Новый директор компании москвич, зимою, в свой первый рабочий день прибывает на службу в 8-55 и никого в офисе не застаёт, поэтому мёрзнет на улице. В 9-00 Анечка открывает офис. В 9-30 директор спрашивает у Анечки по селектору:
– Аня, а со скольки мы работаем?
– По идее, с 9-00, – отвечает ему Анечка.
В 11-00 он опять спрашивает:
– Аня, а где у нас люди?
– Да Вы не волнуйтесь, подойдут!
И точно, к 12-00 все уже на рабочих местах, а к 18-00 дневные задания выполнены. Директор-москвич, просто приху_вает от такого!
***
Живёт Анечка на Пискарёвском проспекте, с мамой и бабушкой. Отец их уже давно бросил, ну да и чёрт с ним. Анечка его никогда не видела и видеть не желает. Впрочем как и он её. Где он? Что с ним? А кто его знает.
Бабушка-блокадница, дедушка погиб на войне. В Питере так у многих. 18 января, в день прорыва блокады Ленинграда, семья ходит на Пискарёвское кладбище, поклониться тому полумиллиону горожан, что лежат в общих ямах. Благо что до кладбища два шага. Народу на Пискарёвке в этот день не протолкнуться.
В компании, где трудится Анечка, тоже много блокадников и этот день всегда объявляется директором выходным, всё равно все пьяные. А ещё в компании много евреев, почитай все конструктора евреи. Они очень умные и технически грамотные, вот и конструктора, да начальники.
Чёрный день
Но сегодня у Анечки «чёрный» день и она с утра незаметно плачет за тёмными очками, наклонив голову к столу на своем Reception. Вчера вечером на её глазах застрелили её любовника Андрея, руководителя боевой ячейки «National Socialism/White Power» на Северо-Западе России. Да, да, той самой, за которой уже числится не одно убийство иностранцев, грабежи, акты вандализма на воинских захоронениях, сожжение двух еврейских женщин и др. «милые шалости». Идеология ячейки базируется на учении национал-социализма, почитаемой фигурой является глава Третьего Рейха Адольф Гитлер, а сами члены зигуют почём зря и в качестве своей символики используют свастику.
А всё происходит так.
Анечка сидит на лавочке возле своего подъезда и ждёт Андрея. Он позвонил ей с какого-то левого номера и велел ждать его именно на этой лавочке. С тех пор как он в розыске после убийства студента из Ганы, в котором он случайно засветился на камерах наблюдения, молотком крушащий череп тому негру, они так и встречаются. Он звонит, назначает время и место, потом, такси, дешёвый пригородный мотель и с утра она едет на работу к своим блокадникам и евреям, всех бы их, одной очередью. Особенно Дмитрия Исааковича Кофмана, главного конструктора. За что? А за то, что он еврей и всегда при ней матерится, а ей приходится улыбаться, как ни в чём не бывало, хотя мат она не выносит.
Всё происходит очень быстро, чтобы ей хоть как-то отреагировать. Как всегда бритоголовый, Андрей, здорово похудевший во время жизни «в бегах», но всё такой же резкий и быстроглазый, входит в её узкий двор и улыбаясь идёт к Анечке. Не дойдя до лавочки трёх шагов, он разворачивается и начинает от неё убегать. Что случилось, что он увидел?! С интервалом в секунду раздаются два пистолетных выстрела. Андрей, взмахнув руками, боком падает на брусчатку. Во двор въезжает полицейская «буханка» и два крепких оперативника, прятавшихся за мусорными баками, закидывают тело Андрея внутрь машины и уезжают.
А Анечка так и остаётся сидеть на лавочке. К ней у полиции претензий нет. Пока нет.
Sieg Heil!
Только не спрашивайте, как русские ленинградские девочки с хорошим образованием и блокадниками в семьях становятся нацистками. Как-то становятся. Анечка пришла в ячейку из-за Андрея, первая любовь. В боевой ячейке NS/WP таких девочек немного, но есть. Сама Анечка, Лидка-продавщица, Наташа – она самая взрослая, 30 лет, работает заместителем главного редактора по юридическим вопросам в крупном питерском издательстве.
Девочки в ячейке на равных, поэтому бить и насиловать их нельзя. Они сами выбирают себе партнёра для постели. Разумеется из членов ячейки.
Парни в ячейке есть разные. Откровенные отморозки, ультрас, хулс, – это те кто пришёл в нацизм из футбольных фанатов. Им всё равно кого бить, лишь бы бить. И есть идейные – Денис, покойный Андрей, Максим-студент и ещё несколько человек, таких же. Они сильные, волевые, решительные, хорошо образованные и надёжные. Не то что слизняки из инжиниринговой компании, где Анечка трудится секретарём.
20 апреля, на день рождения «Святого Адольфа», Анечка и вся боевая ячейка NS/WP ездили в Москву, отметить, погулять, отдохнуть. Хорошо провели время.
«Вот уж где заповедник чёрных, раком до Питера не переставить, а-ха-ха! Ходят абсолютно раскайфованные. В Питере их по одному уже и не встретишь на улице, наша работа, а в Москве, пожалуйста. Да ещё и с белыми девчонками под ручку, тьфу, мерзость» – вспоминает поездку Анечка.
В Москве сходили на Поклонную гору, пофоткались там в майках c надписью White Power и зигами на фоне танка Т-34, прикольно. Ультрас тут же предложили замочить какого-нибудь чёрного, так сказать, в ознаменование! Но Денис, он теперь за руководителя ячейки, сказал:
– Друзья! За одного чёрного хватит нам и Андрея, земля ему пухом! Не будем заниматься мелочами и начинаем готовить крупное дело, чтоб как можно больше биомусора отправить на тот свет сразу! И чтобы уже все знали, кто их туда отправил, что мы реально существуем! Sieg Heil!
– Sieg Heil! – дружно ответила ячейка.
Взрыв поезда
16 мая 2008 года. Пятница, утро. Москва.
Я стою по стойке «смирно».
– Кадет Волошин! Слушайте меня очень внимательно! Вася ты наш, Василиск! От тебя сейчас многое зависит.
Видно, что генерал-майор Титов весьма и весьма озабочен. Такого ещё не было, чтобы он лично, на своём чёрном Mercedes-Benz S-500 с номерами «АМР», работающими мигалками, сиреной и крякалками влетел на территорию школы и выдернул меня прямо с занятий. Наверное уже и не будет. 11-й класс, весна, занятия по предметам заканчиваются и начинается подготовка к выпускным экзаменам.
Мы с дядей Толей сидим в кабинете коменданта кадетского интерната, старшего прапорщика Бориса Михайловича Захарченко, «Михалыча». Однако сам комендант и его помощник в своём кабинете отсутствуют. Значит разговор с генералом у нас предстоит не для чужих ушей.
– Я только что от Президента, Вася. Беда у нас. Большая беда. Сегодня рано утром на перегоне под Тверью на скорости 200 км/ч пущен под откос скоростной поезд Москва-Санкт-Петербург. Два управляемых взрыва на путях, первый – под электровозом и одновременно под последним вагоном. Очень грамотно всё рассчитали, до метра! По предварительным данным погибло не менее 130 человек. Но это не точно, спасатели ещё работают. Среди погибших – государственные чиновники высшего ранга, делегаты съезда партии «Единая Россия», включая руководство Государственной Думы, руководство Следственного комитета, высокопоставленные лица РЖД, крупные бизнесмены, в т.ч. близкие друзья Президента и несколько беременных женщин.
Генерал некоторое время молчит, как бы собираясь с мыслями, и продолжает:
– Такое бурление сейчас началось в верхних эшелонах власти, Вася, не дай Бог! Понятно, что будет следствие, в итоге преступников найдут и осудят, но когда это случится не знает никто. До этого момента силовиков распнут, мол, дармоеды, куда смотрели и т.д. Поэтому Президент попросил наше Управление, меня лично. Заметь, попросил, а не приказал. Как можно скорее найти и покарать взрывников. Любым способом. Это значит, Вася, что нужно найти и уничтожить их нашими методами, по-тихому. И потом сообщить Президенту, кого и сколько уничтожили! Понятно, что официально этот подвиг совершит кто-то другой, из ФСБ скорее всего. Но у нас всегда так, дело сделали, всё шито-крыто, значит молодцы. Такое уж у нас Управление, Вася, привыкай. Поэтому мы и рядышком с Президентом, а не где-то в недрах многочисленных спецслужб. Поэтому есть я, есть ты и есть весь наш штат, включая твой интернат. Вот так!
Я внимательно слушаю, понятно, что всё так и есть.
– Из зацепок. В информационное агентство Росбалт уже прислали мэйл, что ответственность за взрывы берёт на себя некая «Белая сила» из Питера, что не факт. Много их ещё будет, пытающихся примазаться к славе, но эти первые и похоже осведомлены о происшествии не из телевизора. Во славу Адольфа Гитлера взорвали, пишут. Уже их проверили. Да, есть такая организация, светилась в сводках происшествий. Скинхеды из Питера. Бьют и убивают иностранцев, грабят их и всё такое. Недавно полиция застрелила их главаря при попытке к бегству при задержании. Он в розыске был по убийству иностранного студента. К девушке своей шёл, там его опера и встретили. Вот адрес и фото этой девушки, Аней зовут. Вот и все зацепки. Ни поимённого состава группы, ни материалов оперативного сопровождения. Менты убийство раскрыли, да и ладно. Но это мы с Управлением «Э» (экстремизм) питерского ФСБ ещё потолкуем, как так случилось, что именно эта группа осталась неохваченной и без осведомителей. Всё!
– Какие у меня полномочия? – спрашиваю я.
– Да любые! Всё на твоё усмотрение, по обстоятельствам. Видишь же, нет ничего, но раскрыть очень нужно. Президент на нас надеется. Даже если просто оперативную информацию по существу принесёшь, уже хлеб для силовиков. Не дай Бог всё это в западную прессу попадёт. «Армия неонацистов в России берёт реванш за ВОВ!», представляешь?
– Разрешите приступать к выполнению?!
– Давай, Вася-Василиск, удачи тебе и всем нам!
Тетрадь
16 мая 2008, пятница, день.
Санкт-Петербург, Пискарёвский проспект.
На адресе вижу, как в кровати на смятых простынях лежит на спине здоровенный и совершенно голый парень с характерными татуировками – сдвоенные руны «зиг», эмблема СС, кельтский крест, свастика, «мёртвая голова», «14/88» и др. В соседней комнате – бабушка смотрит телевизор. Ага, а вот и хозяйка. Заходит в комнату с кроватью, обмотанная пушистым полотенцем, видимо из ванной.
– Спасибо тебе, Денис, что приехал, пожалел девушку. Вроде отпускает. Давай ещё разик, чтоб уже точно отпустило, ладно? А то я сама не своя. Как Андрея убили прямо трясёт. А не с нашими я не могу, ты же знаешь, грязь какая-то.
– Ну что-ты, Анечка, мы своих не бросаем, обращайся. А ты чего дома, не на работе?
– Да, уволилась. С утра новый директор, москвич, сцуко, вызвал и положил передо мною пачку наших фоток. Ну тех, из Москвы, где мы в наших майках зиговали на Поклонке. Это я лоханулась, Наташе в издательство их послала со служебной почты, а он видимо сервер чистил, наткнулся.
– И чего?
– Да ничего! Написала при нём по собственному, сказала пару ласковых, да ушла. В ФСБ побежит? Да пусть бежит, если успеет, ты ж к нему зайдёшь сегодня? Или кого из ребят попросить?
