– Ха! – усмехнулся Немирович. – Раскрытое! Я посмотрю, что Каракуль и Бычков будут делать, когда Нечипоренко посадят, а убийца продолжит своё дело.
– Тьфу на тебя! – махнул рукой Ильин. – Ты чего мелешь? Я в этом городе уже тридцать лет живу, никогда такого не было.
– Ну-ну! – многозначительно сказал Немирович и отвернулся к окну.
Знал бы Костя, каким словом обзовёт его Ильин уже на следующее утро.
Валентин предупредил Немировича, что универмаг закрывается в восемь вечера. В половину восьмого Костя вышел из автобуса на остановке «Универмаг». Современное двухэтажное здание универмага располагалось на центральной улице. В вечерние часы, перед закрытием, покупателей было много. Советские люди на генетическом уровне умели мгновенно организовываться в очереди. Костя остановился сразу после входа. Над лестницей, ведущей на второй этаж, висело большое информационное табло. Костя пробежался взглядом и наткнулся на нужное слово «обувь». Первый этаж, секция номер два. Значит, Немировичу туда. На пути к секции извивался хвост очереди. Константин стал его обходить. Вдруг кто-то схватил его за рубашку.
– Вы последний? – спросила женщина с круглым лицом. – Что дают?
«Что дают?» Не продают, а именно дают. Так почему-то принято было спрашивать. А ещё Костю смешило расхожее выражение тех лет: «В ЦУМе выбросили югославские сапоги». Он всегда задавался вопросом, почему выбросили? Для Кости это звучало смешно, для многих других – призывом к действию.
– Так вы последний или нет! – домогалась гражданка.
– Нет, я не из этой очереди, – вежливо ответил Костя и пошёл дальше.
Он быстро нашёл обувной отдел. Там тоже стояла очередь. Видимо, «выбросили» какой-то дефицит. Немирович посмотрел на часы. До закрытия магазина оставалось чуть больше двадцати минут. Эх, если бы Костя был сейчас в Москве. Разве покупка новых туфель стала бы проблемой. Конечно, нет. Он бы тот час позвонил Жене Биркину, своему приятелю и по совместительству директору «Берёзки», и Евгений Александрович в короткий срок переобул бы оперативника.
С Женей Немирович познакомился несколько лет назад. Правда, слово «познакомился» здесь не очень подходит. Это был первый случай, когда в своей милицейской практике Константин в корне не согласился с утверждением своего начальника подполковника Кривошеева. А дело обстояло так.
Костя в этот день дежурил. Был поздний вечер воскресного дня. Поступил вызов. Убийство. В квартире найден труп пожилого мужчины. Убит выстрелом из охотничьего ружья. Ружьё тут же, в квартире, лежит рядом с трупом. В гостиной оперативники увидели ещё одного мужчину, моложе. Он сидел на диване с окровавленной головой и закрывал рану большим махровым полотенцем. Рана головы была от удара тяжёлым предметом. Именно такой предмет, большой серебряный подсвечник, лежал на полу в комнате.
Убитым оказался хозяин квартиры Степанов Илья Захарович, а раненым мужчиной Евгений Биркин, зять убитого. Милицию вызвала соседка сверху. Женщина услышала выстрелы. Их было два. Биркин не мог объяснить, кто и как убил его тестя.
– Илья Захарович позвонил мне уже под вечер, – рассказывал Биркин. – Сказал, что плохо себя почувствовал. Скорую вызывать не хочет. Он вообще не любил лечиться. Попросил привезти лекарства. Я заехал в аптеку на Малой Бронной и сразу сюда. Позвонил в дверь, никто не открывает. У меня свой ключ. Открыл. В коридоре темно. Из комнаты свет. Я испугался. Подумал, что с тестем что-то случилось. Обувь сбросил, и в комнату. Дверь открываю… помню, что он на меня смотрит, бледный, сидит на стуле и руки почему-то за спиной. Всё! Дальше темнота. Удар и больше ничего не помню.
Дежурный следователь Юра Пузач попросил показать Биркина, где и как всё происходило. В этот момент в квартиру вошёл Кривошеев.
– Вячеслав Романович, вы откуда? – удивлённо спросил Немирович. – Вы же на рыбалку поехали.
– Нарыбачился, – зло ответил начальник.
Кривошеев прошёлся по квартире, выслушал Костю, оценил обстановку, и подозвал к себе следователя.
– Юра, ты уже выяснил, кто такой Степанов? – спросил Кривошеев.
– А кто он такой? – в свою очередь спросил следователь.
– Ответственный работник тяжмаша. Министерства, – тихо сказал Вячеслав Романович. – Дальше объяснять не надо?
– Не надо! Я всё понял, – вытянувшись в струнку, ответил Юра. – Что, сейчас понаедут?
– Всё может быть. Раз уж меня с природы выдернули. Работаем, пока не выясним, кто убил. А в идеале, преступник к утру должен быть за решёткой.
Юра оказался прав, один за другим в квартире стали появляться начальники разных мастей. Все что-то требовали, чем-то пугали. Мешали неимоверно. Но с этим ничего не поделаешь. С этим просто надо смириться. Неожиданно, как из-под земли появился невысокий человек, одетый во всё серое. Прошёлся по квартире, поговорил о чём-то в сторонке с Романовичем, и так же незаметно исчез. Оказался оперативником с Лубянки.
Картина вырисовывалась такая. В квартире двое мужчин. О присутствии ещё кого-либо речи не шло. Следов нет. На подсвечнике следы пальцев убитого Степанова, на ружье следы пальцев Биркина. Под давлением сложившейся обстановки, Юра делает вывод, что убийство совершил Биркин.
– Ты хочешь сказать, – спросил Кривошеев, – что Биркин убил своего тестя?
– Улики на лицо.
– А мотив? Мы ещё ничего не знаем об этих людях, – возразил Костя. – Улики, конечно, убойные.
– Биркина я задерживаю, – стоял на своём Юра. – Я не вижу других вариантов. Прямые улики. Что ещё надо?
– Не поспоришь, – согласился Кривошеев. – Похоже на семейный конфликт.
Немирович чувствовал внутренний протест. Как-то слишком всё просто. Нет, если бы это была семья неблагополучная, то версия следователя не вызывала бы сомнений. Но здесь дело другое.
– Что-то мне не верится, – вмешался в беседу коллег Костя.
– Аргументируй, – попросил Кривошеев.
– Мне надо поговорить с Биркиным.
– А чего с ним говорить? – возразил Пузач. – Он ничего не помнит. Или прикидывается, что не помнит.
– Я попробую.
Константин зашёл в зал. На диване сидел Биркин. С ним только что закончил манипуляции врач скорой.
– Как он? – спросил Немирович у врача.
– Надо госпитализировать. Сотрясение. Состояние плохое. Больше ничего пока сказать не могу.
Немирович подсел рядом с Биркиным.
– Евгений Александрович, ничего не вспомнили?
Биркин поднял тяжёлые глаза на Костю и очень медленно покачал головой.
– Может быть, голос слышали? Может, что-то из одежды? Запах какой-нибудь? – пытался пробудить память Евгения сыщик.
– Нет, – коротко ответил Биркин. – Только испуганные глаза Ильи Захаровича. Такого взгляда я у него не припомню.
– Чего вы не припомните?
– Испуга. Илья Захарович железный человек, – пояснил Биркин. – Кто мог его напугать?
– А где ваша жена, – сменил тему Костя.
– В Евпатории. Она лечится. В санатории она. Когда узнает…
Голос Биркина стал тихим и задрожал. Евгений закрыл глаза и сильно сжал губы.
– Вам плохо? – спросил Немирович.
