– Таня… вас ведь Таней зовут? Послушайте, как вы смотрите на то, чтобы пообедать? Догадываюсь, что Юрий Николаевич успел вас утомить.
– Благодарю, мне есть с кем пообедать. – Не повернув головы, она летела по коридору. Упруго пружинили золотые локоны у плечей. Хороша!
– А давайте я вас тогда подвезу – я как раз на машине.
– Меня сегодня ваши уже подвозили… – Теперь она полуобернулась и даже изволила улыбнуться. Правда ехидно, и указывая взглядом на порванный чулок.
Я, нахмурившись, оценил и чулок и пришел к выводу, что ноги у моей новой знакомой еще лучше, чем кудри. Потом я заметил, что увлекся, и уже хотел заверить, что подвозить ее собираюсь не на угробленном ментовском УАЗе, а на вполне приличной «Бэхе», но услышал, что меня окликнул Ваганов.
В общем, златовласая красотка уплыла, оставив прокуратуре на память лишь шлейф ванильных духов.
– Ну как? – не отрывая взгляд от экрана монитора, осведомился Юрка, когда я вернулся в кабинет. Нахмурившись, он торопливо что-то печатал.
Я бухнулся в продавленное кресло для посетителей и, глядя в потолок, вздохнул:
– Пока никак… но она же у тебя на подписке о невыезде? Так что никуда не денется с подводной лодки.
Ваганов даже прекратил стучать по клавишам и глянул на меня исподлобья:
– Я про журналиста и этого твоего Севухина. Казанова командировочный…
– С журналистом все еще лучше, Ваганыч! – заверил я. – Слушай, ты все-таки – голова… Я бы поместить фото в газету не додумался.
Юрка криво усмехнулся:
– Погоди радоваться… Ты его еще не нашел.
Настроение портить Ваганов умел. Я же был на сто процентов уверен, что в течение завтрашнего дня мне должны, просто обязаны позвонить, потому что… потому что если не позвонят, то значит Севухин уехал до того, как я начал активно его разыскивать. А уехать он ведь мог куда угодно.
– Слушай, хватит людям настроение портить! – поморщился я и прошелся, разминая мышцы, по Юркиному кабинету.
Кабинет у него, к слову сказать, был совсем не прокурорский – даром, что помещение большое, но пыльное и прокуренное, будто здесь лет десять форточку не открывали, к тому же завалено папками с делами, вещдоками и прочей требухой под самые антресоли. Про прокурорскую мебель вообще молчу – моя мама такую постеснялась бы и на даче ставить. Меня разжалобить трудно, но даже мне захотелось оказать посильную спонсорскую помощь Ваганову.
Со спонсорской помощью я, конечно, загнул, но вытащить отсюда Ваганыча я посчитал своим долгом.
– И вообще, сколько можно здесь киснуть: как насчет пойти проветриться, есть в твоем Старогорске приличное место, кроме Пиццерии?
– Проветриться… – лицо его стало еще более кислым, но слегка задумчивым.
Я знал, что Ваганов меня в одиночестве не оставит – домой ему спешить незачем, он так же, как и я свободен. В смысле неженат, но, в отличие от меня, уже разведен. Разумеется, это не Юрка ее бросил – у него на такие глупости, как начинать ссоры и разводы сроду времени не хватало. А вот жена – тоже, кстати, бывший следователь, ныне адвокат – еще лет пять назад забрала дочку и ушла к какому-то бывшему следователю, ныне адвокату… Странно, как Ваганов еще меня терпит – адвоката, бывшего следователя. Еще и шутит не смешно: мол, сейчас он хотя бы с дочкой видится чаще, каждое воскресенье – его законное.
Поэтому Ваганов подумал-подумал, потянулся на стуле, хрустнул суставами и сказал задумчиво:
– Приличное место, говоришь?..
– Сегодня в производство новое убийство получил, – по-доброму улыбаясь, поделился Ваганов, отставив опустевшую рюмку. Не спеша, принялся за салат. Ваганов все делал не спеша. – На которое утром выезжали, помнишь?
– Помню, – я даже не стал поправлять, что дело получил не Ваганов, а его следователь из интеллигентной семьи. Я Ваганова знал достаточно, чтобы быть уверенным – тащить дело будет именно он. – И чего радуешься? Убийство-то глухое[7 - Заведомо нераскрываемое преступление (арго)]?
– Да похоже… Грохнули, вроде, там же, в леске, или в машине, пока везли, а потом под ель перетащили. Орудие убийства – армейский десантный нож – там же скинули. Отпечатков нет, конечно. Слабеньких свидетелей двое, подозреваемых – нуль.
– Да? А я думал, у тебя число свидетелей тождественно числу подозреваемых!
– Смейся-смейся…
– По второй? За встречу.
Мы чокнулись и быстро опрокинули водку. Ваганов пил красиво – в один глоток и не морщась. Впрочем, у следователей красиво пить водку это что—то вроде профессионального навыка.
– Я вообще давно уже не удивляюсь, когда свидетели переходят в разряд подозреваемых, – продолжил Юрка. – Она, свидетельница, мне, представляешь, песню поет, что из окна второго этажа видела, в какую машину садился терпила[8 - Потерпевший (арго)]! Со спины рассмотрела того, кто был за рулем, и даже какие-то татуировки на руках разглядела…
– А зачем ей врать?
– Бог ее знает. Может, со скуки. А что! У меня был случай: свидетель такую историю красочную рассказал, мы, как полагается – фоторобот подозреваемого, версию отрабатываем…потом уже экспертиза показала, что у свидетеля вялотекущая шизофрения с периодами обострений. Вот когда у него обострения, он что хочешь может сделать, и грохнуть кого хочешь, а потом ему «голоса» байки рассказывают, а он в эти байки сам же и верит на полном серьезе.
Снова наполнили рюмки. Выпили. Помолчали. Потом первым заговорил я:
– Кстати, о свидетелях. Я эту рыженькую похоже знаю, как у твоей свидетельницы фамилия?
– Да ну! – притворно удивился Ваганов.
– Серьезно, знаю! Как же ее зовут-то… Таня… Таня… – начал вспоминать я. – Она еще из поселка какого-то подмосковного родом…
– Из Заречного? – спросил Юрка, с затаенным вниманием глядя мне в глаза.
«Повелся, повелся…» – посмеялся я про себя.
– Точно из Заречного! Как же ее фамилия… Таня… Таня… Я еще с ее братом в мореходке служил… Телефончик ее не подкинешь?
Но второй раз Ваганов не повелся:
– Иди ты лесом, командировочный! И брата у нее нет.
– Да? Значит, обознался. Жаль.
Я посмеялся и разлил остатки водки:
– Ладно-ладно, слушай, а если Севухин все-таки уже уехал?
– Вполне мог и уехать…Смотри: ты попал к соседям Севухиной на три часа позже, чем сам Севухин, но! Допустим, из Питера в Москву он ехал скоростным поездом – выспался, из Москвы в Старогорск ехать никак не меньше двух часов на электричке, и чуть меньше, если на маршрутке. И в том, и в другом случаях он устанет, как собака – после посещения бывшей квартиры Севухиной вряд ли у него останутся силы мчаться назад в Москву, да и зачем? Знакомых в Москве у него нет, иначе бы он не потащился в Старогорск. В Москве, конечно, проще затеряться, но если бы твой Севухин это понимал, он опять же не поехал бы к сестре. Так что предполагаю, что он от сестры поехал назад на вокзал, покантовался там немного, наверняка заметил на стендах свою фотку и надпись, что он в розыске, и решил, что из города ему не уехать. А потом залег на дно: если у него есть деньги – снял квартиру, если денег нет…
– Нет, деньги у него есть, – пробормотал я.
– Ну вот! Он в городе – точно тебе говорю.
– Убедил… – я сдался и заказал еще бутылку. – Так вот… я тебе рассказывал, как я с ее братом в мореходке?.. На один день мне отпуск дали – я к ней… Марина, говорю, на гражданку выйду – все равно тебя найду…
– Её Таней зовут! – подсказал Юрка.
