ПЕТР: Какое?
СТЕПАНЫЧ: Сегодня я водку пил, завтра – на вино перейду, а послезавтра…
ПЕТР: Что послезавтра?
СТЕПАНЫЧ: Пивасиком баловаться буду.
ПЕТР: Ты от этого разнообразия уже два раза за последний год свой протез терял.
Подвода старого Каргина приближается к мосту через реку. Каргин дремлет на подводе, склоняется то в одну сторону, то в другую. Лошадь медленно переставляет ноги. Хромой Степаныч и Петр Прохоров бросают взгляды то на поплавки, то на сонного Каргина.
ПЕТР: Свалится…
СТЕПАНЫЧ: Не… Он на автопилоте…
Подвода грохочет по мосту и проезжает мимо Степаныча и Петра. Петр качает головой. Съезжая с моста, подвода колесом проваливается и застревает между бревен. Каргин сваливается с подводы.
ПЕТР: А ты говорил: «Не свалится».
СТЕПАНЫЧ: Если бы пьяный был – точно удержался бы.
Каргин подскакивает и с кнутом бросается на лошадь.
КАРГИН: Ты куда это, корова, пошла. Ты что, не видишь, что здесь яма? Первый раз по этой дороге ездишь?
Петр и Степаныч наблюдают за этой сценой.
СТЕПАНЫЧ: Я б на твоем месте давно эту яму заделал, а не кидался на бедное животное.
КАРГИН: Чего это я её должен заделывать? Для этого специальные люди в нашем хозяйстве имеются.
СТЕПАНЫЧ: Тогда не ной.
Каргин бросает кнут в подводу и пытается вытащить подводу, но не может. Колесо намертво застряло между двух брёвен. Каргин берет под уздцы лошадь, снова и снова тянет её вперед. Лошадь перебирает ногами, но сдвинуть подводу с места не может. Петр Прохоров, видя тщетные усилия Каргина и лошади, подходит к подводе.
ПЕТР: Отойди!
Поплевав на ладони, он разворачивает спиной к подводе, приседает и берется за обруч колеса. Каргин подбегает к нему.
КАРГИН: Ты что собираешься делать?
ПЕТР: Я сказал тебе: «Отойди!»
КАРГИН: Это ты в молодости подковы гнул, а теперь не надо.
ПЕТР: Ты русские слова понимаешь?
КАРГИН: Ты ж уже старый пенёк, обломаться можешь.
Петр Прохоров выравнивается, легко поднимает и переставляет подводу с одного места на другое. Каргин и Степаныч с восторгом смотрят на Петра.
СТЕПАНЫЧ: На тебе пахать можно. А ты на пенсию…
КАРГИН: Это у него не сила, Степаныч, а дурь наследственная!
Каргин собирается ехать дальше, а Петр Прохоров вдруг хватается за грудь и бессильно опускается на землю. Испуганные Каргин и Степаныч бросаются к нему.
КАРГИН: Петя, ты чего это?
18
Деревенская изба. На кровати лежит старый Петр Прохоров и громко стонет. У двери на скамье сидит Каргин. Молодая медсестра Таня упаковывает стетоскоп.
ТАНЯ: Петр Егорыч, кризис миновал, давление стабилизировалось. Можно уже не волноваться…
Петр тяжело вздыхает.
ПЕТР: Помру я скоро…
ТАНЯ: Ну, до этого ещё далеко…
ПЕТР: Мой организм, Танька, я лучше знаю… Считанные деньки остались…
Петр из-под подушки достает бумажку и протягивает Тане.
ПЕТР: Здесь номера телефонов. Ты вот что. Позвони моему сыну Илье… И внуку Егору. Пусть приедут. Я попрощаться хочу.
ТАНЯ: Ну, это вы зря…
Петр откидывается на подушку и громко стонет, будто это его последние мгновения жизни. Каргин испуганно крестится. Таня пожимает плечами.
ТАНЯ: Позвоню.
ПЕТР: Только не затягивай.
Таня выходит. Петр прислушивается, потом бодро вскакивает из постели и бежит к окну. Каргин удивленно следит за ним.
19
Таня выходит на улицу, достает мобильный телефон и набирает номер.
20
Старый Петр Прохоров, увидев, что медсестра выполняет его просьбу, удовлетворенно хлопает в ладоши, обращает внимание на соседа, вспоминает, что смертельно болен, хватается за поясницу и громко стонет.
ПЕТР: Ты иди, Вася, куда шёл. А то молоко, пока с фермы довезешь, скиснет…
КАРГИН: Не скиснет…
