– Да.
– За болтовню и глупые вопросы, – тихо и серьезно буркнул Ратто. – Не выношу этого в Комнатке. Тебе, небось, уже рассказали, как я Обжору прогнал?
– Да.
– У монеты две стороны, Молчун. Ха, тебе подходит новое имя. Ладно. У истории с Обжорой тоже две стороны. Я знаю, что нихилы и нецесы выдумали несколько теорий и я, в общем-то, не против этого. Порой пофантазировать полезно. Разгружает мозги и спишь крепче. Тебе сказали, что Обжора сожрал пятерых, прежде, чем его прогнали?
– Да.
– На самом деле он сожрал шестерых. И чуть не сожрал меня. Я и еще один примар. Как его звали… А, точно. Сойока его звали. Я и Сойока чудом спаслись, заманив Обжору обратно в трубу. Однако, Сойоке не повезло. Обжора утащил его с собой. С того момента я строго запретил примарам ошиваться возле помойного люка. Знаешь, почему?
– До-догадываюсь.
– Вот как? И почему же?
– Обжо-ора идет на за-запах?
– Верно. Нихил, не закрывший люк, сам себе подписал смертный приговор. Обжора нашел его по запаху и сожрал. А также пятерых его соседей. Мы с Сойоко отвлекли Обжору и заманили обратно к помойному люку, но Сой сильно трусил, и Обжора почуял его страх. А потом забрал его с собой. Знаешь, почему я запретил примарам подходить к помойному люку на самом деле? Потому что Сундук дал пять нихилов на следующий день. Телевизор без запинки распределил их. Но! Сундук дал только пять нихилов. И все. Словно это была замена тем, кого сожрали. Вот только примара, взамен Сойока, он так и не дал. Без обид, но вашего брата, что грязи. Последнее время одни только нихилы и приходят в Комнатку. А Сой… его нам очень долго не хватало, пока не пришла Нику. Да, Молчун. У легенд Комнатки всегда две стороны. Сказка, придуманная другими, и правда, которую знают немногие. И мой тебе совет, покуда я добрый. Не ищи эту правду. Она куда опаснее ваших фантазий. Усек?
– Да, – кивнул я, пряча глаза от Ратто, который склонился надо мной.
– Ладно, дуй к остальным. Скоро ужин, нельзя задерживать ритуал, – ответил он и, развернувшись, направился в спальню примаров.
Нихилы, при помощи трех нецесов, быстро накрыли длинный белый стол. Словно по волшебству на клеенчатой скатерти появились тарелки, вилки и ложки. Месяц с Аши принесли из кухни две большие корзины с хлебом. Я удивился, увидев, что в хлеб в корзине Месяца белый и от него поднимаются в воздух облачка пара, а Аши несла черный хлеб. Такой черный, что на миг показалось будто это куски угля. Белый хлеб Месяц поставил в начале стола, смотрящего в сторону спальни примаров, а черный Аши отнесла в другой конец, который был ближе к Двери.
Мне Унаги дала задание принести из кухни жареный картофель для примаров и, свистнув Пухляшу, который бесцельно слонялся рядом, глотая слюни, указала на меня пальцем.
– Ох, братка, – доверительно зашептал он, когда мы взяли с двух сторон большой противень, наполненный дольками жареной картошки. – Ох, кабы не Ратто, я бы не стерпел…
– Терпи, – буркнул я, понимая, что ждет вечно голодного коротышку, если Унаги узнает, что нихил попробовал картошку, предназначенную для примаров. – Н-нам нельзя.
– Знаю, – тоскливо вздохнул он, перехватывая ручку противня поудобнее. – Но ты лихо придумал с очистками. И как нам самим в голову-то не пришло. Вкуснятина была, спасибо, братка.
– Угу, – кивнул я и, пройдя боком в дверь, осторожно пошел дальше, к краю стола, где уже рассаживались примары. Идти стало сложнее, потому что смотреть им в глаза было нельзя. Но мы с Пухляшом худо-бедно справились. Коротышка, урча животом, поставил свой край на стол, а потом, дождавшись, когда я поступлю со своим также, отошел в сторону.
– Пойдем. Наши тоже усаживаются, – кивнул он в сторону молчаливой группки нихилов. Я увидел Аши и Фиалку, которые сидели рядом. Два пустых стула, предназначенных, видимо, для меня и Пухляша. И Юбу, сидевшую спиной к Двери и лицом к Ратто, который задумчиво вертел в ладони пузатый бокал с янтарной жидкостью и вполуха слушал визгливую Унаги. Девчонка вилась ужом, подобострастно улыбалась и с надеждой заглядывала в лицо примара, но тот её, казалось, не замечал, думая о чем-то личном.
Заняв свое место, я робко посмотрел на Юбу. Девочка нервно мне улыбнулась и, вздохнув, отвела глаза. Нервозность чувствовалась и от других нихилов. Только нецесы и примары весело о чем-то болтали. Оно и понятно, не их друг сегодня покинет Комнатку.
– Передай, пожалуйста, хлеб, – тихо попросила меня Юба и, когда я подвинул ей корзинку с хлебом, взяла три куска и, метнув в сторону примаров настороженный взгляд, сунула хлеб во внутренний карман куртки. Заметив мой удивленный взгляд, она покраснела и виновато улыбнулась. – Никто не знает, что находится по ту сторону Двери. Еда лишней не будет, чувствую.
– Если хо-хочешь, я у-уйду, – протянул я, стараясь не встречаться с ней взглядом. Но Юба тихо хмыкнула и покачала головой.
– Зачем? Тут теперь твое место, – она на миг задумалась, а потом просияла. – А! Думаешь, что я на тебя злюсь?!
– Да.
– Чушь, Молчун. На моем месте мог оказаться кто-то другой. Так выпал Жребий, – ответила она и настал мой черед задуматься. Девочка, заметив, что я нахмурил брови, заинтересованно склонила голову. – Чего с тобой?
– Р-р…
– Ратто, – перебила она. Я благодарно улыбнулся и кивнул. – И что «Ратто»?
– Он с-сказал, что О-обжора с-сожрал п-п-п…
– Пятерых нихилов. Да, это правда. Я же тебе рассказывала сегодня.
– На с-следу-ующий день С-сундук дал но-новых. Ни-нихилов, – Юба, поняв, к чему я клоню, нахмурилась.
– Забудь об этом! Понял! А то окажешься следующим! – прошипела она, вцепившись в мою руку пальцами. – Так выпал Жребий. Точка. И не вздумай ляпнуть подобное при примарах или нецесах. Ищи ответы на свои вопросы сам, а вопросы держи при себе. Здесь так не принято.
– З-значит я прав? – тихо спросил я. Остальные нихилы, негромко разговаривая, не обращали на нас никакого внимания, ожидая начала ужина.
– Возможно. Не знаю, – отмахнулась девочка. – Может, это единичный случай. Обжора сожрал пятерых, Сундук и дал пятерых взамен. Это же не Жребий и не ритуал распределения. Так, хватит. Ты скверно начинаешь свою жизнь в Комнатке. Забудь об этом. Легенды – это легенды. Пусть и остаются легендами. Я уйду, и ты забудешь обо мне через неделю, а когда придет твой черед, остальные также забудут о тебе.
– Я не з-забуду, – упрямо мотнул я головой. Щеки Юбы легонько порозовели, а губы тронула улыбка.
– Забудешь. Все забывают. Да и с чего тебе помнить меня?
– Ты бы-была добра ко мне, – ответил я, заставив девочку вздохнуть. Она покачала головой и тоскливо обвела взглядом стол.
– Выкинь это из головы, Молчун. И лучше молчи.
– Прости.
– Напрасно извиняешься, – Юба замолчала, когда Ратто вдруг поднялся со своего места и поднял над головой бокал. По блеску его глаз было понятно, что он пьет. Конечно, у меня были вопросы. Тысяча вопросов. Но я их лучше подержу при себе.
Вместе с примаром поднялись со своих мест и остальные. Шесть примаров, по три с каждой стороны. И каждый смотрел на бледную Юбу, которая бессмысленно уставилась на корзину с хлебом.
Я же увидел, что примары даже сидят на небольшом расстоянии от нецесов, как и нецесы, которых от нихилов отделял один стул с каждой стороны. Деление на группы соблюдалось и за столом.
– Новая кровь пришла, – громко произнес Ратто и добавил. – Поднимись, Молчун. Отныне и до момента, как выпадет твой Жребий, носить тебе это имя.
– Не смотри на них, – одернула меня Юба, когда я чуть не совершил ошибку и не повернул на голос голову.
– Прости, – виновато хмыкнул я, сжимая пальцами край стола.
– Старая кровь уходит, – продолжил Ратто. – Встань, Юба. Ты провела в Комнатке год и Комнатка год заботилась о тебе. Позаботимся о тебе и мы. Ты получишь еды на три дня, новую обувь, которую дал сегодня Сундук, и можешь взять одну вещь из Комнатки с собой.
– Любую? – тихо спросила Юба, но по вытянувшимся лицам нихилов я понял, что ей не следовало задавать этот вопрос. Это же подтвердил и Ратто, в чьем голосе вдруг прорезались холод и злость. Всего на мгновение, но каждый почувствовал это.
– Любую, – подтвердил он с улыбкой.
– Бутылку из твоих запасов, – не задумываясь, выпалила Юба, побледнев сильнее обычного. Пухляш, сидящий рядом, охнул и забормотал, покачивая шишковатой головой, а Месяц поджал губы и умоляюще посмотрел на Юбу, но девочка, гордо задрав нос, смотрела в глаза примару, чего ей делать точно не следовало.
– Это твое право, – сухо ответил Ратто и, повернувшись к Унаги, коротко мотнул головой. – Принеси ей бутылку виски из моего шкафчика.
– Всю?! – театрально удивилась тощая Унаги, злобно посмотрев на Юбу.
