– И мозги пулеметчикам тоже ты взорвал? – на всякий случай уточнил Данила.
– Поверьте, это было намного легче, чем послать вам мою просьбу. И огромное спасибо, что вы на нее откликнулись, – сказал мутант, умудрившись на ходу поклониться чуть не до полу. – У них мозгов было чуток совсем, причем взорванных еще до меня. Я лишь легким ментальным посылом завершил процесс.
– Да уж, – фыркнул Данила, уже немного жалея, что не согласился поменять пулемет на «калашников». Темп спутники взяли неслабый, чуть не бегом бежали, и поспевать за ними с крупнокалиберным пулеметом наперевес уже было несколько сложновато. – Звать-то тебя как?
– Кандоронгарофыф, к вашим услугам, – еще раз поклонился мутант. – Вы спасли мою жизнь, и по законам моего племени я перед вами в долгу до тех пор, пока не расплачусь с вами той же монетой.
– Да ладно, заканчивай, – отмахнулся Снайпер. – Где-то я уже это слышал, причем недавно. И закончилось все печально. Так что давай без долгов. К тому же мы не только тебя вытаскивать шли. Нам по-любому надо было как-то с тем процессором договариваться, ну и тебя заодно прихватили.
Он подмигнул мутанту на ходу. Тот как-то беспомощно улыбнулся в ответ, растянув ротовое отверстие чуть на до затылка.
– Слушай, Кандо… – начал Данила – и осекся, припоминая окончание имени.
– Можно просто Фыф, – вздохнул мутант. – Никто запомнить не может, даже мама путалась, когда была жива.
– А кто ж тебя так? – поинтересовался Снайпер.
– Отец, – снова вздохнул Фыф. – Поклялся, что первое слово, произнесенное им после моего рождения, будет моим именем. Долго придумывал, чтобы было покрасивее, с радости и для стимуляции мозговой деятельности употребляя при этом изрядное количество мухоморовой настойки. А клятвы, как и ритуалы, в нашем племени священны.
– И вот это выговорилось после рождения?
– Оно самое, – кивнул мутант. – Но я привык. Вы что-то хотели спросить?
– Интересно, все мутанты-телепаты изъясняются высоким штилем или это совпадение? – опередил Данилу Снайпер.
– Не знаю, о каком совпадении вы говорите, но любое мыслящее существо с развитой мозговой деятельностью просто обязано соблюдать культуру речи. Во всяком случае, так принято в моем племени.
– Уел, – коротко бросил Снайпер. – Больше вопросов не имею.
– А я имею, – выдохнул Данила. – Долго еще? Я имею в виду, после выхода наружу.
Опустевшую зеленую ногу, когда-то служившую опорой пулемету Данилы, они миновали только что. Дальше был подъем по лестнице в вентиляционную камеру – и толстенная дверь, открывающаяся «в режиме 2», который, видимо, раз и навсегда наступил в Зоне двести лет назад.
– Ближе, чем вы думаете, – сказал Фыф, ловко взлетев по перилам лестницы вверх, почти не касаясь лапами ступеней. Похоже, все четыре его на удивление гибкие конечности были равно приспособлены как для работы, так и для передвижения – хочешь по-человечьи на двух ногах, а хочешь, как сейчас, перебирая всеми четырьмя с поразительной скоростью. Удивительно, как такое юркое существо смогли отловить не особо поворотливые собакоголовые.
– В ловушку угодил, – с досадой произнес Фыф с последней ступеньки. – Как последний идиот. Слабость у меня – люблю вкусно поесть, хорошие напитки и… и женщин. Ой, извините, я обещал не сканировать ваши мысли! Все-все, больше не буду.
– Не у тебя одного такая слабость, – хмыкнул Снайпер, толкая тяжеленную дверь. – Хотелось бы узнать, у кого ее нет. Так, ладно. Фыф, ты замыкающим. Я первым выхожу, Данила сразу за мной…
– Впереди метров на сто вокруг никого нет, – сказал мутант, собрав на лбу гармошку морщин. – Дальше имеется десяток-другой объектов. И, судя по уровню их мозговой деятельности, скорее всего, это гуманоидные биотехи.
– А крысособаки это не гуманоидные? – уточнил Данила.
– Условно можно и так, – кивнул Фыф. – Тварям, которые более-менее не подходят по параметрам под размеры корректирующих автоклавов, здесь, в Зоне, просто вживляется в мозг электронный управляющий командный центр. Но предпочтение все-таки отдается гуманоидным формам жизни, так как их мозг лучше поддается программированию.
– Понятно, – сказал Снайпер, проходя мимо трупов охранников, так никем и не убранных с пола венткамеры. – Теперь гуманоидные собакоголовые будут пасти нас до победного конца.
– До какого конца? – не понял Данила.
– До их логического конца. Или до нашего. Это уж как получится, – пояснил Снайпер, поднимаясь по ступеням, покрытым черно-бурыми пятнами, и проникающим пинком открывая последнюю дверь.
* * *
…Над Зоной занимался кровавый рассвет. Именно так, иначе не скажешь. Когда сквозь сплошную пелену свинцовых облаков просвечивает восходящее солнце, его лучи больше всего напоминают потеки подсохшей крови на плохо освещенной подвальной лестнице, по которой спутники только что поднимались наверх. Особенно колоритно смотрелся на фоне рассвета древний деревянный грузовик на мраморном постаменте, который ранее в ночной темноте Данила просто не заметил. Но сейчас было не до любований старинными памятниками, неизвестно как сохранившимися за две сотни послевоенных лет.
– Похоже, наш процессор передумал, – сказал Снайпер.
За сто метров от двери и вправду никого не было. А дальше стояла сплошная стена из воткнутых в землю больших прозрачных бронещитов, напоминавших формой средневековые павезы, за которой укрывались собакоголовые. Видать, на этот раз мутанты-охранники решили обойтись без потерь. Такие же ряды справа и слева перекрывали возможное отступление непрошеных гостей. Позади ровно загудел скрытый механизм, и с мягким щелчком захлопнулась стальная дверь, отрезая последний возможный путь к отступлению.
– А крайних-то я не уловил, здание экранировало, – удрученно сказал Фыф.
– Как будто это что-то меняет, – проворчал Снайпер. – А Данилу через монитор как уловил?
– На адреналине, – вздохнул мутант. – Страшно было.
– Сейчас не страшно? – поинтересовался Данила.
– Сейчас не особенно, – признался Фыф. – Это в автоклаве умирать жутко, больно и долго. А здесь и не заметишь, как в дуршлаг превратишься…
Под пыльником Снайпера кто-то запел душевно под гитару: «Но ты не вернешься в край, где ты не был…»
– Ага, вот и процессор активизировался. Пораскинул своим кристаллом и небось решил отжать для себя новые условия, – сказал Снайпер, доставая КПК и нажимая на кнопку.
– Я жду коды, – сказал вслух наладонник. Не иначе его хозяин включил громкую связь.
– Только когда мы покинем Зону, – отрезал Снайпер. – Мы же договорились.
– Я не договариваюсь с биоматериалом, – ровно произнес динамик. – Ты просчитался, хитрый хомо. Пульт у меня, робот под моим контролем, активирован, прибыл на мою подземную базу, и сейчас я уже изучаю его логические схемы, ты под прицелом моих солдат… И к тому же я тебе не верю. Исходя из этих данных, я решил изменить условия. Ты передаешь мне коды, сдаешь оружие, после чего я разрешу тебе и твоему другу покинуть Зону. Шаман останется здесь.
– Дело в том, что я тебе тоже не верю, – произнес Снайпер. – Что мешает тебе уничтожить нас после получения кодов?
– Ничего, – ответил КПК. – Но условия здесь ставлю я по праву сильного. У тебя две минуты для того, чтобы принять решение.
– Ну что ж, уломал, чертяка языкастый, – сказал Снайпер, усаживаясь на землю и кладя рядом с собой автомат и наладонник. После чего согнул ногу в колене, положил ее себе на бедро, достал нож и принялся аккуратно отрывать подошву у правого ботинка. Причем выполнял он эту процедуру не в пример осторожнее, чем до этого с левым.
Данила недоуменно смотрел на напарника. Интересная картина – сидит мужик на земле под прицелом полусотни стволов и, слегка насвистывая, уродует свою обувку. Фыф тоже усиленно морщил лоб и немного растерянно переводил взгляд с Данилы на Снайпера и обратно, ничего не понимая.
«Чисто дите напуганное, – подумал разведчик. – Довели зверюшку собакомордые. Как его паук железный назвал? Шаман? Интересно будет, если он действительно и есть один из тех легендарных шамов, которых никто никогда не видел».
Тем временем Снайпер выковырял из углубления каблука такой же по размеру прямоугольник, какой он отдал разумному механизму, только не черный, а серебристый.
– Итак, твое решение? – вопросил КПК.
– У меня есть выбор? – вопросом на вопрос ответил Снайпер, приколачивая каблук обратно. Потом поднес ладонь с серебристым прямоугольником ко рту и раздельно произнес. – Ex malis eligere minima.
– Похвально, хомо, что из двух зол ты выбрал меньшее, – донеслось из наладонника. – Выбор есть всегда. Правда, не в твоем случае.
– Что ж, передаю коды.
