– Нравится? – треплю светлую челку.
– Да. А мама лазлисыт мне взять ее домой? И где мама?
– Конечно, разрешит. Я обещаю, что ее найду. Веришь?
– Дя. Посмотлим пелед сном мультик? А ты точно от меня ночью не уйдес? Я тогда буду плакать.
– Я же пообещал. Ну иди, пока мультик с бабой Зиной посмотри, а я искупаюсь.
– Она холосая, как моя баба Ила.
Быстро обмываюсь и возвращаюсь в спальню. Никитушка сидит на руках у Зинаиды Петровны и с интересом смотрит мультик про «Босса-молокососа».
– Давай спать, Никит. А то мама расстроится, когда узнает, что мы до сих пор не спим.
– Давай.
– Спокойной ночи, мои хорошие, – устало поднимается с места пожилая домработница. – Никитка, утром будешь мне помогать готовить завтрак?
– Дя!
Прижимаю голову мальца к груди и жмурюсь от скупых слез. Во мне сейчас столько чувств, что впору захлебнуться. Нежность, умиление, радость… Неужели, правда, мой? И я даю им волю – непрошенным чувствам к мальчику. Пью их жадно и открываю сердце, наглухо закрытое от всего человеческого. Разве я счастлив? Да, я добился всего, к чему стремился, но… В груди безбожно щемит от волнения за Злату. Вот где ее носит? Я завтра узнаю, весь город подниму на уши, но ее найду…
Глава 3.
Никита.
Утро любопытно заглядывает в спальню. Красноватые зимние лучи ползут по стенам, полу и нашим с Никитушкой лицам. Он тихонько сопит, а я тянусь под подушку, чтобы отключить будильник. Работу, конечно, никто не отменял, но и одного пацана я оставлять не хочу. Может, свозить его в Сочинский Дендрарий или цирк? Или парк аттракционов? Так, Никита, стоп… Кажется, ты заигрался в папашу. Скоро Злата найдется и навсегда заберет сына. И я больше не увижу его… Ерзаю, стремясь избавиться от неприятных мыслей, и освобождаю руку от лежащей на ней детской головы. Накрываю Никитку одеялом и тихонько иду в ванную. Странно, что он совсем не мешал мне спать. Прижимался доверчиво и обнимал прохладной ладошкой. Иногда всхлипывал и что-то бессвязно бормотал.
– Никита Федорович, извините, к вам пришли.
Зинаида Петровна ждет меня в комнате по стойке смирно. Вытираю волосы полотенцем и поправляю одежду, бросая взгляд на спящего мальчика.
– Габи явилась?
– Нет, бабушка нашего… Никитушки за ним приехала, – с нескрываемой скорбью в голосе протягивает она.
– Ирина Максимовна? Сейчас выйду. Предложите пока чаю или кофе.
– Слушаюсь.
Вот и все, Никитка. Закончилось наше неожиданное и приятное знакомство. Вешаю полотенце на батарею и иду в гостиную, к ожидающей меня гостье.
– Здравствуйте, Ирина Максимовна, как поживаете?
– Ой, Никита, живу потихоньку, хлеб жую да таблетки ем, – отмахивается она. – Ты извини, что я так заявилась. Мне твой адрес в фирме дали. Я так и знала, что воспитатели тебе позвонят. Это было моей идеей оставить твой номер телефона для экстренного случая. Златка была не в курсе. Ты уж нас извини… – мнется она, прижимая сумочку к груди.
– Я слышал, Злата была замужем?
– Простите, что отвлекаю, – вмешивается Зинаида Петровна. – Сырников горяченьких, Ирина Максимовна? Никита Федорович, давайте покушаем, а? Что я, зря готовила?
– С удовольствием, – соглашается Ирина Максимовна. – Признаться, я вторую неделю лежу в больнице, не до разносолов. Так что от домашней еды не откажусь. А Злата… Что Злата? Была замужем за Мироном Мирончуком, да… Было дело. Развелись, когда Никитушке было два месяца.
«Вот так, значит… Была замужем. Открыла сердце кому-то другому и целовала его так же, как меня… И слова любви шептала те же… Господи, Гончаров, ты взрослый мужик, когда уже переболеешь?»
– Мне было несложно. Никитка ваш отличный парень. Он нам вчера все мультики пересказал. А знаете что, Ирина Максимовна? Я займусь поисками Златы, а мальчик пусть остается пока у меня.
– А что ее искать? Она мне ночью звонила. В центральном РОВД Злата моя. Попала под разнос, когда полиция разгоняла митингующих. Она же в ДДТ работает, а те прямо перед входом устроили митинг, кричали, людей зазывали. Я ее предупреждала, чтобы спряталась, не торопилась на работу. Но она…
– Не волнуйтесь, я помогу ей освободиться. Давайте позавтракаем, я отвезу вас в больницу, а потом поеду в РОВД. Зинаида Петровна побудет с Никитушкой.
– А ты женат, Никита? – пристально смотрит на меня Ирина Максимовна. – В смысле… Жена не будет против чужого мальчика в доме?
– Ну что она зверь какой? – нарочито непринужденно улыбаюсь.
Зверь… Габи всю жизнь обижали в школе. Она пережила насмешки и унижения и, наверное, имеет право ненавидеть детей? Хотя разве испытывать такие чудовищные чувства правильно? Им можно найти оправдания?
– Ну и хорошо. Не хочу, чтобы из-за нас у тебя были проблемы.
На языке вертится вопрос про Леонида, но я оставляю его невысказанным… Ежу понятно, что с ним случилась неприятность…
Из спальни доносятся шорохи, а потом и тихий голосок Никитки. Я торопливо отодвигаю стул и следую в комнату.
– Проснулся? А у меня сюрприз, – улыбаюсь и беру пацана на руки.
– Мама наслась?
– Пока только баба Ира.
– Ула! Бабуля!
Никитка освобождается из моих рук и бежит в гостиную, прямиком в объятия Ирины Максимовны.
– Никитушка мой, золотко мое! – женщина прижимает пацана к груди.
– Золотко – это мама, бабуль. А я Никитушка, – деловито поправляет он.
– Ой, прости, внучек. Конечно, ты у нас никакое не золотко, а самый настоящий орел!
– Бабушке нужно возвращаться в больницу. Ты останешься с бабой Зиной? На один денечек? – ласково произносит Зинаида Петровна.
– Да, внучок, побудешь еще в гостях? Тебе понравилось у дяди Никиты?
– Да, он холосый. И баба Зина тозе.
– Ну и отлично, – поднимаюсь с места и потираю руки. – Я переоденусь и поедем, Ирина Максимовна.
Сегодня я увижу Злату… Сейчас отвезу ее бабулю в больницу и поеду ее вызволять. Как гребаный запоздалый рыцарь без страха и упрека…
