– Джордан, сэр… Телефон Ольшанской Анжелики Львовны определяется в Москве – она не выезжала за пределы города. Ленинский проспект, женский хостел «Арбуз».
– Уверены? – сжимаю зубы так, что они скрипят. Все-таки обманула.
– Да, я даже позвонил туда. Девчонка живет там последнюю неделю. Жалоб никаких, никого не приводит. Тихая, скромная.
– А вы ее не видели? – грудь сжимает, словно тисками. Опять ты, Беккер… Какого хрена ты опять ворвалась в мою жизнь? И почему мне не все равно?
– Не видел. Сережа накопал кое-что, Джордан. В полицейских базах девушка не числится, правонарушений, штрафов и прочих задолженностей не зарегистрировано. Но есть кое-что в базе одной из частных медицинских клиник. Сэр, она…
– Ну же, Саныч!
– Она сделала аборт почти два года назад. Странно это все, Джордан… Александрович. Прерывание беременности провели через месяц после свадьбы. Мужики решили, что ребенок не от мужа… Если бы от мужа – то рожала! А так… нагуляла где-то и скрыла, так сказать, улику.
– Спасибо, Саныч. Огромное спасибо.
Сучка! Как она могла? Подкатываю коляску к ближайшей лавочке и сажусь, опуская голову. Смотрю в одну точку так долго, что кроссовки, облепленные грязью колеса и цветная тротуарная плитка сливаются в одно размытое пятно. Как она могла убить нашего ребенка? Решила за меня, не сказала? Ненавижу! Как? Убить малыша – это же чудовищно! Перевожу взгляд на Мэя и сжимаюсь от нежности и… злобы на эту дрянь. Никогда не прощу. Достаю телефон и выполняю обещание…
– Лика, добрый вечер. Ты вернулась из отпуска? Прошло уже восемь дней и…
– Да, Джордан. Если нужно, я внесу визит в свой плотный рабочий график.
Подумаешь, фифа! Сидит там в вонючем хостеле и строит из себя королеву Англии! Вздыхаю, чтобы не наброситься на нее по телефону и отвечаю:
– Во сколько ты сможешь приехать?
– Сейчас просмотрю записи в блокноте. В двенадцать не могу, в два тоже… Утром могла бы. Тебя устроит в десять?
– Да.
Глава 7.
Джордан.
Иногда жизнь бывает чертовски несправедливой – она опрокидывает ушат кармического мусора в самый неподходящий момент. Мэйсон будит меня на рассвете оглушительным криком. Ничего не смыслю в детских болезнях, но, кажется, малыш горит. И градусника в моем доме, как ни странно, нет! Что делать? Вызывать скорую или дожидаться няню? До ее прихода всего час… Решаюсь подождать.
Деловой костюм висит на вешалке немым укором – ясное дело – работа мне сегодня не светит. Оставить больного сына я не смогу! Волнение пожирает меня, как вулкан. В голове против воли вспыхивают страшные картинки – больница, капельницы, трубки, пилюли…
Не прощу себе, если с Мэйсоном что-то случится! Ест он неплохо – к счастью, одна из десятка купленных смесей пришлась ему по вкусу. Сынок шумно глотает питание, с жадностью цепляется губками в пустышку и засыпает. Острожно кладу его в качели, включаю их и шагаю в душ – скоро придет няня, а позже… Лика. Черт, неужели придется отменять встречу? Избавить себя от сладкой муки видеть ее снова, смотреть в изумрудные, испуганные глаза… Глаза лгуньи и детоубийцы. Тьфу!
Я так много думал о ней, в красках представляя, как буду выпытывать из Энджи правду, что… Вероятность провала кажется мне катастрофой! Принимаю душ, натягиваю хлопковую футболку, просторные спортивные штаны и осторожно выхожу в гостиную. Мэй спит – беспокойно покряхтывает и сучит ножками. Сгорая от волнения, звоню няне, чтобы поторопить ее – пожилая Влада Антоновна наверняка знает, как помочь малышу?
– Влада Антоновна, вы скоро будете? – тихонько произношу в динамик.
– Нет, Джордан, я заболела… Представляете, ночью поднялась температура, начался кашель. Я боюсь заразить малыша. Похоже, мне придется остаться дома… На неделю.
– Выздоравливайте, – обреченно вздыхаю.
Как же быть? Отменять встречи с клиентами и телевизионщиками, не ехать в офис, не видеть… Лику? Малыш просыпается и хрипло плачет. У него течет из носа, пылает лоб… Не знаю, что делать. Прижимаю кроху к груди и хожу по комнате, как чумной. Гипнотизирую экран телефона, раздумывая, отменять ли встречу с Ликой, но тут она звонит. Сама…
– Слушаю, Лика. – Приходится говорить громко, чтобы перекричать орущего Мэйсона.
– Здравствуй. У тебя есть… ребенок? – она спрашивает таким тоном, словно речь о чем-то постыдном.
– Да, а тебя это удивляет? – раздраженно пыхчу я. – Лика…
– Да, Джо?
– Можешь приехать ко мне домой? Ну… вместо офиса? Сын заболел, а я не знаю, что делать?
Она могла бы съязвить – уколоть побольнее, отпустить реплику про мать ребенка и ее отношение к больному сыну, но Лика уточняет адрес и обещает быть в скором времени. Выдыхаю с облегчением, будто в мой дом собирается нагрянуть мессия!
Мэйсону нравится, когда я с ним разговариваю. Малыш переводит заинтересованный взгляд с потолочных светильников на мое лицо, как будто думает, о чем там папка бормочет? А я рассказываю ему о Лике и нашем путешествии в тайге…
– Мы искали Федю, представляешь? И я его почти нашел! Дедушка, у которого Федор жил, испугался и скрыл его местонахождение! Подумал, что я браконьер. А, знаешь, Мэйсон, какой в тайге снег? Плотный, пушистый… А ели такие высокие, кажется, они пронзают небо верхушками. Вспарывают тучи, а из них сыплется крупный снег. Я тебе обязательно покажу Байкал и…
В домофон звонят. Мэйсон недовольно кряхтит – рассказ-то пришлось прервать! Впускаю гостью и замираю возле двери, ожидая ее появления.
– К нам идет тетя Лика, Мэйсон. Мы с ней… она меня… В общем, сам сейчас все увидишь. – Шепчу, наблюдая за довольным личиком сына.
Личка тихо стучится. Расцениваю ее жест, как заботу о малыше и так же тихо открываю дверь.
– Привет, проходи.
– Господи, Джордан, какой он хорошенький! – улыбается она. – Как его зовут?
– Мэйсон.
Лика сбрасывает белоснежные брендовые кроссовки и джинсовую куртку с розовой опушкой, не отрывая от мелкого взгляда. Похоже, у меня выискался маленький соперник – на меня Личка даже не смотрит! Ее нефритовые глаза вспыхивают неподдельным теплом, вокруг них рассыпаются тонкие лучики, на губах играет полуулыбка… Мария Магдалина, не иначе. Внутри ворочается обжигающий ком – мне столько нужно сказать, о многом спросить, но я молчу, оглушенный ее появлением. Впитываю ее нежный запах белого жасмина и высокий, певучий голос.
– Джо, где можно помыть руки?
– Проходи на кухню.
– У тебя… красиво. Очень уютно и… – Энджи краснеет, оглядывая мое жилище. Заламывает руки, смущаясь и не находя места для себя в моем доме и, очевидно, жизни… Маленькая, хрупкая, ей удается заполнить собой все пространство и вытравить воздух. Я словно забываю, как дышать…
– Неплохая квартирка для простого бармена, да, Эндж? – обижаю ее для чего-то. Хотя, что греха таить – я просто злюсь на себя и собственную реакцию на девчонку.
– Будешь теперь всю жизнь меня этим попрекать, да, Джо? Тыкать, как нашкодившего котенка, – нервно сглатывает она, подходя к раковине. Включает воду и моет руки. Не найдя полотенца, вытирает их о свои джинсы. – Я знаю, как ты ненавидишь меня. Признаться, я думала, время притупило твою обиду, но… Вижу, что нет. Зря я пришла.
Эндж отрывается от столешницы и понуро бредет к выходу. Боже, какой же я дурак! Чертов идиот! Не помню, чтобы когда-то так глупо вел себя.
– Постой, Лика. – Срываюсь с места и касаюсь ее плеча. Она отшатывается от меня, как от чумного. Раскрывает губы, чтобы возразить и качает головой. Ее собранные в высокий хвост пряди – длинные и завитые на концах – рассыпаются по плечам шелковистым золотом.
– Прости, я зря, наверное…
– Джордан, дай мне ребенка! – переключается Лика внезапно. – У него же сопли, ты посмотри на него? Маленький, иди сюда, иди к тете Лике…
Не успеваю опомниться, Энджи вырывает Мэйсона из моих рук и притягивает к груди. Гладит его по пухлым щекам, темной головке и смотрит с такой нежностью и сочувствием, что хочется провалиться под землю от стыда! Минутой раньше я малодушно ее обидел…
