9
На массивном деревянном столе – перекидной календарь. На верхнем листке «20 ноября 1941 года». За столом сидит Савелов и рассматривает фотографии убитого капитана Рыбакова, сделанные на месте преступления. За спиной рядом с ним стоит полковник Яковлев. В руках держит папку, из которой вынимает документы и раскладывает их на столе перед Савеловым.
– Погибший – капитан Рыбаков, – комментирует Яковлев, – Руководитель группы инженеров, которые разрабатывают систему защиты внешних островов Финского залива: Малого и Большого Тютерса, Родшера, Мощного, Сескар и Кронштадта…
Савелов откладывает в сторону фотографии, снимает очки и кладет их в футляр, который определяет между перекидным календарем и чернильницей.
– Думаешь, их интересовала его работа?
– Уверен.
– Тогда зачем они его убили? У живого они могли бы узнать всё.
– Пропал его кожаный портфель с документами.
– Откуда ты это знаешь?
– Водитель сказал, что капитан Рыбаков был с портфелем.
Савелов хмыкает.
– О документах водитель тоже рассказал?
– Нет, – отвечает Яковлев.
– Тогда откуда ты знаешь о документах?
– Рыбаков должен был завтра с утра отправиться на остров Гогланд для укрепления оборонительных сооружений.
– Ну и что?
– Возвращаться в кабинет Рыбаков утром не планировал…
Савелов поднимается со своего места.
– О документах нужно знать точно. Вы понимаете, если они действительно попали к врагу?
Яковлев вздыхает и разводит руки в стороны.
– Мы это сейчас выясняем.
10
На кровати, повернувшись к стенке лицом, спит Павел Борисов. Ему 33 года, лейтенант. Военный инженер, один из разработчиков систем оборонительных укреплений на внешних островах Финского залива, перешедших СССР от Финляндии в 1940 году. Высокий, стесняясь своего роста – сутулится. Неуклюж. Близоруко щуриться. Очки надевает в редких случаях. Досконально знает систему подземных коммуникаций острова Гогланд, которые сам же и спланировал. Мать трясет его за плечо.
– Паша, проснись…
Павел поворачивается и открывает глаза. Автоматически тянется к тумбочке, на которой рядом с книгой стихов А.С. Пушкина лежат его наручные часы. Подносит часы к близоруким глазам.
– Ма, еще рано…
– Паша, за тобой пришли… – тревожно сообщает мать.
– Кто?
– Военная разведка.
Мать отходит в сторону, показывая на дверь, в проеме которой стоит Гуров с двумя сотрудника милиции лейтенантами Петровым и Егоровой. Сон тут же слетает с Павла. Он садится на кровати, свесив ноги вниз, надевает очки и смотрит в сторону двери.
– Что случилось?
– Одевайтесь, Борисов, – говорит Гуров.
11
Гуров сидит на длинной лавке, расположенной у стены, в которой находится входная дверь. Савелов располагается за массивным столом. Павел – на прикрепленном к полу стуле посередине комнаты для допросов. Яковлев ходит у Борисова за спиной.
– Борисов, правда, что ваш отец служил в белой армии, а затем эмигрировал во Францию?
– Правда, – соглашается Павел, – Но я отказался от него по идейным соображениям.
– Объясните?
– Будто вы не знаете?
– Нет.
– Когда меня принимали в комсомол, – объясняет Павел, – я заявил, что не хочу быть сыном предателя моей Родины.
Савелов кивает.
– Да. У нас есть такое заявление.
Савелов возвращает бумагу в папку. Рассматривает другую.
– У вас хорошие характеристики. А рекомендации вам дали первый секретарь райкома и секретарь бюро…
– Отец когда-нибудь с вами связывался? – Задает вопрос Яковлев.
– Нет.
– Вы знаете, где он?
– Меня он не интересует, – отвечает Павел, – Для меня он умер… давным-давно.
Савелов кивает. Яковлев наклоняется к Борисову.
– Куда вы дели портфель Рыбакова?
