– Да мама, – ответила Глафира, хотя и не уловила ни единого словца.
– И чтобы домой до утра не возвращалась!
– Я все поняла, мама.
Мать говорила о предстоящем отъезде Защитников. Они отправлялись в дорогу уже завтра, но на деле ей уже не о чем было беспокоиться. Глафира умиротворенно улыбнулась, непроизвольно погладив рукой живот. Еще не было никаких признаков – для них слишком рано, но каким-то образом она это чувствовала. Краски не придут, она не сомневалась, что новая жизнь уже зреет внутри под сердцем. Сегодня последняя их с Наарроном ночь. Глашке было немного грустно, ведь как только он уедет, не видать ей утех как своих ушей. С деревенскими шашни водить мать не позволит, да и с кем здесь? Никто ей не люб. Разве что Микор, да и того уже и не вспоминала давно.
Вспомнив свою старую любовь, Глашка усмехнулась. Сколько ночей она поливала слезами подушку, изводясь от ревности к охотнице? А он-то взял и от них обеих уехал. Боги ведают, может, и доведется еще с ним в столице свидеться? Вот было бы здорово предстать перед ним дамой.
А вот с Кирой лучше пока помириться, чтобы та зла не таила. Ну как станет Нааррону о ней, Глафире, наветы наводить? Вдруг тот в столицу ее тогда не заберет? На миг сердце Глафиры сжала ледяная рука страха. Нужно сделать сегодня ночью так, чтобы он не смог ее забыть. Никогда. Спасибо Пасите, научил таким штукам, о которых никто из замужних подружек и не подозревал даже.
Глава 6
1.
Кира окинула взглядом враз осиротевшую комнату. Много вещей с собой она брать не стала. Отцовский нож привычно висел на поясе, лук, колчан со стрелами, да самое необходимое в дороге. В желудке с утра поселилась противная тяжесть, причиной которой было волнение – она впервые покидает родные стены, что ждет впереди?
– Не грусти, все будет хорошо, – Нааррон тепло улыбнулся и понимающе сжал ее руку.
Брат как никогда был весел и болтал без умолку, несмотря на несколько изможденный вид. Кира бы даже поверила, что во всем виноваты тренировки, если бы не подсмотрела, как тот на ночь глядя тихонько крался из избы, а затем и со двора, ведя в поводу оседланную кобылу. Вернулся Нааррон только перед рассветом. Слова о том, что не стоит связываться с Глафирой, он пропускал мимо ушей, и охотница не стала настаивать.
В избу вошел Крэг, как обычно, широко улыбаясь.
– Мир вашему дому! – поклонился он с порога.
– Здрав будь, Крэг, – попросту ответила Анасташа, которая суетилась, собирая в дорогу пироги, испеченные спозаранку караваи, горячий сбитень и прочую снедь.
– Готовы? – Не дожидаясь ответа на свой вопрос, он выдал: – Кажется, я тут кой-чего забыл. Посмотрю? – Курсант направился прямиком в комнату Киры, и та подалась следом, не понимая, о чем речь.
«Да ведь тут и прибрано уже не раз…»
– Что ты тут мог забыть?
Крэг развернулся, припирая ее к стенке:
– Это! – выдохнул ей в губы, прежде чем приникнуть поцелуем.
Кира отринула все мысли и доводы, целиком отдаваясь ощущениям. Все потом, когда этот сладкий миг закончится. Потому только сильнее притянула к себе парня, обнимая за шею. Привстала на цыпочки, чтобы далеко не маленькому Крэгу было удобнее. Ее язык вступил в яростную борьбу с его и, кажется, даже победил, чтобы потом радостно сдаться. Тело охватила сладкая истома, и Кира едва сдержала стон, осознавая, что за бревенчатой перегородкой мама и брат, да и дверь нарастопашку… Сердце гулко колотилось в висках, щеки пламенели от ощущения того, что они творят недозволенное. От горячих ладоней Защитника по спине и затылку волнами расползались мурашки, голова кружилась, в ногах поселилась предательская слабость. Наконец, Крэг нехотя оторвался от ее губ, и Кира чуть не застонала снова, теперь уже от разочарования. Она понимала, что он в этом прав, сейчас кто-нибудь заглянет – стыда не оберешься. Усилием воли вернув себе самообладание, она выдохнула, не отпуская курсанта. Будто и не он прижимал ее к стене:
– Ну что, нашел, потерянное?
– Почти. – Голос парня прозвучал также хрипло, а в глазах мерцал голубоватый отблеск силы. Почувствовав это, Крэг прикрыл веки и сделал глубокий вдох, прежде чем открыть их снова. – Кхм, если я сейчас примусь медитировать, тин Хорвейг нас точно заподозрит.
Кира скривилась и ослабила хватку. Да уж, Пасита дал понять, что не потерпит больше таких выходок. Тогда на холме Крэг осмелился ее поцеловать прямо при нем. От воспоминаний о том, как выглядел Защитник в тот момент, у охотницы пробежал по спине холодок. Похоже, Пасита чудом сдержался, чтобы не сотворить что-то ужасное. Вот тут она воочию увидела, насколько «нелегко приходится тин Хорвейгу». Защитник выместил всю свою злость прямо на тренировке.
Мужчины скинули одежду, чтобы не испортить, и остались в одних холщовых штанах. Босые ноги будто и не замечали, что ступают по снегу. Было неприятно наблюдать, как Пасита гоняет по площадке Крэга, используя смертельные даже на вид приемы, о каких Кире и слышать не доводилось. Очень быстро курсант выдохся и мог противопоставить разве что собственное боевое мастерство, но не силу.
Как только это случилось, Защитник сменил тактику и теперь курсанту приходилось терпеть болезненные удары огненной плети, от которых вздувалась тонкими красными рубцами кожа на обнаженном теле. Это было унизительно, но недостаточно для того, чтобы тот отказался от попыток, которые переросли в шутливое баловство на тренировках – в остальное время Пасита не выпускал Крэга из виду. Они старательно изводили тин Хорвейга, нарочно прижимаясь плотнее друг к другу, или удерживая дольше, чем надо во время поединков, а то и касались украдкой губ в мимолетном поцелуе, если тот не видел. По их честным глазам, и рвущимся против воли улыбкам, Пасита понимал, что дело нечисто, но никак не мог помешать. На все его нападки, Крэг не больно-то обращал внимание и отшучивался: мол, совсем сбрендил от ревности? Да советовал чаще медитировать.
Будто прочитав ее мысли, Крэг сказал:
– Теперь до самого Ордена мне толком не удастся этого сделать.
– Что вы там возитесь? – Анасташа вошла так тихо, что ее и не заметили.
Крэг успел поспешно выпустить Киру, но по раскрасневшимся щекам дочери та явно все поняла. Понимающе усмехнувшись, для порядка пригрозила:
– Смотрите, не шалите мне! – Посерьезнела: – Крэг, а не обидят дочку в этом вашем Ордене? Ты уж присмотри за ней.
– Постараюсь, – Крэг взял Киру за руку и легонько сжал и помрачнел: – Жаль, не со всеми я совладать в силах…
– Пасита! – прошипела женщина, выплюнув имя Защитника.
– До Ордена постараюсь сделать все, что смогу. Да и Нааррон с нами. Не думаю, что тин Хорвейг при нем озорничать отважится. Да и иные, похоже, виды у него на Киру. А как в Орден доберемся, Настоятель Махаррон внучку в обиду не даст.
Анасташа вздохнула, задушив в зачатке встающий поперек горла ком. Глубоко внутри она всегда знала, что это когда-нибудь случится. Кира покинет отчий дом. Боги и так были к ней благосклонны, подарив двух детей вместо одного и любимого мужчину, который был рядом столько лет. Ей грех жаловаться. Отчего же тогда так грустно уже? Так пусто и одиноко, хотя дети еще и не шагнули за порог?
– Присядем на дорожку? – предложила она, первой опускаясь на лавку.
Настроение Анасташи передалось и остальным. Взоры обратились к фигуркам Керуна и Киаланы, по традиции стоявшим на отдельной полке, накрытой белым рушником с красным узором по краю, повторяющим переплетенные между собой руны богов, символизирующие единство двух начал. Каждый мысленно попросил удачи и легкой дороги.
– Пора, – вздохнул, поднимаясь, Нааррон и крепко обнял мать.
После недолгого прощания Анасташа, утирая глаза платком и кутаясь в шаль, шла следом за медленно перебирающими ногами лошадьми. Позади разбредался народ – провожали охотницу и Защитников всем миром. Да не столько из-за великой любви, сколько больше из любопытства или же корыстных мыслей: «А вдруг защитник Пасита вернется и припомнит?».
– Кира, постой! – Проталкиваясь через толпу, за ними бежала Глафира, девушка неловко уворачивалась от идущих навстречу людей и все кричала: – Кира!
– Ей-то что надо? – проворчала охотница, разворачивая лошадь.
Люди, кто не успел далеко отойти, остановились поглазеть – авось, что еще интересное случится. Невзирая на любопытных, Глашка, задыхаясь, подлетела вплотную и схватилась за стремя одной рукой, вторая продолжала прижимать к груди объемный сверток.
– Кира, прости меня, пожалуйста! Киалана свидетель, от ревности я была не в своем уме. – Щеки девушки залились искренним румянцем. – Я не должна была так поступать. Прими мой подарок, да не держи зла, если можешь. – Глафира низко поклонилась, а потом протянула какой-то сверток.
Кира, испытывая неловкость, соскочила с лошади. Как-то непривычно было объясняться с человеком вот так свысока.
– Не нужно мне твоих подарков, но не могу сказать, что обиды совсем не держу, уж не обессудь. Живи, Глафира, спокойно, да впредь думай и не делай зла никому. Особенно тем, кто пред тобой беззащитен. – Охотница понизила голос, пристально глядя в черные глаза: —Ты испытала это на собственной шкуре.
Глафира смиренно поклонилась и снова протянула сверток.
– Возьми вот, пожалуйста.
Только сейчас Кира поняла, что внутри свертка что-то живое. Отрез ткани соскользнул, явив взору крупного косматого щенка, серой масти с белой грудкой. Голубые, еще по-детски мутноватые, глаза глядели доверчиво, розовый язычок задорно вывалился из пасти. Щенок, мотнув головой, звонко чихнул и нетерпеливо заскулил, приподняв вислое ухо. Затем потянулся к Кире и засучил толстыми лапами, норовя вырваться из ослабших, не привыкших к труду рук девушки – весил он похоже прилично, а на вытянутых-то долго держать несподручно.
– Киалана… – Сердце охотницы дрогнуло при виде такого чуда. Не могло не дрогнуть. – Какой красавец! – Она не удержалась и поцеловала щенка прямо в мокрый нос, едва отметив, как сзади хмыкнул Пасита – видать, позавидовал. Щен же в ответ успел облизать ее лицо прежде, чем отстранилась.
– Возьми его, пожалуйста, – продолжала уговоры Глафира. – Это добрая порода. Отец от родни привез по моей просьбе. Специально для тебя. Понимаю, он не сможет заменить твоего Тумана… – Глафира снова поклонилась.
– Хорошо, я приму его. Не забывай, мои слова.
