Деловая встреча проходит успешно. Кортес подписывает сотрудничество. Я не сильно понимаю во всех этих торговых связях, но по явному удовлетворению Семёна вижу, что сделка удалась и всё получилось даже выше его ожиданий.
Кортес тоже очень собран, сосредоточен. Никаких вольных улыбочек и рассказов про Валенсию. Испанцы, несмотря на свою некоторую чванливость, умеют вести дела. Но когда мы прощаемся до вечера, он прикладывается по-джентльменски губами к моей руке и окидывает таким взглядом, что мне вдруг хочется умыться ледяной водой.
Вечерний ужин по случаю заключения сделки назначен на семь вечера в ресторане. Я на таких мероприятиях очень давно не была. Да и вообще, не была, наверное. Корпоративы не в счёт, там уровень попроще был.
Семён отвозит меня на такси в отель, а сам куда-то уезжает, сообщив, что к шести мне быть готовой.
Сама не знаю почему, но ощущаю тревогу. Мне должно быть наплевать, где он и что делает, но дурацкое чувство внутри саднит и ноет.
Оставшееся время я стараюсь отвлечься. Говорю с Настей, заканчиваю заказной перевод документов и отсылаю заказчику. В который раз проверяю почту в ожидании письма из клиники в Москве.
Ближе к пяти начинаю собираться. Я бросила в чемодан платье Риммы, но и своё взяла. Однако, когда разворачиваю оба, понимаю, что моё явно не по случаю будет. Слишком простое. А вот платье Риммы… оно божественное.
Надеваю его и подхожу к зеркалу. Невероятно-глубокий красный хоть и яркий сам по себе, но при этом я в нём не теряюсь. Очень красиво. Хотя и достаточно смело. Декольте не глубокое, с драпировкой, а вот разрез на правой ноге выше середины бедра. Мне даже хочется его немного зашить, но, конечно, я не стану портить так платье. Да и… чего мне стесняться. Резинку чулок не видно. Вроде бы.
К шести я заканчиваю макияж, укладываю волосы. Не слышу, когда возвращается Семён, но в шесть он уже после душа и в костюме.
– Ты готова? – этот раз стучит в дверь и входит только после разрешения.
Замирает на пороге, смотрит не моргая. Замечаю, как у него кадык дёргается. Внутри разливается что-то горячее и вязкое, дыхание сбивается, и мне едва удаётся это скрыть. Дурацкий зверёк беснуется и прыгает от затопившей его радости, увидев в глазах Семёна что-то, во что я верить отказываюсь для собственной безопасности.
– Да, – отвечаю, ощущая дрожь в связках. – Можем ехать.
Снова этот дурацкий лифт. В них воздух не подаётся, что ли, отчего голова так кружится? А если вдруг поломка, как же дышать?
Или это со мной что-то? Потому что головокружение повторяется, когда мне в рамках этикета перед входом в ресторан приходится принять предложение Семёна взять его под локоть.
Красивый питерский ресторан вполне достоин своего помпезного названия “Император”. Царская роскошь и современный стиль переплетаются очень гармонично, еда вкусная, хоть я лишь пробую. Да мне и не особенно до еды. Я на работе, и выполняю её хорошо. Кортес постоянно болтает, так что мне говорить приходится почти без остановки.
А потом испанец приглашает меня на танец. И я для чего-то оглядываюсь на Семёна, прежде чем согласиться. Но он и бровью не ведёт, и сам как раз приглашает девушку из делегации.
– Usted es hermosa, se?ora Vasilina*, – шепчет мне. – ?seguro que no quieres ver Valencia? har?a una excursiоn inolvidable para TI.
* Вы прекрасны, сеньора Василина. Уверены, что не хотите посмотреть Валенсию? Я бы провёл для вас незабываемую экскурсию.
– Еs muy dulce, pero no puedo. Ahora no puedo**, – отвечаю ему мягко.
** Это очень мило, но я не могу. Сейчас точно не могу.
Марио Кортес – невероятный мужчин. У него своя магия и магнетизм. Сражающая наповал улыбка и острый горячий взгляд.
И он явно проявляет ко мне знаки внимания. А я… мне надо отвлечься от Семёна. Не думать о нём, заткнуть зверька. Разве горячий испанец не вполне себе отличный способ?
Уж не знаю, то ли Радич внезапно вспомнил испанский, то ли его за ночь выучила секретарша Кортеса, но они вполне мило о чём-то в танце переговариваются. Справятся и без переводчика.
Ну а я забираю из кармана пиджака Семёна, что висит на стуле, ключ-карту от нашего номера в отеле и принимаю предложение Кортеса прогуляться.
8
– La noche de San Petersburgo es magn?fica, – говорит Марио. – Сomo t?, Vasilina. Y tan fr?o.
*Вечерний Петербург прекрасен. Как вы, Василина. И так же холоден.
Мы прогуливаемся по набережной, освещённой сотнями огней. Марио галантен и уравновешен. И понятлив, несмотря на весь свой испанский жар.
Потому что я не могу. Он идеален для единственной ночи, в которой можно забыться, а потом с улыбкой вспоминать. Но видимо что-то во мне его остановило. Он понял это раньше меня. Даже раньше поцелуя, который я ждала.
Понял и не стал настаивать, хотя взгляд его горел. Мы просто гуляем по красивому городу, глазеем на великолепные здания, заходим ненадолго в какую-то маленькую и тихую кофейню.
А потом вызываем машину.
– Regresarе a Rusia muy pronto por asuntos de la Porte. Y entonces te encontrarе, se?ora. Y vamos a tener una conversaciоn muy diferente, – шепчет он перед входом в отель, когда мы выходим из такси, а потом мягко целует руку.
*я вернусь в Россию очень скоро по делам Ла Порты. И тогда я найду тебя, сеньора. И у нас будет уже совсем другой разговор.
И отпускает. Жадно смотрит вслед, пока ухожу, но отпускает.
Я неторопливо иду в номер, поднимаюсь в лифте, раздумывая, правильно ли поступила. Но так или иначе, за Марио я уже не брошусь в погоню с криком “Возьми меня, страстный испанец”. Да и… облегчение даже чувствую, что он ушёл.
Прохожу в свой номер и подхожу к зеркалу. Глаза сверкают, щёки алые. Мне всего тридцать два. Я красива. Тогда в чём дело? Что же мне мешает? Почему я сливаю одни отношения, вторые, и даже не могу себе позволить разовый секс без обязательств?
Вон Семён себе не отказывает. Я ведь видела, как блестели глаза испанки. Она явно себе уже настроила планов на ночь.
Вынимаю заколки из волос, вытираю красную помаду, расстёгиваю верхние пуговицы платья и позволяю ему упасть к ногам, стечь по телу мягко и приятно. Переступив волну алой ткани, остаюсь в туфлях, снова рассматривая себя.
А потом вскрикиваю от неожиданности, потому что дверь резко распахивается, ударяясь с силой о стену. Оборачиваюсь, инстинктивно прикрываясь руками, и сталкиваюсь со взглядом, полным ярости.
Он дышит тяжело, смотрит, не моргая. У меня мороз по коже пробегает, когда Семён тяжелым медленным шагом надвигается на меня. Неотвратимо, не оставляя и шанса. Всё ближе и ближе.
– Не смей, – шепчу, когда между нами остаётся меньше метра. – Не смей, слышишь?
Голос предаёт, садится. Легкие горят без возможности глубоко вдохнуть.
Семён застывает, смотрит. Мне приходится приподнять голову, чтобы сдерживать его взглядом, потому что он на голову выше. Вот только это не помогает…
Глядя на то, что горит в его глазах, уверена, он бы просто убил Кортеса, если бы застал в номере.
– Ведьма, – выталкивает почти с отвращением, а потом хватает меня за волосы и припечатывается к губам.
Больно. Зубы бьются об зубы. Это даже не поцелуй, это битва. Яростная, болезненная, с укусами. Меня всю начинает трясти, будто где-то в моём организме лопнула капсула с ядом, и этот яд потёк по венам и артериям, отравляя моё тело. Возбуждая…
Каждая клетка, каждый нерв вспыхивают. Это почти больно.
Металлическая коробка в груди лопается, разрываемая на куски ошалевшим, налившимся мощью зверьком. Чудовищем.
Семён сгребает меня в охапку и через мгновение швыряет на кровать, наваливаясь сверху.
– Не смей, мать твою, чёртов Бамблби! – хриплю, вырываясь, пока он яростно сдирает с меня бельё. – Я запрещаю тебе, слышишь? Ты меня, блядь, слышишь?
