир, в то время как Империя относительно них располагалась на юге. Стало быть, чернокнижник сейчас имеет свершено иные планы.
