На отшибе

Глава 1 – Знакомство

Эриниана. Летний безоблачный день. Остров Каракал – огромный песчаный карьер, песочная гора, обвитая накатанной грузовиками дорогой. По перешейку, соединяющему его с большой землёй, проложен узкий мост из длинных бетонных плит и бруса. От моста, петляя среди редкого леса, идёт на возвышенность разбитая грунтовая дорога. Земля пересохла. Понять, что далеко за деревьями движется машина, можно по столбу пыли. На возвышенности, за лесополосой начинается пустынная равнина, покрытая высокой желтеющей травой.

В карьере работают стройотряды, часто сменяющие друг друга. Постоянных рабочих немного. Ради небольших денег сюда приезжают отчисленные студенты. Радостный хохот быстро сменяется на возмущённые выкрики, а силы исчезают быстрее, чем кто-то из них мог предположить.

Единственное, что они должны делать по договору – копать песок. Обед есть, ужин есть, технические перерывы есть – времени на работу не так и много остаётся, казалось бы, но не работалось им и всё. Немногие задерживались на Каракале дольше, чем на месяц.

Частенько копатели и копательницы ссорились друг с другом и бригадирами, запрыгивали в попутку и уезжали, даже не оформив никаких документов. Более терпеливые дожидались выплаты. Руководство такая текучесть вполне устраивала: найти того, кто умеет махать лопатой было несложно, а добросить до карьера ещё проще.

Что копателям больше всего не нравилось на Каракале, так это битые вагончики для ночлега, комковатая перловая каша на воде, самодельный полиэтиленовый куб с ведром воды вместо душа и масса дополнительной работы, отказаться от которой можно было разве, что со скандалом. Благо комаров и мошкары от засушливой погоды, почти, не было.

Оставались, как правило, самые молчаливые – те, кто копал, а не устраивал словесные дуэли вместо работы. К ним относилась и Эгина – тёмно-русая бледная среднего роста эринианка, одетая в любимую, уже давно не новую, куртку-милитари болотного цвета. Она, как и все остальные наёмные работники, толком не знала, что здесь строят или ищут. Поскольку остров принадлежал Танковому Отделению, логично было предположить, что оно создаёт очередную базу.

Техники в карьере было не так и много. Грузовики останавливались только для погрузки. Изредка приходил бензовоз с топливом для резервуаров, от которых заправлялись бульдозер, экскаватор и «копатель» (так называли небольшой трактор с ковшом). Людей с лопатами в ту пору в Эриниане, почти, никто копателями и не звал. Чаще всего говорили «Рабочий», а какой именно, зависело от организации, в которой он состоит. Говорящие уточняли это редко, сами мол видите, коммунальщик то или строитель.

Из тех, кто выделялся на фоне разнорабочих, был выпускник технического училища Орлин – хмурый молчаливый парниша, беспощадно метеливший всех, кто вздумает взъесться на него. Первым он ни к кому не лез. Орлин, как и большинство в стройотряде, носил лёгкую летнюю спецовку болотного цвета.

Другой нестандартной фигурой являлся водитель тягача Локлир. Возможно, если бы не тягач, он слился бы с толпой. Окружающие смотрели на него и не могли понять, что он здесь делает, потому что тягачом служил танк. Казалось бы, для человека с танком в ТО (Танковом отделении) должна была найтись другая работа. Танк, как боевую машину, давно списали, и теперь Локлир таскал на нём лес с просеки.

Время от времени на острове случались оползни. Произошедшее списывали на грунтовые воды, но следа тех никто не видел. Стройотрядцы рассказывали истории про подземного монстра, и, наверно, только Локлир догадывался, что под землёй тоже идут работы, разрешение на которые, возможно, руководство ТО не давало. Он был чуть ли не единственным доброжелательным человеком на Каракале. В его присутствии Эгина чувствовала себя гораздо спокойней. Из-за загара и небритости, ей было сложно понять, какого он возраста. Ясно, что старше её и Орлина, но насколько непонятно.

Эгина отработала на Каракале уже один летний месяц, но до сих пор не перекинулась и парой фраз ни Орлином, ни с Локлиром. Она вообще редко с кем говорила, не было общих тем. Её явно невзлюбили здесь с первых же дней. Эгине очень скоро пришлось перебраться из вагона под навес. Все ночлежки стояли на большой земле, с острова на ночь все уходили.

Однажды вечером она обнаружила, что её рюкзак пропал. Она не пыталась его искать, а лишь удручённо сидела на циновке под навесом. Издалека доносились звуки бухающего и скрипящего магнитофона, и запах жареных дешёвых сосисок. Неожиданно на песок рядом с Эгиной упал её рюкзак.

– Вещи перепрятывать нужно, – мимо, не ожидая благодарности за находку, прошёл Орлин. Эринианка заглянула в рюкзак: немногочисленные пожитки были перерыты, но ничего не пропало.

– Буде храни в танке, – послышался тихий твёрдый голос. Эгина посмотрела вправо. Под нагнувшимися извилистыми стволами рослых ив темнел «тягач». Локлир никогда не отдыхал у общего костра, а разводил свой. Эгина ничего не ответила. Её взгляд поймал силуэт Орлина, стоящего далеко впереди. Тот посмотрел в сторону танкиста, вероятно, неодобрительно, и куда-то поплёлся.

– Чая хочешь? – предложил Локлир, сидя на коротком бревне. Эгина помотала головой, хотя хотела.

– Кружка чистая есть, – снова предложил танкист или теперь уже тракторист для некоторых. От вагончиков летел дикий визг и хохот, и Эгина, прихватив рюкзак, подошла к нему: «Ты зачем меня зовёшь?»

– Чай пить, – повторил Локлир, – Неси циновку к костру или на песке посидишь?

– Чай зачем пить? – получил он несколько странный вопрос.

– Да, как обычно, для отдыха, – Лок мало удивился. Его собеседница подавленно и неохотно оглянулась на свой коврик.

– Из вагончика выжили? Тут не о чем жалеть. Ночевать на открытом воздухе куда приятнее. Но, я вижу, ты и не жалеешь, – радушно продолжил диалог танкист. Эгина бросила рюкзак на землю, а вскоре рядом с ним и циновку, и села. Её лицо оставалось всё таким же безэмоциональным. Локлир подал ей пустую жестяную кружку с пакетиком заварки: «Уже негорячий», – взял он стоящий в сторонке от костра чайник и налил ей воды. Чай заварился быстро, но Эгина не спешила пить.

– Сахара нет, – предположил, что она не хочет несладкого танкист.

– Мне и не надо, – Эгина предпочитала чай без сахара. Локлир, не понимая, в чём тогда дело, спросил, хоть и не хотел проявлять назойливость: «Что же не пьёшь?»

– А ты? – ответила вопросом на вопрос эринианка.

– Я свой уже выпил.

Эгина задумчиво посмотрела на кружку.

– Впрочем, почему бы не выпить ещё одну? – Локлир налил и себе. Только после того, как он сделал глоток, его молчаливая гостья попробовала свой чай.

– Эгина, так ведь? – уточнил её имя танкист.

– Так. А что?

– Для простоты общенья. А меня Локлир звать.

– Я знаю.

– Это хорошо, – танкист, отведя взгляд, задумался над тем, что сказать дальше. А Эгина вдруг спросила: «Тебе лет сколько?»

– Ох, как неожиданно, – Лок слегка улыбнулся, – А что?

– Для простоты общенья, – ответила его словами Эгина.

– Полагаю, мой возраст не должен на это влиять. Или есть темы, для которых я уже слишком большой? – Локлир снова посмотрел на неё, – Я, вероятно, выгляжу слишком очерствевшим для разговоров о прекрасном.

– О каком таком? – усомнилась, что понимает его Эгина.

– Об этом, – указал рукой на остров и море танкист.

– О куче песка?

– Прошлым летом сюда приезжали студенты художественного факультета, делать эскизы с натуры, – сказал Лок, глядя на гору, – Похоже, они это место считают подходящим для живописных работ. А ты, что думаешь?

– Без магнитофона здесь было бы лучше.

– Ох, да… Почему я должен слушать то, что мне не нравится, да ещё и так громко? – Локлир отвернулся от горы, – Нельзя же навязывать свои интересы другим людям. Раньше в ТО подобное прослушивание назвали бы дисциплинарным нарушением. Бардак тут теперь. Вообще повсюду бардак… Тебя отчислили?

– Нет. Окончила.

– Неужто в городе работы совсем нет? – не понимал, зачем Эгине рытьё песка Локлир.

– Должна быть, – та поставила кружку на песок и полезла за чем-то в рюкзак.

– Ты не искала? Сразу сюда поехала? Зачем? – недоумевал Лок.

– Деньги, – эринианка достала небольшой полиэтиленовый кулёк с таблетками.

– Какие же это деньги?

– Какие никакие, – Эгина проглотила таблетку.

– Это лекарство? – прежде Локлир видел, что люди её возраста принимают разве, что таблетки от головной боли, и то очень редко, – Надеюсь, ничего серьёзного.

– Ничего, – Эгина явно не хотела говорить подробностей.

– Медпункт за несколько километров. Если что, могу отвезти, – побеспокоился танкист. Эгина помотала головой и допила чай.

– Извини за любопытство. Ты здесь уже месяц, а до сих пор нисколько не загорела. Это из-за болезни?

– Нет. Я всегда такая.

Локлир охотно верил своей собеседнице: «У моей тётки дочь тоже не загорает… Ишь, сыч, следит за нами из темноты», – заметил он где-то вдалеке силуэт Орлина. Эгина не стала оглядываться.

– Да он-то ладно. Остальные, вон, нахалы таращатся. Завтра сплетничать будут. Сами себе придумают невесть что и друг другу расскажут. Да ты плюнь. Что нам теперь из-за них не разговаривать, что ли? – рассердился Лок, – Тут и так поговорить не с кем. Вроде бы среди народа, а слова сказать некому. Сейчас я им внушу, чтобы отвернулись… А ладно, что на них силы тратить? Так о чём мы?

– Что же с Орлином не говоришь? – вдруг поинтересовалась Эгина, то ли потому, что не хотела продолжать беседу, то ли из интереса.

– Я его раздражаю. Я хотел с ним заговорить, а он огрызнулся. Да и ладно, – танкист был не в обиде на копателя, – Собираешься на всё лето здесь остаться?

– Если возможно, то и на осень.

– Орлин, похоже, тоже. Вроде соображает что-то в технике. Наверняка на автослесаря учился, – Орлину доверяли мелкий ремонт, – Вот только механиком его официально вряд ли возьмут, свои кандидаты есть. Ну, а ты на кого обучалась?

– Какая разница? – не возникало желания рассказывать о себе у Эгины.

– Тема для беседы неплохая. Я здесь только водителей да разнорабочих вижу, словно других профессий и не существует.

– Твоя ещё здесь есть.

– Уже нет. Я теперь тракторист, тоже водитель по сути. Впрочем, я и раньше им был: водил танк по танкодрому за Роларном, тоже ж машина. Курсантов обучал… пока не списали вместе с ним. Теперь, вот, лес таскаю, хотя мог бы точно так же и дальше по танкодрому колесить, – немного рассказал о себе Локлир, – Ты его видела? Ты ведь из Роларна, как понимаю.

– Видела, – Эгина не скрывала, что она из Роларна. Весь стройотряд набрали в Роларне и его пригороде.

– Интересное местечко, да? Дороги грунтовые в лесополосе, аки лабиринт, озёра, сороки, тишина. Только я, наверно, её и нарушал. Ну, и сменщики, понятное дело, иногда. Каракал похож на него, только песка больше.

– Почему остров Каракал называется? Нету же здесь диких кошек, – сделала отступление эринианка.

– Раньше, наверно, были. Разбежались. Так ты кто по специальности? – вернулся к первоначальному вопросу Локлир.

– Инженер, – нехотя ответила Эгина. В ту пору, в Эриниане, многие представители разных профессий относились друг к другу пренебрежительно. Чуть ли ни каждый говорил, что именно его профессия самая важная, что только её представители сами способные и лучше других во всём.

Эгина полагала, что теперь Локлир посчитает её, работника умственного труда, существом слабосильным и неспособным на физический труд. Да, он видел, что она целыми днями копает песок, но ведь ещё он видел, как она приняла лекарство. Эгина поспешила пояснить: «Я таблетки не из-за работы пью».

– Инженер по чему? – задумчиво поинтересовался танкист.

– По деревообработке, – вздохнув, уточнила Эгина.

– То есть у тебя высшее образование есть? Чего же ты тогда здесь песок кидаешь? – задал Локлир вопрос и ответил сам себе, – Все лесопилки вокруг Роларна заняты? Зачем я спрашиваю? Ясен пень. Мест в бюро-то меньше, чем выпускников, – он решил, что это единственная причина, и оставил размышления по этому поводу. Своего отношения к специальности собеседницы Локлир никак не выразил. Похоже, её профессия не играла для него большой роли. Он только сказал: «Думаю, для тебя может найтись работа и получше». Эгина не собиралась искать другую работу, но поинтересовалась: «Какая?»

– Ну… если не древесину пилить, то, может быть, строить что-то из неё, мебель, например. Мебельные фабрики сейчас, как грибы после дождя появляются. Правда мебель на них очень скверную лепят, но ты-то, как инженер, должна хорошую сделать, – танкист заметил, что собеседнице его предложение не понравилось, – Или опротивело это занятие за несколько лет учёбы?

Эгина, еле заметно, кивнула.

– Неужели ты здесь только поэтому?

– Тебя это удивляет?

Локлир пожал плечами: «Мне казалось, здесь только те, кому некуда идти».

– Наверно, так и есть, – немного с грустью, согласилась с ним эринианка. Лок хотел что-то сказать на это, но передумал и замолчал. Эгина поставила пустую кружку на песок, что могла означать окончание беседы. Прежде чем уйти, она поинтересовалась, что здесь строят. Танкист предположил, что грузовой порт.

– На горе? – усомнилась Эгина.

– На горе контору и смотровую вышку поставят, может даже маяк, под горой пирс в море выведут, цистерны с топливом поставят, да ангар для контейнеров – вот и весь порт, – представил Локлир, его слова вполне могли оказаться правдой, – Сюда иногда баржи подходят и прямо в берег втыкаются. С причалом явно удобнее будет.

Эгина пока ещё не видела возле острова ни одного судна: «Так ведь оползни здесь случаются. Ненадёжный же порт выйдет», – возразила она. Лок тихо усмехнулся: «Я думаю, оползни из-за них самих, ТО-шников, происходят, то они и не боятся строительство здесь вести. Роют под горой. Поди, алмазы ищут, но вряд ли они здесь есть. На Каракале – только песок».

– Где же тогда вход в шахту?

– В гроте, со стороны моря. То к нему никого и не подпускают.

– Берег обваливается, поэтому не подпускают ведь.

– Это они так говорят. Хочешь верь, хочешь нет.

Эгина ненадолго замолчала и задала ещё вопрос: «Они тебе не нравятся? Сотрудники ТО».

– Почему ты так решила? – было интересно узнать Локлиру.

– Ну, ты их ТО-шниками назвал – не слишком уважительное обращение, – считала его собеседница.

– Чем дольше наблюдаешь за людьми, тем больше в них разочаровываешься, – это можно было считать положительным ответом, – Не во всех, конечно, но во многих… А как их ещё назвать? Они и сами себя иногда так называют… Впрочем, как раз, наверное, те, кто коллег и не уважает.

В разговоре возникла пауза.

– Ну, я пойду. Надо хоть немного поспать, – Эгина, забрав рюкзак и циновку, отошла в сторону. Локлир не сказал ей ничего вдогонку. Иногда он видел, как она подолгу сидит в темноте в то время, как вокруг все уже давно спят. Так она поступила и в этот раз. Костёр возле тягача давно погас, а Эгина всё сидела в потёмках.

На утро, не выспавшись, она проснулась довольно разбитой. У неё было полчаса, чтобы приготовиться к трудовому дню. Когда Эгина мало-мальски привела себя в порядок, Локлир снова предложил ей чая. Работница украдкой взглянула в сторону бытовки. Оттуда на неё поглядывали, похихикивая, копатели и копательницы. Идти к ним за горячей водой Эгине не хотелось, и она приняла предложение танкиста. Тот обратил внимание, что она не торопится делать глоток первой, как и вчера, но ничего не сказал об этом. Беседы не вышло, Эгина выпила кружку чая залпом и сразу собралась идти в карьер. Подняв с песка рюкзак, она задержалась в растерянности.

– Давай, в танк заброшу, – предложил Локлир, – Если что не так с вещами будет, побьёшь меня лопатой.

– Побьёшь-то, – Эгина не успела согласиться, внезапно, позади неё, раздался голос Орлина «Я побью».

– Ну, ты возможность не упустишь, да. Я знаю, – ответил ему Лок, не понимая его агрессивности к себе, – Просто озлобленный юноша, – мысленно полагал он, – Его все раздражают, не только я.

Эгина бросила рюкзак перед ним: «Только таблетки не ешь».

– Не буду, – заверил танкист. Орлин пригрозил ему кулаком и направился к мосту.

– У меня свои есть, – добавил Локлир, подняв рюкзак, – Ремкомплект на всякий случай. Я твою циновку под бревно суну.

– Ладно, – Эгина понуро побрела в карьер. Сегодняшний рабочий день был похож на все остальные: и люди, и техника, копали, ровняли, загружали песок в грузовики. Изредка появлялся «тягач» с брёвнами. Ими укрепляли осыпающуюся дорогу и сооружали не особо прочные мосты через провалы.

Опять случился оползень. Кто-то, злой шутки ради, попытался столкнуть Орлина в образовавшийся провал, но сам оказался там. Поднялось много шума, но ничего страшного не произошло. Горластая бригадирша отправила Орлина чистить картошку. Его обидчик, за выкрики издалека, получил в лоб метко брошенной картофелиной.

Наступил обед. Эгина села под деревьями с тарелкой растворимого супа. В нём было больше солёно-перчёной воды, чем густого. К густому относились лишь мелкие макароны, больше ничего. Картошку собирались жарить вечером. Эгина не собиралась её есть, вкус портил пережжённый лук. Проглотив суп и оставив тарелку возле циновки, Эгина подошла к чаёвничающему возле «тягача» Локлиру.

– Чая? – предложил тот.

– Рюкзак, – попросила Эгина.

– Сейчас, – Локлиру не хотелось отрываться от чаепития, но он без возражений сползал в танк за её вещами, раз уж взялся их хранить. Эринианка отошла с рюкзаком к циновке и достала из него пакет с лекарством. Она проглотила таблетку, не запивая, и положила один блистер во внутренний карман куртки, чтобы не просить Локлира часто доставать из танка её рюкзак.

Эгина, не очень охотно, вернулась к тягачу. Возможно, на самом деле, ей хотелось поболтать с его водителем, но она считала это лишним. Тот понял, что рюкзак надо закинуть обратно: «После чая, ладно? Ты бы наливала себе тоже». Эгина задумалась: брать кружку с собой, к циновке, или пить здесь. Лок почувствовал, что ей не нужно его радушие. Это немного огорчило его, но в то же время и удивило. Чаще всего, окружающим постоянно было что-то нужно от него, а ей – ничего.

Эгина посчитала, что, если сейчас она уйдёт от тягача, танкист не положит в него рюкзак. Танк выглядел наиболее надёжным местом для хранения вещей, чем какое-либо другое здесь, на Каракале. Пользуясь, возможно, недолговременным предложением Локлира хранить вещи, эринианка села возле костра, прямо на песок. Лок не спешил задавать прямые нескромные вопросы, а на какие отвлечённые темы лучше говорить, не знал: «Можешь спрашивать меня обо всём, что интересно», – предложил он Эгине выбрать самой. Та только помотала головой, заваривая чай.

– Плохой я собеседник, – сказал, словно сам себе, опустив взгляд, Локлир.

– Нет, – опровергла его мысль Эгина.

– Так диалог-то не идёт, значит, плохой.

– Вчера шёл.

Лок задумчиво замолчал и вскоре предложил: «Завтра – выходной, – единственный на неделе, – Могу поучить танк водить».

– Нет, не надо, – безрадостно отказалась Эгина.

– Это не так и сложно. Ты быстро сообразишь, что к чему, – танкист подумал, что она отказывается от неуверенности или смущения, но дело было не в этом.

– Не надо, – повторила эринианка, – Я уже не такая, как прежде.

– А какая?

– Нездоровая, – Эгина погрустнела.

– Если ты песок целый день кидать можешь, значит и с управлением должна справиться, – не понимал, в чём заключается её нездоровость Локлир. Копательница помотала головой и бросила чайный пакет в костёр, полетели искры.

– Ладно, можешь ничего не объяснять, – перестал настаивать Лок. Молчать было неудобно, и он продолжил: «К зиме строительство, наверно, заморозят. Тёплые вагончики вряд ли найдутся. Вот и думаю, куда бы мне податься. Возможно, мне предложат стройку охранять. Для одного-то тёплую бытовку раздобудут… должны бы. А если нет? На лесоповал-то не очень хочется, не люблю я деревья рубить».

– Но ведь рубишь, – заметила ему Эгина.

– Нет, таскаю только, – уточнил Локлир, – А кому на другой лесосеке будет нужен мой тягач? Там свои есть. Предложат топором махать, ну, или бензопилу дадут по-нынешнему. Шума от них, как от мотоцикла. Любишь мотоциклы?

– Любила.

– Свой был?

– Не совсем свой. Папашин. Он его продал за пару бутылок, – когда-то Эгину огорчал этот факт, но теперь у неё появились другие проблемы, и о мотоцикле она начала забывать.

– Типичный случай, – отнёсся к услышанному осудительно Локлир. В сёлах Эринианы мотоциклы являлись основным средством передвижения. Они имелись практически у каждого и, как правило, находились в плачевном состоянии. Часто один мотоцикл собирали из двух-трёх других. Многие были без номеров, несколько раз перепроданные и пересобранные, с облезшей краской и порванными сидениями.

– Он был синий, без царапин и ржавчины, перебранный, – добавила Эгина, чтобы её собеседник не думал, что она жалеет хлам, – Со всеми фонарями. И документ на него имелся, – даже если бы мотоцикл был изрядно потрёпан, ей всё равно было бы жаль с ним расстаться.

– И отдал? – Локлир не одобрил. В разговоре возникла пауза. Танкист продолжил бы мототему, но у него никогда не было своего мотоцикла, как и собственного автомобиля или другого личного транспорта: «Ты к зиме обратно в город поедешь?» – вернулся он к тому, с чего начал.

– Нет, – односложно ответила Эгина, попивая чай.

– Ну, не здесь же останешься?

– Нет.

– На даче зимовать будешь? – догадался Лок.

– Да. Вроде того, – помедлив, подтвердила Эгина.

– Стало быть, деньги на зимовку зарабатываешь? Летом работаешь, зимой отдыхаешь?

– Да.

– А что? Неплохо, – Локлиру такой вариант понравился, – Тут, конечно, совсем немного платят, но, если не жировать, до следующего сезона хватит. Ты, как вижу, некапризная, экономная. Ну, я тоже непривередливый. Если зимой работы для меня не найдётся, придётся искать недорогое жильё. Не знаешь, где такое взять?

Эгина не ответила на этот вопрос: «Зачем тебе? Ты в своё возвращаться не хочешь?» Лок вздохнул, задумавшись над ответом: «Видишь, ли… у меня, как бы своего собственного и нет. Родители уже давно в дачный дом перебрались, а квартиру мне с сестрой оставили. Беречь велели. Сестра в другой город на заработки подалась, выписалась и у кого-то там прописалась. Ясное дело, я другую квартиру и не стал пытаться покупать. Деньги в ремонт вкладывал, а сестра, спустя несколько лет, вернулась. Родители тут и стребовали с меня подпись, чтобы её обратно в квартиру прописать, а она мирно соседствовать не может, не хочет. Всё меня в чём-то обвиняет, жалуется им, хотя сама полный бардак в доме устраивает. Слов нормальных она не понимает. Ну, я и решил, что лучше по стране колесить, чем её визготню слушать, – он заметил, что последнее предложение привлекло внимание Эгины, – Ну, ты плюнь, да забудь. Такие истории – не редкость. Зачем о неприятных вещах говорить? Давай, лучше о прекрасном».

– Говори, – согласилась та вроде бы, как только слушать. Локлир и сам, в первую очередь, послушал бы, а не поговорил: «Я? Мне кажется, ты больше рассказать можешь».

– Почему? Прекрасное – это вообще, что? – не вполне понимала, что он имеет ввиду, Эгина.

– Ну, например, скульптура. Не в том ли университете художники учатся, что и ты?

– В том, в нём половина Роларна учится, – работница задумалась, допивая чай, что рассказать, – Одна ученица принесла эскиз стелы на тему космонавтики. Ей заявили, что она срисовала её с работы известного скульптора. Она искренне удивилась, а потом нашла открытки с той самой скульптурой. Та оказалась очень похожей на то, что нарисовала она. Мысли сошлись.

– Такое бывает не так уж редко.

– Да, но тем ни менее преподаватель запретила ей разрабатывать свою стелу дальше. Ей было обидно, она ведь действительно не срисовывала. Мне тоже было обидно, когда меня обвинили в том же. Я принесла эскиз стула, а мне сказали, что это не мой стул, а знаменитого дизайнера. А если у нас мысли сошлись, разве мы оба не можем эту вещь использовать? Он сам придумал, я тоже. Мы работ друг у друга не видели. Стало быть, раз каждый сам придумал, каждый и пользуется, как своим. Вот только мне никто не поверил, что я его работ раньше нигде не видела и с них не срисовывала, – огорчённо выразила Эгина Локлиру свои мысли.

– Да, это досадно, – согласился с ней тот, – Учиться в университете действительно так трудно, как говорят?

– Сам материал не так и сложен. Обучение усложняют преподаватели. Если ты им не понравишься, они могут выбросить твою работу или отдать её кому-то и заявить, что ты её не сдавал. Или могут специально неправильно подсказать тебе что-то, чтобы ты испортил чертёж или расчёт. Приходится сверять их слова с методичками.