«Да какие еще слухи, – поразился Келеэль, – вампир – он и есть вампир, пусть это и высший кровосос, четвертый по силе из всего ночного племени нашего мира. Это уже вторую тысячу лет каждой собаке известно. И некоторых своих клиентов, которые показались ему аппетитными, он жрет. Или обращает в себе подобных, если они сумели его заинтересовать. Правда, только после того, как они покинут черту города, в пределах которого действуют какие-никакие, но законы. Проклятье! Если они попробуют к нему сунуться, то придется все же вмешаться и вернуть их обратно».
– И это все, что про него известно, только слухи? А второй?
– Почти. Известно также, что Зенкадис – маг крови, – произнес некромант, предварительно отхлебнув из бокала вина, чтобы смочить горло, пересохшее после длинной речи. – Оставшийся вам точно не подойдет.
– Почему? – удивилась Вика. – Если что, мы не брезгливые.
– Если Зенкадис живет на грани привычного нам мира и Подземелья, то этот вообще никогда не выбирается под свет солнца. Архимаг по имени Тссеро изгнанник из дома Рензап живет в каком-то из туннелей недалеко от города Норз. И он дроу.
– Любопытно… – протянул шаман, – а что вы еще можете про него рассказать?
– Ну… он самый молодой архимаг из тех, про которых я слышал, ведь этот титул за ним признали всего каких-то сорок лет назад. Говорят, что этот темный эльф крупно повздорил с жрицами Ллос в своем родном городе, после чего был вынужден бежать почти до самой поверхности. Но вы же не думаете идти к нему?
«Он вообще самый молодой архимаг нашего мира, – буркнул Келеэль. – Всего триста пятьдесят, а уже такой титул! Если в ближайшую сотню-другую лет ничего с ним не случится, стоит навестить паренька, а то давненько моя коллекция нежити не пополнялась достойным экземпляром».
– Да вы что, Асазор! – усмехнулся шаман. – Кто мы и кто он? Да стоит нам друг друга увидеть, как драка начнется! Просто надо же мне знать, куда точно не стоит соваться, чтобы не превратиться в головешку. Что ж… вы, конечно, сильно подрезали нам крылья, но ничего, значит, нам просто придется потратить немного больше времени.
– Ну да, ну да, – покивал некромант, – а вы непременно хотите вернуть своего погибшего собрата? В конце концов, может быть, стоит его просто захоронить? Души, чьи тела долгий срок лишены хоть какого-то погребения, обычно начинают испытывать дискомфорт и пытаются воздействовать на наш мир с тем, чтобы устранить его. А подвергаться воздействию потусторонних сил мало кому нравится. Могут быть жертвы, особенно если усопший решит вам мстить.
– Мы вернем его, – отрезал Михаэль. – Нельзя позволить себе упустить даже самый малый шанс. Кстати, раз уж вы все равно в нашей пещере, может, осмотрите Азриэля? Вдруг есть что-то, что я пропустил, когда проводил ритуалы для сохранения его тела?
– Отчего нет? – пожал плечами Асазор. – Сейчас?
– Конечно. Пойдемте!
Глыба льда с заключенным в ней телом была расположена недалеко от пиршественной залы, поэтому долго плестись по заброшенному жилищу гномов вслед за медленно передвигающимся старым человеком эльфам не пришлось.
– М-да, – пробормотал некромант, едва только завидев в тусклом свечении мха саркофаг Азриэля. – И кто же это сделал?
– Что сделал? – не понял шаман.
– Лед! Лед кто сделал? – почти кричал тихий в общем-то человек.
– Я, – сознался Михаэль. – А что, не надо было?
– Поздравляю. Теперь его действительно только воскрешать, нечто менее радикальное тут не подойдет, – махнул рукой некромант. – Разве что в виде призрака, если очень постараться, вернуть можно будет… Хотя, ах да, извините, все время забываю, с кем разговариваю. Годы, знаете ли…
«Какое счастье, что я избавлен от такой болезни, как склероз, – пробурчал архимаг. – Это ж надо предположить, что светлые эльфы захотят вернуть погибшего упырем или, к примеру, умертвием! Стража леса-то из него не сделать, ведь нет поблизости от места смерти ни одного меллорна[14 - Меллорн – священное дерево эльфов, являющееся природным накопителем магической силы. Части дерева или оно само целиком широко используются в различных магических ритуалах.], а другие формы нежити мы, ну во всяком случае большинство из нас, не приемлем категорически!»
– Так, что не так с Рустамом? – забеспокоилась Настя.
– Рустам? – переспросил Асазор. – Не Азриэль? Имя погибшего используется в большей части ритуалов, так что хранить тайну тут неуместно.
– Второе имя, – пояснил шаман. – Но он на него откликался с едва ли не большим удовольствием, чем на первое. Это имеет значение?
– В данном случае нет. Как звали покойного, в общем-то и не принципиально, если поднять его все равно не получится.
– А почему не получится? – не унималась Настя, видимо обеспокоенная тем, что надежда на воскрешение ее ненаглядного, и без того мизерная, может окончательно сойти на нет.
– Ну так лед же! – воскликнул Асазор. – Вы знаете, что происходит с живым, которого замораживают заживо?
– Вообще-то заморозил я его уже мертвого, чтобы предохранить от разложения, – поправил старика шаман.
– Не имеет значения, – отмахнулся некромант, – тело только что умершего отличается от живого только наличием небольших повреждений и отсутствием души. И если такой материал… хм… ничего, что я так о покойном?
– Ничего, – ответила Настя, – я понимаю, что это профессиональное и не относится конкретно к Рустаму.
– Да? – подозрительно поглядел на девушку маг. – Так вот, такое тело поднять почти невозможно, замерзшие и сгоревшие очень плохо поддаются некромантии. Как мне говорил один гидромант, при охлаждении кровь, пропитывающая ткани, превращается в лед и почему-то рвет сосуды. Причем все! В ногах, руках или голове, разницы нет. Почему так происходит, я не знаю, но факт остается фактом. Замороженное тело иначе как скелетом или призраком не поднять. Хотя мы вообще-то говорим о воскрешении… в какого бога он веровал?
– Неважно, – свернул разговор рискующий привести к раскрытию тайны появления эльфов в пустыне шаман, – его душа все равно у меня.
– А как вы ее поймали? – заинтересовался некромант.
– Собирателем душ, – ответил шаман и протянул Асазору костяной кулак, извлеченный из складок плаща.
– О, так это же моя работа! – обрадовался некромант. – Приятно знать, что ее ценят по достоинству… м-да… Ну что ж, в таком виде его душе действительно не о чем беспокоиться… ближайший год или полтора.
– Почему год? – заинтересовалась Настя. – А дальше?
– А дальше ее, так или иначе, придется оттуда выпускать, иначе это чревато необратимыми последствиями, – пояснил Асазор. – Знаете ли вы, как чувствуют себя души, лишенные привычного тела?
– Представляем, – кивнул шаман.
– Да ну? – не поверил некромант. – Пожалуй, я вам все-таки расскажу, ведь транс шаманов отличается от смерти. В нем всегда есть окружающее пространство, пусть и являющееся иллюзорным отображением слоев реальности. У погрузившегося в него есть все шансы вернуться, и он по крайней мере может отвлекаться на происходящее вокруг. А вот души такого лишены до тех пор, пока их не переправят в более подходящие для посмертного существования планы. Полное отсутствие всяких ощущений само по себе неприятное ощущение. Если испытывать его слишком долго, то можно утратить разум. В артефактах, подобных моему, сознание заключенной в нем души принудительно заглушается, чтобы не дать умершему сойти с ума. Но ничего не остается неизменным, в том числе и такая тонкая субстанция. С течением времени личность, пребывающая внутри, привыкает к этому своеобразному наркозу и начинает пробуждаться. Когда она пробудится полностью, то сойдет ли погибший с ума, будет зависеть только от его собственной силы воли.
– А если вытащить из него душу на время, а потом поместить обратно? – спросил шаман.
– Не поможет, – покачал головой Асазор. – Душа не может долго существовать в нашем мире без тела. Сделать артефакт лучшего качества тоже нельзя. Хоть эта поделка изначально и предназначалась для того, чтобы хранить в ней души умерщвленных преступников для последующего допроса, но она сделана на совесть. Небрежности я в своей работе не допускаю, и если делаю что-то, то делаю это хорошо.
«Для его уровня действительно неплохо, – решил Келеэль. – Насколько я помню, стандартом для таких артефактов является ловушка душ, способная хранить заключенную в ней сущность в достаточно хорошем состоянии, чтобы она могла отвечать на вопросы некроманта, один месяц».
– Что ж, – вздохнул Михаэль, – спасибо за ценный совет. Значит, на то, чтобы воскресить Азриэля, времени у нас всего год. Постараемся успеть.
– Так! – заявила Настя сразу после того, как пожилой некромант убыл восвояси. – Мы переезжаем!
– Почему? – удивилась Шура. – А как же пещера? Мы ее уже обустроили не хуже, чем загородную дачу олигарха, да и денег вложили столько же!
– А как же Рустам! – взвыла Настя так, что с потолка пещеры посыпалась пыль.
– Тихо, дамы, тихо, – попытался успокоить всех Семен. Никуда мы переезжать не будем и за архимагом скоро отправимся. Мих, я правильно угадал, что тебя очень заинтересовал этот третий, который дроу?
– Абсолютно, – кивнул шаман. – Если мы попробуем воздействовать на него силовыми методами, то это никого не удивит и подозрений не вызовет. А как запасной вариант, если не получится с этим, попробуем наладить контакт с волшебником, который вроде бы нежить.
«Идиот, – прокомментировал Келеэль. – И как ты собираешься справляться с архимагом? Твоих жалких фокусов он даже не заметит!»
– Михаэль, мы ведь не в игрушки играем, – проявила благоразумие Шура. – Что мы можем сделать типу уровня того же Келеэля?
– Мы? Почти ничего, – спокойно согласился шаман, – а вот Мозг кое-что может. Я его перед тем, как он залег в спячку, порасспрашивал, так вот, он дает вероятность победы над архимагом, если это не Келеэль, около двадцати процентов. А это не так уж и мало, а если мы ему поможем, то будет скорее пятьдесят на пятьдесят. С таким раскладом играть уже можно, а случись чего во время боя, не все ли равно, воскрешать одного или нескольких?
