– Э… – вопрос поставил меня в тупик. – Ну… примерно моего роста, волосы тёмные, длинные. Как и ты, любит носить платья… – Что ещё-то нужно сказать? А, ну да: – Красивая… вроде как.
На «красивой» блеск глаз мне уже точно не почудился, заставив скомкать дальнейшее описание. На самом деле красивой родственница была без всяких «вроде»: во время наших ежеутренних встреч в доме Мартина я волей-неволей рассмотрел практически всё, что хотел. Даже размер груди – такая же «твёрдая двойка», что и у Роны, недаром Сара так настоятельно рекомендовала произвести показательную демонстрацию сыну пекаря… блин, и о чём я только думаю?!
– Поня-а-атно, – протянула эльфийка, что-то такое разглядев для себя на моём лице. Да блин! Впрочем, стоило мне только открыть дверь своей, точнее уже теперь нашей комнаты, как девушка в свойственной ей манере тут же переключилась на осмотр обстановки. Особенно её восхитили стопки книг и моя схема – вот уж точно не зря рисовал! – Тут здорово!
– Мне тоже нравится. – Я закрыл дверь на щеколду и приобнял свою красавицу за плечи. – И кровать такая… удобная. Проверим вместе?
– Ой! Арн, любимый… Ой?!
Ох уж этот Ронин «ой»! Прямо как в старые добрые времена!
Всё-таки полгода разлуки – это, как ни крути, большой срок. Особенно отчётливо я это почувствовал, наблюдая, как Фирониэль приводит себя в порядок после проведённого более чем успешного испытания кровати. Долговременный перманентный макияж, оставшийся после салона красоты, то ли сам сошёл, то ли моя радость его смыла ещё до того, как я вернулся в Лид. И в тот раз, и вчера я объявлялся возле своего миракийского особняка внезапно, потому у эльфийки толком не было времени что-то такое изобразить. Зато сейчас она вполне уверенно подкрасила тушью брови и ресницы. И про помаду не забыла…
– Арн! Мм-м!
…С клубничным вкусом, хех.
– Ты и так неотразима, – честно сказал я.
– Правда? – Красавица зарделась. Вдвойне мило это смущение смотрелось после того, что мы вытворяли буквально пятнадцать минут назад в постели.
– Правда. – Удержать улыбку, разглядывая эту наивную, всегда готовую взорваться восторгом мордашку, было невозможно. Наверное, эти мои мысли в какой-то мере отразились на лице, потому что помаде окончательно пришёл конец – уже не по моей инициативе. Хорошо-то как!
– Ой, – послышалось озадаченное от шкафа. Рона, решившая развесить свои вещи, наткнулась на мой склад грязной одежды.
* * *
– Эльфийка?! – Даже не знаю, чего было больше в голосе Лады: удивления или… скажем так, недопонимания. – Ты взял служанкой эльфийку?
– Это – твоя двоюродная сестра? – в ответ тоже удивилась Фирониэль. Едко так удивилась.
Я вздохнул. Обе демонстративно обращались ко мне.
– Рона, это – Лада. Лада – это Рона. – Я сдержался и не ляпнул сакраментальное «она теперь будет жить с нами».
Девушки внимательно друг друга оглядели с головы до ног. Оценили увиденное – синхронно поджали губы. С моего места у кухонной плиты создавалось сюрреалистическое впечатление, что я вижу не двух красавиц, а одну и её странно изменённое отражение в невидимом зеркале: моя остроухая прелесть как-то угадала с причёской, завязав ровно такой же «конский хвост», как и аэромант; платья они носили примерно одинакового кроя, а теперь и нахмурились совершенно одинаково. Фигуры девушек разных рас, как я машинально отметил, тоже примерно соответствовали друг другу.
– Хм. – Рона вдруг перекинула «хвост» причёски на грудь, провела рукой по волосам и совсем с другой, победной интонацией повторила: – Хм!
Лада машинально схватилась за свои волосы – только теперь я заметил, что они примерно на треть короче, чем у эльфийки.
– Арн, – едва ли не медовым голоском, какого я раньше от неё никогда не слышал, пропела соседка, явно усилием воли заставив себя разжать руку. – А почему ты сам готовишь, раз нашёл себе прислугу?
– Потому что мы будем это есть, – вздрогнув, честно признался я. В прошлый мой приезд в Миракию я увидел, как моя любительница вышивать пытается попасть на кухню, а Эйлана её не пускает, в буквальном смысле слова закрыв проход своим телом. Перед отъездом в королевство Зар я отдал горничной не дающий двойных толкований приказ подчиняться своей соплеменнице. Должно было произойти что-то по-настоящему из ряда вон выходящее, чтобы Печать подчинения заставила ненавидящую всех людей и меня особенно рабыню защищать место хранения и приготовления продуктов питания, словно осаждённую крепость, игнорируя прямое приказание. – Ужин через полчаса.
Мне показалось, что аколит сейчас скажет ещё что-нибудь не особо приятное, да и Рона, похоже, за словом в карман не собиралась лезть, но девушки опять обменялись взглядами, хмыкнули и разошлись – каждая в свою сторону. Неужто пронесло?
Ужин прошел в молчании. Кулинар из меня не выдающийся, но с магической амулетной варочной панелью испортить до несъедобности простые продукты – это сильно постараться надо… Или иметь особенный талант, да-да. Затрудняюсь сказать, какие именно мысли во время принятия пищи бродили в двух прелестных головках, однако мне упорно казалось, что участницы стихийно возникшей «приветственной» перепалки пытались понять, что это на них такое нашло. Я вот тоже не мог понять… Одно слово – женский коллектив! Сложившийся буквально вот только что, но уже во всей красе.
Я ничего не имею против представительниц прекрасного пола в качестве коллег или подчинённых. Эффективность нефизического труда зависит в основном совсем от других параметров: мотивации, опыта, образования, профессионализма, пресловутого IQ, в конце концов. Да и про физический и «мужской» труд я бы теперь, после знакомства с Машей и Кариной Бертран, поспорил. Но вот спонтанные (на мужской взгляд) конфликты практически на пустом месте, внезапно раскручивающиеся и так же внезапно стихающие, но иногда тлеющие годами – это неотъемлемая, хоть тресни, часть рабочего процесса. Сделать с этими конфликтами практически ничего нельзя: «серьёзный мужской разговор» со сторонами конфронтации, по понятным причинам, не сработает, только хуже сделает, потому что в третью (четвёртую, десятую) сторону запишут и тебя, и какой-никакой контроль над ситуацией вообще пропадёт. Остаётся только учитывать и терпеть. Правда, ситуация меняется, когда для участниц противостояния ты несколько больше, чем просто коллега по работе.
Пока мы составляли грязную посуду в раковину, я улучил момент и шепнул Роне, чтобы та всё-таки постаралась наладить нормальные отношения с соседкой. Во-первых, это важно для меня. А во-вторых, потому что мы все в Нессарию приехали не на отдых и развлекаться, а по вполне конкретным и важным делам – можно и потерпеть некоторые неудобства, в конце концов. Опять же, пересекаться девушки будут в лучшем случае только утром и вечером, ненадолго. Для Лады нужные слова найти было посложнее, но она сама первая со мной заговорила.
– Арн, Рона… она ведь твоя рабыня, да? – бросив взгляд, как эльфийка споро моет тарелки, негромко спросила меня аэромант.
– Я ведь гражданин республики, мне положено иметь рабов. – Я заметил выражение лица соседки, потому вместо простого «да» ответил развёрнуто. – Фирониэль я купил в тот же день, когда зарегистрировал гражданство – это было год назад. Без неё… сомневаюсь, что мы бы сейчас разговаривали. Вообще сомневаюсь, что остался бы жив.
– Даже так? – Теперь сестра, уже не пытаясь скрыть взгляд, посмотрела на мою «служанку». – Потому она такая… такая…
– Свободная? – «подсказал» я. По выражению лица Лады напрашивалось скорее слово «дерзкая» или «наглая», но родственница, хоть и поморщилась, не стала меня поправлять. – Это особенность работы Печати подчинения. Человек… или эльф сам делает так, как нужно или лучше хозяину. Принуждение, низведение до состояния бессловесного животного или ломка характера просто не нужны.
Простые и прямые слова заставили Ладу передёрнуть плечами: с воображением у неё было всё в порядке. Может, потому аколит и выложила тут же то, что думала, не пытаясь замаскировать за иносказаниями и намёками:
– Она такая наг… совсем не скованная. Словно я – человек и маг – ей ровня. Красивая… И одета лучше меня!
Ой, пале-во! Это я про последнюю фразу. Только ляпнув, сестрёнка поняла, что сказала, и мучительно покраснела… продолжая смотреть на меня исподлобья. Я немедленно вспомнил ночной разговор с Тришей: как жена Мартина сокрушалась, что едва не оставила создаваемую семью без средств к существованию, поставив под удар магию мужа. Не характер, не память – ведь именно из них ритуал должен был очистить то лишнее, что мешает сложиться счастливому крепкому браку – а средство заработка супруга. Львиная доля материнской расчётливой рациональности, конечно, досталась Сарочке, но, вижу, и старшей дочери перепало.
– Если ты про вышивку, то она сделала её сама. – А я, признаться, и не понял, чего это моя любовница после постельных утех так долго выбирала, что ей надеть. И выбрала в итоге то платье, что расшито было целиком. Выглядело, кстати, фантастически: пресловутый 3D-эффект эльфийской глади создавал иллюзию, что красавица завернулась в пёстрый ковёр из цветов и листьев, не реалистичных, но при этом реальных. Сейчас впечатление несколько смазывал только фартук, необходимый при выполнении домашних дел, но для непривычного к таким вышивкам человека, наверное, действительно смотрелось очень впечатляюще. Пожалуй, я смогу это использовать… – На моих рубашках тоже её работа, ты видела. Ну, если подружитесь, то свои вещи лучше прячь под замок: Рона – натура увлекающаяся…
Видели, как в старых диснеевских мультиках в глазах у персонажа вспыхивают значки долларов? Не такое уж и преувеличение, по крайней мере, при виде выражения лица Лады я явственно услышал характерный «дрынь-дры-ы-ынь» старинного кассового аппарата на краю сознания. Конечно, аколит очень быстро вернула контроль над мимикой, но в глазах продолжало характерно посвёркивать. Ну, что я говорил? Правильно подобранная мотивация творит чудеса!
* * *
Не сказать, что атмосфера в нашей квартире кардинально потеплела, но подвижки чувствовались: обе девушки старательно пытались выглядеть милыми и вежливыми. Получалось… довольно неуклюже. У Фирониэль – из-за её открытого и чересчур порывистого характера, а у Лады и вовсе из-за возраста. Шестнадцать лет всё-таки не восемнадцать. Разговор, который соседка и моя красавица пытались вести легко и непринуждённо, то и дело неловко замирал. Неудивительно: слишком уж разными оказались собеседницы – и по жизненному опыту, и по интересам, вообще по всему. Я не встревал, наблюдал тихонько за попытками установления диалога между двумя разумными, забравшись с книгой в кресло в углу нашей кухни-гостиной: без меня разберутся. Ну, я надеюсь…
В конце концов эльфийка, взмахнув руками, подскочила – только каблучки простучали по лестнице, а через минуту вернулась с банджо. Умница! Музыка – она всегда объединяет. Она и спиртное: помню, как мы в студенческие годы отрывались под гитару, ух…
Рона быстро, буквально за минуту, настроила инструмент, ударила по струнам… и я, отложив книгу, подался вперёд. У эльфийки и раньше неплохо получалось, но теперь… пока меня не было, ей удалось без всякой иронии подняться на новый уровень! А когда девушка запела под собственный аккомпанемент… Песня была знакомая – в Белой Лепке, когда деревенские-собутыльники дошли до кондиции под дармовую выпивку, тоже широту души некоторым стало не сдержать, но исполнение! Струны стихли, и я захлопал в ладоши.
– Это… потрясающе! – Лада тоже попала под впечатление. Нехитрая баллада про солдат, столкнувшихся с прорвавшимся сквозь кордоны гвардии мутантом, прозвучала не хуже, чем какая-нибудь песня фолк-группы «Мельница». – Это… знаешь, ты лучше многих, считающих себя музыкантами и певцами. И даже менестрелями. А я сама видела, как тем в трактирах полный берет меди и серебра за вечер накидывали.
– Ну… – совсем засмущалась моя любовница. – Я… тоже… играла в таверне… немного. В Миракии.
Перехватив мой ошалевший взгляд, девушка пояснила:
– Без тебя так грустно было… Я из дома уходила гулять, иногда тренировалась там, где никому не мешала… Однажды меня случайно услышал владелец таверны… ну и позвал… приходить каждый вечер выступать.
– Понятно… – только и смог выдавить из себя я. Ну и дела.
– Но я предупредила его, что уезжаю с тобой, сбегала, пока ты спал вчера, – не совсем правильно истолковав мою интонацию, зачастила эльфийка. – Он расстроился, конечно, но я заранее предупредила, что так может быть… Вот.
– И денег тебе этот предприимчивый тип, разумеется, не платил, – пока я пытался отойти от охренения, выхватила из рассказа главное дочка Мартина.
– Ну… я же только училась… Наконец-то можно было петь и играть не только самой себе… – под нашими взглядами окончательно стушевалось моё остроухое сокровище… В прямом смысле – сокровище.
– Ладно, Тьма с ним, – наконец переварил новость я. – Ты мне вот что скажи, Рона: ты ещё хочешь выступать?
– Ну-у… – опустив глаза, стала теребить поясок платья Фирониэль.
