– Я же вижу, – сказал Рафаил. – У тебя брови как грозовые тучи… Эта девушка-кентавр?
Адам кивнул. Почему-то не хотелось говорить о ней, но Рафаил смотрел участливо и дружелюбно, Адам пробормотал:
– Почему она такая?.. Ну, как бы из двух половинок… Конской и человеческой. Такая вся тонкая и нежная…
Рафаил сказал тихонько:
– Говорят, Господь создал ее, когда решил, что может сделать нечто совершенное. Но когда он начал новую идею воплощать в жизнь, ему пришла идея еще ярче… Он бросил начатое, это она и оказалась, а сам торопливо сделал человека. Потому она одна-единственная! У нее нет племени, рода. Нет даже пары. Ей суждено оставаться одной навеки…
– Понял, – ответил Адам, – понял… Значит, в раю есть место и для печали?
Расставшись с Рафаилом, он долго бесцельно бродил по саду, пока не увидел мелькнувший вдали среди зелени золотой блеск.
Солнышко вздрогнула, когда он проломился к ней наперерез, ее высокие брови взлетели, а девичьи груди вздрогнули и застыли, собравшись в тугие комки.
– Как ты меня напугал!..
– Извини…
– Что-то случилось? Ты нашел похожего на себя?
Он помотал головой:
– Нет… Да ладно, потом как-нибудь отыщу. Я только сейчас узнал, что не только я одинок, но и ты…
Она ответила с холодком:
– Я не страдаю от одиночества!
Он развел руками.
– Тебе хорошо. А я вот…
Она спросила с недоверием:
– Страдаешь?
– Да, – ответил он. – Может, не очень сильно, но все-таки… все ходят парами, только я вот…
Она фыркнула:
– Может быть, тебе как раз не понравится быть в паре.
Он подумал, снова развел руками.
– Может быть. Но сейчас я завидую любому зверю. Вон, смотри, птицы вместе вьют гнездо, а вот двое барсуков роют нору…
Она засмеялась:
– У нас не так сложно! Кони и антилопы просто устраивают лежбище там, где ходят!
Он сказал с надеждой:
– Давай устроим? Я не знаю, что нужно для человека.
– Можем попробовать, – ответила она с сомнением.
Адам воспрянул духом, Солнышко видела, как он обрадовался, и сама повеселела, расхохоталась. Вдвоем, весело толкая друг друга, унеслись на другой конец сада, там поляна в цветах, вокруг высокие деревья и кустарники, поборолись, шутливо стараясь свалить друг друга, наконец рухнули оба, изможденные не столько от усталости, сколько от мощного запаха цветов, свежего воздуха и пьянящего аромата всей поляны.
Их с такой силой тянуло друг к другу, что они, не расцепляя объятий, катались по поляне, лежали, прижимаясь друг к другу, постигая свои тела и наслаждаясь новыми непривычными и такими мощными чувствами.
Высоко в небе, охватывая весь мир одним взглядом и мгновенно постигая в нем все, от движения облаков и подземных вод до шевеления усика мельчайшего насекомого, Люцифер с интересом рассматривал заснувших в объятиях изнемогших в ласках Адама и Солнышко.
– Господь, – спросил он смиренно, но Творец уловил в голосе самого яркого ангела сдержанное злорадство: – Ты в самом деле именно этого хотел?
Творец не стал спрашивать, что Люцифер имеет в виду, все ангелы с их мыслями у него как на ладони, ответил с сомнением в голосе:
– Это все мелочи творения, заусеницы. Вчистую ничего сложного не сделать… Безукоризненно и с первой попытки получаются только пустяки… Но ты прав, это стоит поправить…
– Но как? – спросил Люцифер.
– Ты уже знаешь, – буркнул Творец.
– Да, – ответил Люцифер. – Ты подумал, и я уже знаю. Как счастлив всякий, кто к Тебе так близок!.. А этой… будешь творить пару?
Творец отмахнулся.
– Все, кроме человека, – животный мир. Или растительный. Я буду вести и заниматься одним человеком. Нельзя по всем дорогам сразу.
Люцифер вскрикнул:
– Но Ты мог бы!
– Что с того, – ответил Творец недовольно, – Мне нужен один результат, а не сотни разных.
Люцифер сказал торопливо:
– Я созову ангелов! Пусть присутствуют при этом великом акте.
Он унесся, тоже думая о том, что ангелы, постигая неведомый материальный мир, все больше облекаются индивидуальными чертами, подражают облику животных, насекомых, драконов, но теперь вот почти все избрали облик огненного человека, ибо Господь человека считает венцом творения, значит, самое совершенное в этом мире – человек.
На зов Люцифера ангелы и явились в виде человеческих фигур, но многие довольствовались только огненным силуэтом, другие обращали на форму очень много внимания, раз уж Господь так тщательно поработал в этом мире, и сами прорабатывали каждую чешуйку, каждое перышко. Люцифер и Михаил, самые сильные архангелы, вообще щеголяют в огненных латах, скопированных с жестких панцирей жуков и муравьев. Помимо затейливых рисунков, оба нанесли туда еще и странные значки, сообщив другим, что примерно так в этом мире могло бы звучать имя Творца.
Зависая над садом, они обнаружили человека в объятиях спящей девушки-коня, несказанно удивились, заговорили, что Господь снова что-то задумал, раз уж он лежит с этим своим созданием, довольно прелестным…
Творец засмеялся, вошел в материальный мир, ангелы смутились, что приняли Адама за Господа, слишком уж похожи.
– Все хорошо, – ответил Творец весело, – это значит, что Я хорошо выполнил задуманное… Адам, спи!
