А отчего изаброн зовётся изаброном, я не знаю. Он и сам не знает. Наверное, он потому такой умный, что уже все книжки прочёл в поисках объяснения. Но пока не нашёл… Впрочем, каждый может увидеть в этом названии что-то для себя.
Жаблину честь и хвала
Жаблин, как ты помнишь, говорил: «Я на то и директор Жаблин, чтобы в мою честь зоопарки называли!»
В эту ночь во сне директор так зазнался, что не мог не увидеть сон про себя любимого. А сон был следующего содержания.
Город. Улица. Всё такое родное, знакомое. И всё как будто уважает Жаблина и даже немного боится. Всё – и асфальт, и урны, и дома, и окна.
Идёт себе Жаблин, идёт. Мимо «Жаблин-клуба» проходит и думает: «Вот и клуб в честь меня назвали! Не то что было – “Чаплин-клуб”. Даже не звучит! А теперь – красота!»
Идёт он дальше, сложив руки на немаленьком животике, а навстречу ему управляющий музеем имени Жабло Пикасо. Увидел Жаблина, шляпу перед ним снимает, руку пожимает, кланяется. Уважает, одним словом!
Видит Жаблин: даже забегаловку «Блинчики» переименовали в «Жаблинчики»! Как на душе приятно! «То-то же! – думает директор. – Давно пора!»
Всё вокруг: танцевальный ансамбль «Жаблочко», обувной магазин «Жаблучок», оружейная выставка «Жабля и меч» – всё переименовано в честь Жаблина! Видит всё это Жаблин и радуется!
Но сон не бесконечен. Поутру от всего этого роскошества остался только «Дирижабль».
Сбежавшие рифмы
На зоопарк опустилась ночь. Все выдуманные зверюшки спали. Даже Жаблин дома – и тот спал!
Не спалось только Дыньке. Он открыл в себе талант поэта и всю ночь сочинял стихи! Где-то, наверное, есть дырочка, через которую у Дыни вылезли стихи сегодня днём! Эй там, вылезайте ещё!
Да вот только ничего почему-то не получалось… А как хотелось развить мысль про слезу!
«Слеза бежит, но она так мала… Ине напиться ею, а очень хочется спать…»
Дыня посмотрел под кроватью, но не нашёл. Поискал под ковриком, но и там не оказалось. Хотел было пойти искать на улицу, но решил, что слишком темно: как бы они туда попали?
Что он ищет? Рифмы, конечно! Они сбежали! Иначе как объяснить, что «мала» и «спать» не рифмуются?
«Куда от меня сбежали рифмы?! – возмутился Дыня. – Рифмы объявили мне бойкот!»
С этой мыслью он решил-таки последовать строчке «а очень хочется спать» и под утро уснул.
Глава 2,
в которой говорится о спящем полумакаке, старых клетках и универсальном подсолнечном масле
Лучики солнышка пощекотали крайнюю правую и крайнюю левую руки Хеопса, вываливающиеся из-под одеяла. Заглянули к Сане и пожали ей головную руку. Савва уже сам продрал глаза, как получил солнечным зайчиком по лбу. Утром встали все, кроме Дыньки. Полумакак не спал почти всю ночь, и, как его ни будили, Дынькины глаза напрочь отказывались открываться.
– Давай поднимайся, завтрак пропустишь!
«Рифмы мне бойкот объявили – это раз, – думал Дынька. – Глаза открываться не хотят – это два. Тогда и я обойдусь сегодня без завтрака!»
– Не встану, – решительно ответил он.
Звери переглянулись, пожали плечами и отправились на завтрак без сонного бастующего Дыни. Как всегда, на завтрак была морковка. Только раньше, при Корочкине, её было больше. Морковь была тёртая и с сахаром, а теперь – одна жалкая морковинка варёная. Если вы пробовали просто варёную морковку без соли, сахара, вообще безо всего, то поймёте, насколько бедственно было положение обитателей «Дирижабля».
– Фу, терпеть её не могу, эту морковку… Ой! – Савчика даже передёрнуло, но под ложечкой неприятно сосало. Есть хотелось, пришлось есть, что дают, иначе останешься голодным.
– Жэ ун фэм дё лу! – рассердилась Саня, что означало крайнее желание перекусить.
– Что поделаешь… – обречённо вздохнул Хеопс.
– Что поделаешь… – согласился Савва. – Ну не объявлять же голодовку! Хотя Дыня уже вроде бы объявил… Дыня, идём завтракать?
– Хр-р-р-фью-ю-ю, – ответил Дыня. Его фраза прозвучала совершенно не на французском, но тоже требовала перевода. Это означало: «Я сплю и никуда не пойду».
Ещё одним неприятным новшеством с появлением Жаблина стал утренний обход. Директор сам лично проверял, хорошо ли выглядят животные. Так сказать, товар лицом – для просмотра посетителями. Как же, будешь тут хорошо выглядеть на варёной, несладкой, несолёной морковке!
Сразу после завтрака директор вдруг вспомнил, что пора идти на этот самый обход. Честно говоря, ему совсем не хотелось, но всё-таки Жаблин он или где?! Надо подтверждать репутацию строгого и чёткого директора! И уже во второй клетке Жаблина ждала нелучшая картина – спящий Дынька.
– Обход! – кричал Жаблин, и животные располагались в своих клетках, принимая позы смиренного повиновения.
Сначала он был доволен.
– А ты что это? – спросил директор, в изумлении глядя на лежащего Дыню. От удивления у Жаблина в зобу дыхание спёрло, а все строгие слова провалились сквозь землю.
– Сплю, – ответил полумакак.
– То есть как – спишь?
– А как обычно спят? Так и сплю.
– Ну-ка быстро вставай! – Наконец-то Жаблин собрался с мыслями. Но Дыня не отреагировал на этот приказ. – Ты что, совсем спишь?
– Совсем сплю.
– Так крепко, что даже меня не слышишь? – удивился директор.
– Очень крепко.
– А как же ты мне отвечаешь? – ещё больше удивился Жаблин.
– Хр-р-р-фью-ю-ю, – ответил Дынька снова совершенно не на французском.
Жаблин начал гневаться. Пока что только начал, но где-то внутри него уже веселился чёртик с факелом в руках: «Вот бы скандальчик, а!»
Будить полумакака директор и не помышлял, он думал о другом выходе из ситуации. Вчера звери мучились этим вопиющим вопросом, а сегодня его очередь помучиться. Только, в отличие от Хеопса, Жаблин не читал Чернышевского, зато директор как раз нашёл ответ на вопрос «Что делать?» и, более того, воплотил этот ответ в жизнь. Он уже заранее мысленно похвалил себя за ум и сообразительность. «План, гениальный в своей простоте» – так назвал директор эту выдумку.
Надпись под клеткой Дыни гласила: «Полумакак Дыниил. Обитает в воображении дошкольников. Размножаться не умеет». Жаблин взял перманентный маркер и подписал: «Полумакак спящий». Получилось красиво, а главное – правильно.
Чёртик внутри Жаблина расстроенно погасил факел. Скандала не получилось.
Посетители зоопарка с удивлением наблюдали эту надпись, рассматривали её в деталях. Дыня, в свете того, что в действительности не спал, знал, то есть слышал, что творится снаружи. Он решил оправдать надпись. Первый час «спанья» дался легко. Полумакак даже задремал. Но дальше спать не хотелось совсем! Дыня весь извертелся, переворачивался с боку на бок, шевелил хвостом, лежал как на иголках.
